Читаем без скачивания Как (не)родные - Лада Ражинскас

то, с каким багажом опыта, накопленного старшими членами семьи, нужно обходиться младшим. И то, как всё это интегрировать в собственный опыт, тоже непростой.

Героиня рассказа Варя обращается к образу своей бабушки в поисках ответов на вопрос, как принято в их семье строить личные отношения и что делать ей в ее ситуации. Но ответ получить невозможно, потому что бабушка уже скончалась, оставив после себя множество непроясненных событий. Вместо ответов на вопросы, Варя получает серию интроектов. Интроекты – это послания значимых взрослых, социальные установки и нормы, которые мы усваиваем и которым следуем для того, чтобы вливаться в сообщество. Они могут быть устаревшими и достаточно вредными, например, как эти патриархальные и обобщающие фразы бабушки: «Мы, женщины, иногда творим глупости. Хорошая новость: мужчины это понимают». Но могут быть полезными и важными: «Не бери пример с других».

История жизни бабушки очень тяжелая: потеря фамильного дома, война, голодная смерть младшей сестры, два брака не по любви, а из вынужденности, уход мужа – все это, по сути, сплошная череда утрат. В условиях ее жизни совершенно невозможно было сформировать надежную и длительную привязанность к любимым людям и даже местам. Верный способ выжить после такого количества травматичных событий – это частью себя окаменеть, заморозиться, словом, стать нечувствительной к своему ужасу и горю, невозможность говорить о них, перерабатывая травму. Мы можем представить, как эта окаменевшая часть передается другим членам семьи, словно сверток из рук в руки. Ее внучка Варя, выросшая в более стабильной среде, обнаруживает в себе это наследство: «Это было то же чувство несправедливости и ненависти, что горит во мне сейчас?». Кстати, депрессия, которую упоминает Варя —это тоже результат травмы близости, это способ жить в невозможности контакта с другими людьми. В ней всегда обнаруживается «тоска по дому» – по тому месту, где было хорошо, где вкусно пахнет помидорками и наливают вкусный чай.

Ещё одно «эхо» травмы – это импульсивность героини рассказа, высокая скорость, с которой она «влетает» в сложные переживания. Психологи называют ситуации по типу «горит сарай – гори и хата» пограничными. Высокочувствительные и импульсивные люди с тревожно-амбивалентным или дезорганизованным типом привязанности склонны создавать сложные ситуации даже там, где было стабильно и безопасно. В их опыте стабильность несет в себе угрозу, потому что переживается как затишье перед бурей, и поэтому непереносима. Что-то подобное можно увидеть в истории длительных отношений Вари с ее молодым человеком, которые она готова стремительно разорвать, поддавшись тревоге.

В Варе мы можем заметить некоторое высокомерие: ее раздражает разговор с любопытным и неопрятным таксистом, радует отсутствие попутчиков в поезде. Но высокомерие, каким бы ни казалось со стороны неприятным, является очень важным маркером перехода человека к новому этапу взросления. Оно означает, что в определенном жизненном контексте мы что-то уже переросли, стали больше, сильнее и ресурснее. Это маркер новых потребностей и возможностей. Нашей героине тесно в маленьком городке, тесно в навязанных социумом формах отношений. Внутренний диалог Вари с образом бабушки – это в том числе попытка легализовать свое состояние и найти новые решения для себя. Ее обратный путь в Москву – это дорога надежды.

Рекомендации психолога:

У монгольских народов принято знать имена семи поколений своих предков.Эта удивительная традиция позволяет черпать силы из истории выживания рода. Вообще-то, это важное обнаружение: раз я есть, значит, к этому приложили усилие десятки, сотни человек, и я могу опираться на их опыт, их мудрые или ошибочные выборы и решения, делая собственные – в чем-то похожие, а в чем-то совершенно иные. Построение генеалогического дерева, а также создание генограммы с помощью семейного системного психотерапевта поможет узнать много нового и важного про себя и свое место в истории семьи.

Для того чтобы честно пережить и освободиться от сложных чувств по отношению к тем членам семьи, с которыми уже невозможен разговор, можно использовать письменные практики. Горевать, жаловаться и злиться, говорить о своей любви и благодарности таким образом особенно целительно. Потому что слова на бумаге превращаются из фантазии в нашей голове в физически воплощенную реальность – как если бы и правда были сказаны.

Если интересно углубиться в тему семейных сценариев, то рекомендую книги М. Уоллина «Это началось не с тебя» и А. Шутценбергер «Синдром предков».

Вика Кравцова. «Шланги»

Женя выжала тряпку в ведро и выпрямилась. Ее новая, только отремонтированная квартира преображалась с каждой минутой. Чтобы Женя успела переехать до конца январских, собирать мебель и отмывать пыль пришлось всем семейным десантом.

– Антош, подсоедини в ванной раковину, – ее парень почти закончил заниматься установкой шкафа.

– Будет сделано! О, блин, а шлангов-то нет.

– Тут на остановке строительный. Может, сходишь, а?

Антон улыбнулся и пошел одеваться. И хотя начал было бормотать под нос что-то про погоду, закончил тем, что для своего дома всегда рад постараться.

Женя посмотрела ему вслед, удивившись тому, как быстро он стал называть дом, на который заработала она, своим. Но тут же, чтобы не распаляться, придумала Антону оправдание: как человек военный, он привык считать своим домом любое жилье, даже временное. Поэтому наверняка его слова были не наглостью, а скорее следствием привычки и наивным заблуждением человека, который никогда и не планировал зарабатывать на собственную квартиру. Он давно шел по колее, которая, верил, приведет его и к жилью, и к неплохой пенсии. Продержаться на службе оставалось всего-то лет пятнадцать.

Женя поежилась.

Три года назад под впечатлением от отпуска она начала учить итальянский. Два раза в неделю уроки уносили ее в другой мир – бесконечно далекий от военных городков, по которым всю жизнь скитается добрый рукастый Антон. Пару лет назад он начал нерешительно закидывать удочки насчет создания семьи: «Командир говорит, что не подпишет мой перевод в город. Якобы личная жизнь не аргумент. Женись, говорит, привези ее сюда, говорит, и служи, как все. Жильем обеспечим». Он разводил руками и смотрел куда-то под ноги.

По сравнению с подобными перспективами красочный буклет про образование для взрослых в Италии выглядел гораздо соблазнительнее. И вместо заявления в загс Женя подала документы в вуз. Да, она могла бы учиться в России: для аналитиков и тут миллион вариантов. Но ей было важно влиять на свою жизнь самой, а не следовать чужим курсом.

Было слышно, как в спальне передвигают стремянку: мама со Светой вешали шторы. Женя вошла в обуюченную комнату. Мама еще со времен заводских общежитий умела создавать ощущение дома для всей семьи в любом месте. Женя была