Читаем без скачивания Рядом со Сталиным - Иван Бенедиктов

— За ваше здоровье, товарищ Сталин!

— Пейте не за мое, а за здоровье Елизарова, который наловил рыбы, — поправлял нас вождь.

Все, кто сейчас клевещет на него, совершенно не знают этого человека, видели его только издали, в кино или прочитали о нем у писателей, которые тоже ничего толком не знали, для пущего страху все напридумывав. Сталин был очень артельным человеком, веселым и щедрым. Мало кто из членов Политбюро так просто общался со своей охраной. Нередко где-нибудь на горе в лесочке мы жарили шашлык. Верней, непосредственно у шашлычного горнила Сталин стоял сам, никому не доверяя эту важную операцию, и давал нам необходимые указания. Один подносил дрова. Второй железные прутья готовил. Третий мясо на них насаживал. Четвертый — стол накрывал. Работа кипела. Когда с нами не было других членов Политбюро, — весь нажаренный Сталиным шашлык мы под метлу зачищали!

На Рице мы часто варили уху и вместе со Сталиным с удовольствием работали ложками. Как-то отправились на очередную рыбалку. Прозрачная вода позволяла просматривать речку до самого дна, на фоне которого разгуливали поблескивающие косяки рыбы, пробуждая нетерпимое желание, даже этакий азарт мигом сообразить уху!

Полковник Раков закинул снасти в речку и пристально глядел с камня на гуляющие косяки. Так засмотрелся, что потерял равновесие и ухнул в воду. Общими силами помогли ему выбраться на берег, оставили в одних трусах у костра. Сталин снял летнее пальто и отдал Ракову. Когда тот высушил форму и оделся, только тогда Сталин взял свое пальто. Раков сердечно поблагодарил его за отеческую заботу. Тем временем уха сварилась. Мы живо сели за стол и начали ловить рыбу уже из тарелки!

Когда отдыхали в Боржоми, к Сталину пришли мужчина и женщина, соратники по прежнему подполью. Получилось так, что у этих грузин кончились деньги. Сталин при себе денег никогда не имел. Обратился к нам. Пустив по кругу фуражку, набрали триста рублей. Сталин разложил их поровну и в конвертах вручил землякам.

А то Митрюхин вез нас из Мацесты в Сочи. Около Ривьеры Сталин вышел из машины. Его мигом окружили отдыхающие с множеством детей. Сталин предложил Власику угостить ребят конфетами, которыми в соседнем киоске торговал грузин. Моментом раздали два ящика. Вечером Сталин спросил Власика:

— Вы расплатились за конфеты?

— Нет. Не успел.

— Немедленно поезжайте и расплатитесь с киоскером.

Власик умчался. Продавец, конечно, был радехонек, что сразу получил столько денег. Он еще долго кланялся вслед машине с Власиком, по-восточному прижимая руку к сердцу. Вдобавок он был страшно горд, что у него покупал конфеты сам Сталин!..

В нравственном отношении вождь был чист, как никто другой. После смерти жены жил монахом. Противник неравных браков, он часто высмеивал маршала Кулика, который женился на восемнадцатилетней подруге своей дочери. Завидев его, Сталин подмигивал:

— Смотрите, жених ковыляет… Как бы не шлепнулся на ровном месте.

Раз мы шли в Сочи мимо пляжа. Увидев жирных, разваливших женщин с раскинутыми ногами, он весь передернулся:

— Какое безобразие! Пойдемте отсюда!..

В Цхалтубо он лечил ноги. Встретив рабочего, принявшего уже семнадцать ванн, поинтересовался:

— Ну, как, вам помогли ванны?

— Пока, дорогой товарищ Сталин, не чувствую облегчения, — пожал плечами рабочий.

— Что же, получается, это не Цхалтубо, а — Цхалтуро? — улыбнулся Сталин.

Он там принял всего три ванны. Люди не давали появиться на улице, ходили за нами сотнями. Не выдержав, Сталин предложил:

— Давайте отсюда уедем, а то и отдохнуть не дают.

Так и сбежали в Мацесту. Затем, наконец, вернулись в Москву. Сталин любил попариться в бане. Видимо, еще в пути настроился на это удовольствие. Но рабочий по даче Дубинин, видимо, не знал о приезде вождя и решил помыться в бане. Поддав пару, залез на полок. Внезапно услышал стук в дверь. Удивился этому Дубинин:

— Кто там?

— А-а, Дубинин… Мойтесь, мойтесь… Я подожду, — стушевался Сталин.

Весь в мыле, Иван кубарем скатился вниз, никак с перепугу ногами в подштанники не попадет. Еле управился, вышел. А Сталин ему по-дружески:

— С легким паром, товарищ Дубинин!

Таков был наш вождь…

А вот его сын Василий вырос другим. По характеру шумливый — чисто ухарь-купец! Никого не боялся, кроме отца. Как-то еще до войны разбил о камни моторную лодку и бросил в кустах. Начальник транспортного подразделения Лукин пригрозил пожаловаться отцу. А Василий в ответ:

— Если ты, пузатый дурак, скажешь отцу про лодку, я твой толстый живот распорю!

Лукин обратился к Власику. Тот отмахнулся: не обращай внимания да почини моторку.

После войны Василий выменял у нашего военного атташе гоночную машину, привезенную из-за границы. С ветерком прикатил на дачу и с шумом промчался мимо террасы. Сталин спросил:

— Кто там гоняет?

Власик пояснил, что Василий выменял машину и теперь выделывает кренделя. Сталин с досадой зашумел носом — верный признак перемены настроения.

Бросил:

— Что он меняет машины, как перчатки? Отберите эту и поставьте ко мне в гараж.

Так и сделали. Василий опасался идти к отцу, умоляя Власика походатайствовать о возвращении машины. Не помню, чем кончилось дело. Зато знаю, как Сталин приструнил первого мужа Светланы Мороза, который быстро вошел во вкус и развил бурную деятельность, используя правительственную мастерскую для бесплатного пошива костюмов и пальто не только для себя, но и для бессчетной родни. Это стало настолько обременительным, что Соловову пришлось доложить о злоупотреблениях Сталину. Он сказал Светлане:

— Ты — студентка, он — тоже студент. На кого вы рассчитываете? На отцовскую шею? Не пойдет.

В конечном счете пройдоху за все эти фокусы выставили за порог. Однажды, проезжая мимо Бутырки, Сталин обратил внимание Тукова на это мрачное здание: мол, что за дом? Тот пояснил, что это бывшая тюрьма для уголовников. Сталин возразил:

— Не-е, тут была пересыльная тюрьма для политических. Я сидел в ней. Охранял мою камеру надзиратель Красненков, по происхождению из крестьян. Он ухитрялся мне давать по два обеда. Меня называл не оратором, а орателем, потому что мне приходилось беседовать с ним через окошечко. Он много рассказывал о горе в деревне. Я говорил, что скоро прогоним помещиков, и вся земля будет принадлежать крестьянам. Красненков много шумел по этому поводу. И мне его приходилось успокаивать, чтобы не услышало начальство. Если жив Красненков, то надо бы его разыскать.

К сожалению, не удалось. Уж слишком поздно вспомнил про него Сталин…