Читаем без скачивания Кошачьи Врата - Андрэ Нортон

Да, он по-прежнему здесь, мешочек с колдовским камнем. Она пыталась отдать его Дагоне и теперь с дрожью — причем не от ночной прохлады вспомнила, что тогда произошло.

Он двинулся, как какая-то медлительная неуклюжая черепаха или другое живое существо, — мешочек с камнем двинулся: и ни она, ни Дагона им не руководили. Вернулся и лег рядом с ее рукой. Хочет она того или нет, ей ясно дали понять, что камень останется с ней. Но откуда сознание у камня, пусть даже тщательно обработанного?

Голова болела. Келси потерла ее. Боль от удара во время перехода через «врата» прошла по крайней мере два дня назад. А эта боль появилась, когда она взяла камень. Как будто в ее голове что-то шевелилось, билось о стены, стремилось занять все больше и больше места.

Не понимая, почему она это делает, девушка подняла руку и вытянутым указательным пальцем начертила в темноте, как на холсте, знак. И…

Камень ожил, на мгновение он, голубой и яркий, стал виден даже сквозь ткань. «Как» и «почему» — теперь это стало важнее, чем «где» среди множества осаждавших девушку вопросов. Но сколько бы она ни задавала их, получала либо отказ отвечать, либо уклончивый ответ.

— Кто… Нет, я Келси МакБлэйр, — произнесла она вслух. И снова мысли ее потекли по протоптанному пути. Она протянула руку, чтобы остановить выстрел МакАдамса. Он ударил ее, бросил вперед, и она пришла в себя в каменном круге рядом с дикой кошкой. Почувствовала ли кошка то же, что она? Или Быстроногая, ожидавшая прибавления семейства, без вопросов приняла новую территорию? Без вопросов, которые много ночей подряд лишали девушку сна.

Врата — в этом околдованном мире они открываются и закрываются, случайно или намеренно через них могут пройти отверженные или такие, как она. Трегарт сказал, что возврата нет. Келси заставила себя лежать неподвижно, плотно закрыла глаза и попыталась силой воли перенестись в безопасное и хорошо знакомое прошлое.

Но это тоже оказалось очень трудно. Почему… Келси снова с дрожью села.

Где она оказалась в эти мгновения? Не на Шотландском нагорье! Нет! Она увидела зал со множеством сидений, на одном конце которого стояли четыре кресла с высокими спинками, эти кресла были похожи на троны, они стояли на помосте. Не все они были заняты, только два. А вокруг какое-то движение, чувство ожидания, подготовки к действиям, торопливый шорох.

Келси потерла глаза, словно могла стереть эту сцену и чувство, оставленное ею. Там она была частью большого целого и чувствовала потребность быть… кем?

Девушка снова сунула руку под матрац, чтобы схватить закутанный камень и убрать его как можно дальше. На коленях она подползла к занавеске, отделявшей ее матрац от остальной части помещения, отдернула занавеску и бросила камень. Потом с облегченным вздохом снова легла спать — или думать, как выбраться из этого мира и всех ловушек, которые ждут в нем чужака.

Она вертелась, крутилась, старалась удержать в сознании сердитое лицо МакАдамса, обрушившиеся камни за ним. Это правда, реальность, а остальное…

Но вокруг нее снова встали стены зала. Она сидит в своем кресле, том самом, которое отвели ей, когда она дала клятву камня. Теперь камень многие-многие годы будет принадлежать ей. Слева от нее место пустует. Справа — доносится дыхание и шелест одежд сестры Вуделили. Она даже ясно ощущает запах цветов, которыми всегда пахнут одеяния старой женщины, этот запах заглушает аромат благовоний в жаровнях по обе стороны помоста.

Они должны погрузиться в размышления, но ее собственные мысли разбегаются. Сегодня утром рядом с мертвой матерью нашли ягненка и отдали ей для выращивания, а недавно обнаружили трех осиротевших детенышей газии, и Вторая Леди хочет, чтобы она и их вырастила. Разве все они не поклялись спасать жизнь, как бы низко на шкале развития та ни располагалась? Нужно также варить тисан, который так помогает зимой смягчать боль в суставах. Это ей даже поручили на общем собрании. Она сама, сестра Мэйкизи Ройлейн… Нет! Никогда, даже Мысленно нельзя произносить это имя, следует похоронить его в себе.

Но мысли об ягненке, о травах, о той спокойной жизни, которую она так любит, исчезли после слов женщины, сидящей посредине помоста.

— Бросим жребий.

Перед ней стоит кувшин из старинного серебра с широким горлышком, и она указывает на него жезлом, появившимся из складок широкого одеяния.

В кувшине раздается шорох, там поднимаются маленькие белые кусочки, словно кто-то бросил в него обрывки бумаги. Кусочки поднимаются в воздух, образуют облачко, доходящее до головы сидящей женщины, летят быстрее облака над помостом, над сидениями — теми, что (увы!) пусты, и теми, которые заняты. Над каждым креслом они делают круг и летят дальше. И опускаются на колени женщины, сидящей в пяти рядах от сестры Мэйкизи. Они выбрали кислолицую сестру Виттл.

Сестра Виттл! Она удивляется такому выбору. Хотя никто на него не оказывал давления, никак не влиял. Она много раз видела такой жребий, и очень часто он выпадал на сестру, которая казалась наименее подготовленной для выполнения задачи. Но в конечном счете их всегда ожидал успех. Но чтобы сестра Виттл была послана от имени поредевшего Совета… такого странного выбора она уже много лет не видела.

Облако, сделав первый удивительный выбор, продолжало полет. Оно миновало один ряд, другой. Теперь оно приближается к ней. В груди у нее неожиданно становится холодно, облако минует последнюю сестру, которую могло бы выбрать.

И вот оно над ее головой, и белые мошки опускаются на ее плотно сжатые руки. Нет! Но никакие мольбы невозможны. Она должна оставить тепло, покинуть сестер, выйти в мир, из которого ушла, казалось, так много лет назад. Дикая земля, со шрамами, нанесенными войной, земля, которой сестры овладеть не могли. Но сомнения в жребии невозможны, белые клочки лежат на ней, они тяжелы тяжестью выбора, от которого не уйти.

Она встает, и белые клочки растаяли, как снег. Сестра Виттл тоже встает, вместе они проходят к основанию помоста и смотрят в лицо Всеобщей Матери. У той замкнутое лицо, она в совершенстве владеет им и спокойно смотрит на перемены в бесконечном течении дней.

— Жребий брошен и выбор сделан, — говорит она бесстрастно. На мгновение у сестры Мэйкизи появляется запретная мысль: Всеобщая Мать так же, как и все остальные, удивлена таким выбором. — Лорд Хранитель обещал дать эскорт для проезда через горы. По результатам гадания, самый благоприятный день — третий, начиная с сегодняшнего. Вы узнаете то, что знали наши далекие матери, и извлечете из этого знания то, что полезно для нас.

Никаких сомнений, справятся ли они с задачей; Мать так уверена в своих словах, словно посылает их в кладовую за припасами для обеда. Но Мэйкизи хочется закричать, что она не подходит для такого выбора, что она слаба в силе; она умеет только облегчать боль, но не знает, кто причиняет эту боль. А здесь, в Обители, ходит множество рассказов о существах, которые бродят в горах и опустошают землю. Они из-за этого жребия должны идти в самое сердце черной неизвестности и взять то, что им не отдадут добровольно и свободно, — самую суть силы!