Читаем без скачивания Похищение Муссолини - Богдан Сушинский

Не сводя глаз с капитана, словно этот курьер становился заложником и нее всю ответственность за то, что могло последовать вслед за ознакомлением с текстом телеграммы* Скорцени вскрыл пакет.

Лангут стоял навытяжку. Он впервые видел «самого Скорцени» и даже пребывал в его кабинете. Капитан считал это везением, в которое в офицерском клубе вряд ли поверят. Как офицеру разведки ему давно хотелось поближе познакомиться с человеком, под началом которого находился почти весь диверсионный легион службы безопасности СС. Лангут почитал это за честь.

«Из итальянских источников стало известно, — говорилось в телеграмме, — что интересующее нас лицо находится на крейсере “Италия”, стоящем на рейде порта Специя. Приказ: “Срочно принять меры к освобождению”».

— Специя? Какая еще Специя?! — с презрительным остервенением прогромыхал Скорцени, почти с ненавистью взглянув на капитана Лангута. — В мире вообще не существует ни такого города, ни такого порта!

— Простите? Как вы сказали?

— Вы чего-то не поняли, капитан? Что вы так умно смотрите на меня, словно вам давным-давно известно, где именно находится этот чертов порт?

— Насколько я понял, речь идет об итальянском порте Специя. Это, — поморщил лоб капитан, — если я не ошибаюсь…

Не слушая его, Скорцени метнулся к висевшей на стене карте мира и принялся лихорадочно прочесывать взглядом морское побережье Италии от Рима до Трапани на севере Сицилии.

— Есть, вспомнил, — ожил наконец капитан. — Он должен быть где-то на берегу Лигурийского моря.

— Лигурийского?

— Между Генуей и Ливорно.

— Точно, — удивился Скорцени, почти сразу же наткнувшись на нужное ему название. — Вы почти гений, капитан, как вас там…

— Лангут, гауптштурмфюрер.

— Вот он, черт бы его побрал. Южнее Генуи. Генуэзский залив. Но ведь это почти Северная Италия. Неподалеку множество немецких войск. Мне не верится в это, Лангут.

Скорцени еще раз бросил взгляд в сторону капитана. Тот стоял на прежнем месте, ни на шаг не приблизившись к карте. И, конечно же, не мог прочесть название города, в который и его тоже вот-вот может забросить злой рок войны. Но то обстоятельство, что капитан сумел вспомнить, где находится Специя, вызывало уважение к нему.

— Вы действительно не введены в курс готовящейся операции? — резко спросил Скорцени.

— Нет, гауптштурмфюрер. Очевидно, пока что не введен. Но если понадобится…

— Я постараюсь запомнить ваше имя не хуже, чем вы запомнили эту утиную гавань на севере Италии, капитан… Лангут. В нужное время я свяжусь с генералом Штудентом. Но это со временем. Новые ориентиры не только меняют характер всей операции, но и весь ход мышления. Свободны, капитан. И не повторяйте моей ошибки: почаще поглядывайте на карту Италии.

— Отныне это станет моим излюбленным занятием.

Их сдержанные, постноватые улыбки были улыбками окончательного примирения.

— И еще, капитан… — задержал его у порога Скорцени.

— В вашем разведотделе есть неплохой архив материалов аэрофотосъемки. Пусть генерал Штудент позаботится, чтобы в нем нашелся снимок итальянского крейсера «Италия». Как можно более четкий Еще лучше, если бы снимков оказалось несколько, с разных позиций.

— Будет исполнено, гауптштурмфюрер.

20

— Значит, это вы и есть тот самый ротмистр Курбатов? — спросил атаман, сумев справиться с охватившим его оцепенением. Сейчас, сидя в кресле, он вообще казался сам себе презрительно ничтожным рядом с этой человеко-горой.

— Не знаю, тот ли, — с достоинством пробасил ротмистр. — Но что Курбатов, это точно.

Генерал вновь осмотрел его.

Пышные, слегка вьющиеся волосы, «полуримское-полурусское», как определил его для себя главнокомандующий, лицо, с выпяченным массивным подбородком и четко очерченными толстоватыми губами; по-женски большие голубовато-зеленые глаза…

Было что-то презрительно-холодное и внушающе жесткое в удивительной красоте этого человека. Вырваться из-под власти его привлекательности и гипнотизирующего взгляда было бы трудно даже в том случае, когда бы он явился с миссией палача.

— Смелы, ротмистр, смелы, — с легким укором произнес генерал.

Длинная драгунская сабля у ноги гиганта была похожа на неудачно прикрепленный кинжал. Двадцатипятизарядный маузер в грубо сшитой кожаной кобуре он носил на немецкий манер, на животе, только справа, шитая на заказ фуражка с высокой тульей тоже напоминала немецкую.

Генерал уже собирался съязвить по этому поводу, потребовав, чтобы ротмистр придерживался установленной формы одежды, но, вспомнив, что Курбатов — один из активнейших штурмовиков «Российского фашистского союза», запнулся на полуслове. Подражание эсэсовцам в этом «Союзе» было делом обычным. Несмотря на то что вызывало недовольство у японских чинов. Самураев возмущало, что содержащиеся на их средства белогвардейские офицеры, которые в будущем должны составить костяк военной администрации, находящейся под протекцией императора «Великой Азии», слишком демонстративно тянутся ко всему германскому или, в крайнем случае, предпочитают следовать традициям русской армии.

Но ведь союз-то фашистский.

— Я знал вашего отца, ротмистр. Поэтому у меня есть все основания доверять. Нам нужно серьезно поговорить о том, как жить дальше.

Ротмистр оценивающе взглянул на генерала, столь неожиданно переведшего беседу на сугубо гражданский тон.

— Только продолжим встречу в другой комнате, — поднялся Семенов. — Здесь не совсем удобно, — он обвел подозрительным взглядом свой кабинет. — Воспоминания не терпят официальной обстановки.

«Боится подслушивания, — понял ротмистр. — И дело вовсе не в нахлынувших на него воспоминаниях».

Они поднялись на второй этаж и вошли в небольшую полукруглую комнатушку, под одной из стен которой стоял овальный столик, а перед ним, амфитеатром, широкий диван из темно-коричневой кожи. Здесь уже все было готово для того, чтобы они могли провести беседу за стопкой рисовой водки, закусывая бутербродами с балыком и окороком, Хозяин наполнил рюмки.

— За возрожденную Россию, господа, в которой в конечном итоге не будет хозяйничать ни японский император, ни уж, конечно, фюрер Германии. При всем уважении к ним. Ура, господа.

— Ура! — коротко, но зычно, поддержали генерала гости. Они выпили, молча закусили, снова выпили. Дозы были небольшими, генерал понимал, что разговор должен быть серьезным, а значит, как он любил говорить, «на-трезвую».

— Я не стану расспрашивать вас о подробностях рейда, ротмистр, заговорил атаман, когда рюмки вновь коснулись столов. — Самые важные из них полковник уже изложил. А всей правды мы так никогда и не узнаем. — Семенов выжидающе уставился на Легионера: начнет убеждать, что «ничего такого»? Глазом не моргнул, душа его эшафотная! — Меня интересует одно: готовы ли вы снова пойти в Россию. Не по приказу. По собственной воле.

Генерал не сомневался, что Курбатов согласится. И был слегка удивлен тем, что ротмистр не спешит с ответом. Он, не торопясь, с независимым видом, дожевывал бутерброд, налил себе из графина немного напитка из таежных трав, которым атаман потчевал своих гостей и секрет которого знал, как утверждали, только он один, и лишь тогда ответил:

— С условием, что людей я буду подбирать сам.

— Сабельно, — проворчал атаман.

— И со мной пойдет не более восьми-девяти человек. И я не должен буду взрывать какой-то заводишко или убивать председателя облисполкома. Я — вольный стрелок. И должен быть свободен в своем выборе.

— Однако, ротмистр… — недовольно молвил полковник. — Что значит «вольный стрелок»? Вы офицер. И есть приказ.

— Я как раз и веду речь о том, как должен быть составлен этот приказ.

— Принимаю ваши условия, — мрачно согласился Семенов. — Мало того, они мне нравятся. Отправляясь в такой рейд, отряд вы должны подбирать сами. Но… Это будет необычный рейд. Во время которого вы можете делать все, что вам заблагорассудится.

— Эта часть задания меня устраивает, — насторожился Курбатов, понимая, что должна существовать и другая часть.

— Зато вы должны будете пройти до самого Урала. Сможете?

— Перейдя границу в районе Казахстана?

— Нет, здесь, на Дальнем Востоке. Это принципиально важно.

Ротмистр взглянул на полковника и понял, что условия/ выдвинутые генералом, для него тоже в новинку.

— Эксперимент, господин генерал? — решился он.

— Скорее необходимость. Так сможете пройти? Совершая при этом диверсии, истребляя на своем пути все враждебное нам.

— То есть полная свобода действия? Без каких-либо особых заданий?

— Без.

Курбатов метнул недоверчивый взгляд на Родзаевско-го. Словно ожидал, что разгадка, а точнее, подвох последует именно с его стороны.