Читаем без скачивания Пророк и сумрак - Сергей Лукьяненко

– Разве Эразм Роттердамский был пророком? – удивился я, открывая книгу на заложенной странице. Закладка была розовенькая, с феечками из какого-то диснеевского мультика. – А… Дарвин…

Автор не баловал юных читателей разнообразными началами. Впрочем, это даже придавало повествованию некоторую эпичность.

«Когда великий пророк Эразм Дарвин был маленький, он жил в деревушке Элтон, в Ирландии. С детства он был мечтательным и романтичным ребенком. Часто убегая из дома, он лежал на поле цветущего клевера и разглядывал цветочки. Эразм был убежден, что растения умеют любить, как люди, что у них даже есть своя сексуальная жизнь. Об этом он написал замечательную поэму „Любовь растений“. Но это было позже…»

Я закрыл книжку и посмотрел на титул. «Пособие для внеклассного чтения для Иных среднего и старшего школьного возраста». Хмыкнул.

– Папа, ну неужели ты думаешь, что я ничего не знаю про сексуальную жизнь? – спросила Надя.

Я посмотрел на нее.

– Надя, тебе десять лет. Да, я думаю, что ты ничего не знаешь.

Надя слегка покраснела. Пробормотала:

– Я же смотрю телевизор. Я знаю, что взрослые любят целоваться и обниматься…

– Стоп! – запаниковал я. – Стоп. Давай, ты об этом поговоришь с мамой?

– Хорошо, – кивнула Надя.

Я попытался вернуть книжку.

– Так про Сумрак правда? – повторила Надя.

– Про Сумрак? Ах, да… – Я стал проглядывать дальше. Вот Эразм научился входить в Сумрак… вот Иные решили привлечь его в Дозор… ну надо же, в Дневной… Что?

Я сел на диване и уставился в текст.

«…пророков и предсказателей всегда очень ценят в Дозорах, потому что дар их встречается редко – особенно дар настоящего Пророка. И если Пророк становится на службу одной из сил, то это может привести к большим бедам. Поэтому сам Сумрак старается не допустить этого. Если пророк может сказать что-то очень, очень важное, чего Иным знать не следует, то к нему приходит сумеречная тварь. Ее порождают глубины. Сумрака, и сила сумеречной твари бесконечна – никто из Иных не способен ее остановить или победить. И либо Дозоры оставляют пророка в покое, либо сумеречная тварь его убивает – чтобы не случилось большей беды… Маленькому Эразму повезло. Когда он понял, что сумеречная тварь идет по его следу, он пришел к своему любимому дереву – старому дуплистому ясеню – и выкрикнул пророчество прямо в дупло. Когда пророк изрекает главное в своей жизни пророчество, он не помнит, что именно он говорил. Сумеречная тварь поняла, что о пророчестве никто не узнает, и оставила Эразма в покое…»

Дальше начиналось повествование о том, как хитроумный Эразм убедил Дозоры оставить его в покое и жил счастливой жизнью, создавая забавы ради големов и поднимая трупы, частенько выдавая обычные предсказания для Иных – и иногда шокируя окружающих людей, сообщая им в семнадцатом веке то про Большой взрыв, то про реактивные двигатели на кислороде и водороде, или про самозарождение жизни в океанах. Немножко было и про его внука Чарльза, куда более известного среди людей. Со временем Эразм отошел от дел, как это водится у Иных, инсценировал собственную смерть и теперь живет где-то в Великобритании, не желая ни с кем видеться…

Я быстро долистал главу до конца. И чем же, интересно, замечателен этот пророк, про которого я лично никогда не слышал? А… вот…

«Вы, наверное, спросите, а чем же замечателен Эразм Дарвин? А вот чем – он обманул сумеречную тварь. Обычно пророкам удается сделать свое главное пророчество только в том случае, когда они произносят его сразу после инициации, – даже сумеречной твари нужно время, чтобы найти жертву. А Эразм догадался, как избавиться от преследователя, когда зверь уже шел по его пятам и под взглядом его глаз, горящих во тьме, люди становились немногим отличны от любимых Эразмом растений… Никогда не надо отчаиваться, никогда не надо сдаваться, даже непреодолимую силу можно обмануть – вот чему учит нас жизнь замечательного маленького Иного Эразма…»

– Глаз, горящих во тьме… – сказал я и потер переносицу. – Тигр. Тигр…

– Какой-то новый перевод? – спросила Светлана, выглядывая с кухни.

– Чего перевод?

– Тигр, тигр, жгучий страх, ты горишь в ночных лесах. Чей бессмертный взор, любя, создал страшного тебя? В небесах иль средь зыбей вспыхнул блеск твоих очей?… Блейк. Вильям Блейк. Стихотворение «Тигр».

– А ты не знаешь, случайно, не был ли он знаком с дедушкой Чарльза Дарвина? – спросил я.

– С Эразмом? – уточнила Светлана. – Который был Иным?

Я кивнул и встал с дивана.

– Ну как же «не был ли он знаком»? Блейк даже его книги иллюстрировал. Что-то там про любовь растений.

– А он не только стихи писал?

– Вообще-то он иллюстрировал кучу книг и как художник известен не меньше, чем как поэт. Кстати, он не был Иным в буквальном смысле слова, но при этом обладал редкой способностью… – Светлана вдруг осеклась.

– Ну? – устало спросил я, открывая шкаф, который Наде было трогать строжайше запрещено. Запоры, увы, от нее не помогут, но Надя девочка умная и слово держит.

– Он видел Иных. И Темных, и Светлых.

– Как мой знакомый полицай, – сказал я. – Светлана, мне надо на службу.

– Борщ поешь? – спросила жена.

Я только вздохнул, рассовывая по карманам всякую магическую мелочевку. Я был стопроцентно уверен, что ничего из этих амулетов мне не пригодится, но привычка была сильнее.

– Антон… – позвала Светлана, когда я уже был в дверях.

– Что?

– Когда-то я ушла из Дозора, чтобы мы могли быть имеете.

– Помню.

– Я уже давно хочу тебя попросить…

Я посмотрел на нее. Светлана помолчала секунду, потом опустила глаза:

– Береги себя.

На третий этаж, в кабинет Гесера, я вбежал как сумасшедший. Учитывая, что я размахивал книжкой про детство замечательных Иных, я, наверное, выглядел как человек, обнаруживший в «Буратино» зашифрованные пророчества на двести лет вперед, отчет о встрече с инопланетянами, рецепт средства от насморка и неприличный акростих в начале второй главы.

– Где пожар? – спросил Гесер.

Он сидел на краю стола, а в его кресле развалился мальчишка-пророк. Кресло пацану было, мягко говоря, просторно. Судя по тому, что сидел Кеша в неумелом подобии самой простой позы для медитации, Гесер пытался научить его контролировать свой дар. Больше тут никого не было.

– Тигр! – выкрикнул я.

– Он еще далеко, – спокойно ответил Гесер. – Полагаю, что у нас есть время до утра.

Тигр, тигр, жгучий страх, Ты горишь в ночных лесах. Чей бессмертный взор, любя, Создал страшного тебя? В небесах иль средь зыбей Вспыхнул блеск твоих очей? Как дерзал он так парить? Кто посмел огонь схватить? Кто скрутил и для чего Нервы сердца твоего? Чьею страшною рукой Ты был выкован – такой? Чей был молот, цепи чьи, Чтоб скрепить мечты твои? Кто взметнул твой быстрый взмах, Ухватил смертельный страх? – продекламировал я.

– А мне больше нравится перевод Степанова, чем Бальмонта, – ответил Гесер. – Тогда окончание звучит так:

Кто ужасный млат вздымал? Кто в клещах твой мозг сжимал? А когда сошел на нет Предрассветный звездный свет – Неужели был он рад, Встретив твой зловещий взгляд? Неужели это был Тот, кто Агнца сотворил?

Кеша, открыв глаза, с недоумением смотрел на нас. Нечасто в наши дни увидишь, как двое взрослых мужиков начинают читать стихи. Потом снова закрыл глаза. Какая старательность, потрясающе!

– И в чем разница? – мрачно спросил я.

– Если верить этому переводу, у нас есть время до утра, – пояснил Гесер. – А вот Бальмонт появление Тигра относит к вечеру:

В тот великий час, когда Воззвала к звезде звезда, В час, как небо все зажглось Влажным блеском звездных слез, – Он, создание любя, Улыбнулся ль на тебя? Тот же ль он тебя создал, Кто рожденье агнцу дал?

– Вы все знаете, – сказал я. – Пророк Эразм Дарвин. Единственный пророк, ускользнувший от сумеречной твари.

– Я не знаю, – просто ответил Гесер. – Есть такая версия. Но я считаю ее поэтической вольностью, отражением каких-то обычных свар между Светлыми и Темными Ирландии.

– Тигр – это кто-то вроде Зеркала? – спросил я.

– Нет. Вовсе не каждого пророка преследуют сумеречные твари. И их вовсе не заботит баланс сил между Дозорами. Если… если верить легендам… они пытаются предотвратить произнесение пророчеств, которые предвещают неслыханные беды и катастрофы. И уничтожают всех, кто стоит у них на пути…

– Вы знали, – сказал я. – Вы все знали, Борис Игнатьевич…

– Да не знал я! – буркнул Гесер. – Что я тебе, компьютер, все помнить? Завулон намекнул про сумеречных тварей. Я ничего подобного не слышал, но сделал хорошую мину при плохой игре… якобы понимаю, о чем речь. Дал команду аналитикам, они прочесали базы данных и полчаса назад выдали мне вот эту же самую книжку… плюс две странички анализа и версий… Это Толик тебе скинул информацию? Я его премии лишу до конца столетия!