Читаем без скачивания Кентская красавица - Бетти Бити

Но твидовый запах его пиджака напомнил мне еще кое о чем. И резко, в тот момент, когда он опять попробовал меня поцеловать, я отдернула голову.

— Почему?

— Не сейчас.

— Но ты не та Дева, которая может умчаться?

— Это зависит от того, куда я собираюсь умчаться.

Он закрывал своими губами мои глаза и шептал так ласково и тихо, что я не была уверена в том, что я поняла, — это брачная беседка, Дева.

И будто прочитав мои мысли, вероятно больше меня понимая, что я чувствую, он быстро встал. Он пошел назад по дорожке, по которой мы пришли сюда, и через несколько минут вернулся с букетом первоцветов.

— С моей любовью, — сказал он, особенно сильно ударяя на последнем слове.

— И с благодарностью сэра Беркли, — ответила я.

Он внезапно расхохотался, а потом его руки обняли меня.

Так мы и стояли обнявшись, но вдруг поднялся вертолет и полетел над нами. Но, конечно, он был слишком высоко, чтобы кто-нибудь на нем мог увидеть нас.

Глава 8

Мы вернулись поздно. Поместье было уже открыто, и автобусы и машины были полны людей, одетых в яркие весенние одежды. Потом они рассеялись по лужайкам. Мария была в павильоне, где ее помощники помогали расставить столы для чая.

Джейсон Стофард считал плавающие лодки.

— Думаю, что ты взял одну из них без разрешения, — сказал он Робину.

— Полагаю, что я — подозреваемый номер один. — Робин попробовал сказать это бойким голосом и, как в прошлый раз, вытер губы носовым платком.

— О небеса, мой дорогой, да! Ты не знаешь? Я бы все уладил на твоем месте, чтобы скрыть ваши преступления, совершаемые одновременно. Разве это невыразительно? — Его глаза обнаружили букет первоцветов в моей руке. — Включая опустошение дядюшкиных лесов.

Джейсон предложил мне руку, и я ступила на берег.

— Если ты собираешься, Гиллеспи, выпускать новости, лучше не делай этого.

Я подмигнула Робину через плечо. Он опять был полностью непроницаем, и острый язык Джейсона вовсе не жалил его.

Я была полностью уверена, что Джейсон был у Марии. Потому что видела круги под ее прекрасными глазами, несмотря на замечательный макияж; она выглядела взволнованной, немного бледноватой и слегка испуганной.

— Я здесь, — сказала я, направляясь к ней. — Давай я помогу тебе.

Я вместе с ней пошла в маленький кухонный павильон, наполнила стакан водой и поставила цветы.

— Ты не хочешь пойти домой? — спросила она медлительно, как обычно.

— Нет, сэр Беркли дал мне сегодня один день — выходной.

— Все больше причин, когда ты нуждаешься в свободе. — Она пригладила свои черные волосы, заколотые гребнем.

— Но я хочу помочь. Первый день всегда мучительно-нервный. Ты была такая же в прошлом году.

Внезапно меня осенило, что Мария страдает всего лишь последние несколько минут. Я взяла кусочек материи и стала полировать стаканы.

— Давайте ей поможем! — Джейсон зашел на кухню и расположился напротив раковины. Он взглянул на Марию прищурившись: — Вы, должно быть, очень устали за сегодняшний вечер.

Я переводила взгляд с одного на другую.

Мария поджала губы, но промолчала.

— Я сяду вместо вас ужинать. — Джейсон тонко улыбнулся мне.

Я полагала, что можно ответить «хорошо», но не могла не заметить, что Мария выглядела несчастной и затравленной. Она была совсем подавлена. Было неприятно, что он будто бы шантажирует ее.

— Поужинаем втроем? — спросила я наконец, чтобы хоть чем-то нарушить воцарившуюся тишину.

— Какие приятные, грациозные, хозяйка, здесь девочки! — горько произнес Джейсон. — Да, втроем. Если ты, дорогая Шарлотта, не будешь так любезна уйти.

— Пожалуйста, нет. Не делайте этого, я прошу вас. — Огромные темные глаза Марии умоляли. — Я полагаю, что вы еще не все устроили для гостей, — добавила она совсем неубедительно.

— Я собиралась помыть голову и рано лечь спать.

— Ты сможешь лечь пораньше. — Джейсон невежливо улыбнулся. — Обещаю.

Он шел за мной по павильону, чтобы якобы помочь мне нести стаканы.

— Не могли бы вы уйти, Шарлотта? Я полагаю, что представитель прессы уезжает, так, может быть, вы вдвоем поужинаете где-нибудь в другом месте?

— Не удивлюсь, если ты ему это уже предложил.

— Почти что. — Он внезапно закатился смехом, глядя на мое лицо, я думаю. А потом стал вдруг очень серьезным. — Ах, я не такой ужасный парень, как кажется, просто это невыносимая ситуация. — Он махнул рукой. — Хорошо, если это твое последнее слово. С семи тридцати до восьми. Договорились?

Он исчез, спускаясь по ступенькам в Итальянский сад. Я боковым зрением увидела, как он продирается сквозь толпу посетителей в поместье.

Бесшумно подошла Мария и встала у меня за спиной. Она очень тихо двигалась. Я едва почувствовала, что она рядом. Ее огненные черные глаза скользнули по мне.

— Так он придет?

Я кивнула.

— Хорошо.

— Он беспокоит тебя, он пристает к тебе, Мария?

— Да.

— Почему ты позволяешь ему? — спросила я мягко.

Она развела руками:

— Не могу сказать.

— Ты не можешь сказать или ты не знаешь?

Длинная пауза.

— Возможно, и то и другое?

— Ты не хочешь рассказать мне про Джейсона?

— Нет. Нет. Нет! — Она повернулась, мельком взглянула на меня и теперь сказала: — Никогда!

— Тогда скажи сэру Беркли. Я знаю, он восхищается твоей работой. Посмотри на это по-другому.

Я отвернулась от аккуратных сандвичей, тарталеток, паштетов и слоек, пирожных и мороженого.

— Если он подумает, что Джейсон преследует тебя…

Яркий румянец залил щеки Марии. Она поймала мою руку:

— Пожалуйста, не начинай опять. Я буду в отчаянье, если что-нибудь дойдет до сэра Беркли. Я буду вынуждена покинуть этот дом. Я должна буду упаковать чемоданы…

С высоко поднятой головой она пошла прочь. В ее гневном голосе я впервые услышала иностранный акцент и только сейчас подумала, как мало я знаю о ней и ее прошлом, как мало мы вообще знаем друг о друге.

В начале ужина к Марии вернулось равновесие.

Несмотря на то что было слишком много болтовни о вышке, первый день открытых дверей прошел блестяще. Закуски пользовались потрясающим успехом. Одна леди, никогда раньше не посещавшая музеи-усадьбы, заметила, что она приняла участие в восхитительном фуршете с таким большим разнообразием закусок.

Возможно, в конце концов, настроение и состояние Марии было результатом волнения в день открытия, добавим напряжение, вызванное потерявшейся миниатюрой, дракой на собрании и довольно жестокими шутками Джейсона.

Если она так опасалась его (скорее всего, «опасалась» — не совсем правильное слово), как я поняла, конечно, она не боялась приготовить утку по-нантски, сопровождаемую «Морон-Мон-Кларсо». Почему она опять вытащила на свет Божий свой превосходный китайский фарфор и хрусталь? Почему она воспользовалась даже моим маленьким букетом первоцветов, искусно поставив его, так что он сделался главным украшением стола? Почему она также надела самое лучшее вечернее платье из темно-зеленого бархата, а полную шею украсила золотым медальоном на бархотке?

Почему она ходила по комнате, тихо напевая, и буквально вся светилась счастьем?

И еще почему, когда он пришел, она внезапно испугалась, вместо того чтобы пойти и открыть дверь?

— Пожалуйста, сделай это, Шарлотта. Я еще не совсем готова.

Да, она сказала именно так.

— Ах, это ты, — сказал Джейсон. Он автоматически поцеловал меня в лоб.

— Мария еще не совсем готова.

— Не беспокойтесь. Просто вы сказали, что хотите поужинать и рано лечь спать.

Я проводила его в нашу маленькую гостиную, где уже сидела Мария с рюмками аперитива на серебряном подносе. Джейсон выбрал скотч и жадно, с усилием его проглотил. Когда Мария пришла, он преувеличенно громко и протяжно свистнул. Я посмотрела на ее лицо. Оно все еще пылало, как и час назад, но напряжение исчезло. Она наблюдала за тем, как Джейсон допивал свой бокал, как будто не разрешала ему столько пить.

Большая часть ужина прошла практически в полной тишине. Я пыталась поддержать разговор о том, как работает вышка, о сегодняшнем успешно прошедшем дне открытых дверей. Какое-то шестое чувство заставило меня удержаться и не говорить о миниатюре, но их это, кажется, не волновало.

Мария нервничала, не сомневаюсь в этом.

И язвительный, саркастический тон Джейсона подчеркивал его агрессию. Он знал что-то о Марии. Он чем-то шантажировал ее. Я продолжила рассказ о буровой установке, и о шуме, ею издаваемом, и о ярких огнях, но чувствовала, что скоро над моей головой появится воздушный шар со словами «Миниатюра и шантаж».

Когда я принесла кофе, Джейсон сказал:

— Я не буду пить кофе, если ты хочешь рано лечь спать, Шарлотта.