Читаем без скачивания Крепостной княжич - Лариса Черногорец

— Барышня! О чем это он! Барышня, я все объясню, простите…

— О чем это он? — Даша встала с постели. Пятно крови на её простыне говорило само за себя. Даша накинула пеньюар, сдернула простыни с кровати и свернула их клубком:

— Надо сжечь! Никита, кинь в камин, выйди, мне с ней поговорить надо.

Никита вышел, заперев комнату снаружи и кинув простыни в камин, затем подложил несколько поленьев и зажег. Сухие дрова весело запылали язычками оранжевого пламени и белый комок простыней занялся сгорая и унося с собой их тайну. Этой ночью она стала его, Даша принадлежала ему, он так сильно этого хотел. Как ему теперь с этим жить, и что будет потом. Он знал, что должен найти, во что бы то ни стало того, кто хотел зла его любимой, и чувствовал себя самым счастливым от воспоминаний о прошедшей ночи, она шептала, что любит его. Она его действительно любила.

Даша подошла к Ульяне, та упала на колени перед ней.

— Где ты была всю ночь

— С Федькой, барышня, с Федькой. Простите меня, пожените уж нас поскорей, а то позору не оберемся.

— Я тебе сейчас не о том. Кто ванну готовил? Кто корзинку с полотенцем подложил?

— Я барышня, я, а что не так? — Ульяна, казалось искренне смотрела Даше прямо в глаза, Даша видела, что та не чувствует за собой вины.

— А что в полотенце было завернуто, знаешь?

Ульяна обмерла:

— Не знаю, барышня, истинный крест не знаю!

— А в полотенце была гадюка, которая должна была убить меня. А по случайности ужалила Ли. Это то о чем я думаю? Это то о чем тебя Федька просил тогда вечером?

— Дарья Дмитриевна, я… я не знала что там, он просто велел отнести подарок барышне, и все…

— Где он сейчас?

— На конюшне отсыпается, — Ульяна зарыдала — Я правда не знала, барышня, я думала подарок! Простите меня барышня, люблю я его проклятого…

— Нет тебе больше веры, ты мне подругой была. Мы с детства с тобой вместе, ты понимаешь, что предала меня, ты, может быть, человека убила, я в тебе больше не нуждаюсь.

Ульяна, понимая, что теперь уже все равно ничего не изменишь и не вымолишь, злобно зашипела:

— Подругой! Да вы, барышня, ноги об меня только не вытирали, тоже мне, подруга. Что! Хорош ли в постели Никитка, вон как сами то — так вам выходит все можно, а как папенька то ваш узнает — по головке то вас не погладит!

— Я никого не предавала, по крайней мере. Никита, Зайди!

Никита, и без того ясно слышавший все, о чем говорилось в комнате, переступив порог спросил:

— Что с ней делать будем, барышня.

— Помнишь то место на ярмарке в Задольске. Вот туда и повезем. Подгони коляску. Скажи мужикам, чтобы Федьку по ногам и рукам вязали и в погребе заперли. У меня доверенная грамота от папеньки только на Ульку. Федька пусть пока в погребе посидит, пока и до него очередь дойдет. — Даша повернулась к Ульяне. — Сейчас твоего милого в погреб посадят, а у тебя есть выбор, на размышление тебе минута. Либо я велю тебе язык отрезать, чтобы ты лишнего не болтала, и в поля отправлю! Вместо лошади плуг будешь таскать от зари до зари, до конца своей жизни, либо мне придется тебя продать. Вести ты должна себя смирнее смирного и ни одного слова, как будто язык у тебя уже отрезан.

Никита, усмехнувшись, вышел из комнаты. Ульяна с ужасом посмотрела на Дашу:

— Барышня! Да вы ли это, барышня!

— Что, страшно?

— Вы что, и вправду мне язык отрежете?

— Я еще не знаю что с Ли, если он погиб — у тебя не будет вариантов. Предательница! Минута закончилась.

— Только не язык, барышня!

Ульяна с тоской глядела в окно, где связанного веревками по рукам и ногам Федора мужики тащили в погреб по приказу хозяйки. На мгновение их глаза встретились, Ульяна разрыдалась.

— Раньше надо было плакать. Что сделано-то сделано.

Через час, одевшись наскоро и взяв с собой необходимые бумаги, Даша и Никита увозили понурую Ульяну в сторону Задольска, под недоуменными взглядами дворни и Марфы, которая второпях сунула Никите сверток с пирожками в дорогу. В течение всего пути никто не проронил ни слова.

Последний день ярмарки был еще более шумным и многолюдным чем все остальные. Протиснувшись к сараю, Даша увидела несколько богато одетых господ, споривших о чем-то с бородатым мужиком с цыганской серьгой в ухе. Даша взяла документы и подвела к нему Ульяну.

— Мне надо чтобы её продали в другой губернии.

— А сколько хотите за неё? — Мужик с бородой съедал Ульяну глазами. — Товар не из дешевых.!

— Возьму сколько дашь, но продай в соседней губернии

— А что так?!

— Болтлива больно.

— Так болтливым, барыня, языки урезают, — мужик захохотал и стал ощупывать Ульку.

— Так что, договорились?

— На площади в конторе хозяин, зовут Семен Ильич, при нем нотариус, оформляйте документы, тридцать червонцев за нее даст — не сомневайтесь, сделаем, как просите, вот и покупатель из самого Петербурга, и заказ как раз на красоток таких. Я сейчас записку черкну. Короткими толстыми пальцами мужик достал клочок бумаги и написал сумму. Даша обернулась на Ульяну, та стояла, опустив глаза, слезы капали с её ресниц. Мужик взял её за руку и затолкнул в сарайчик. Даша вышла на площадь к указанной конторе и, войдя, отдала бумажку и доверенность. Семен Ильич отсчитал триста рублей и отдал Даше. Взяв деньги, она быстрыми шагами вышла прочь, и, пройдя через площадь, подошла к церкви и опустила пачку в ящик для милостыни. Она не знала, сможет ли когда-нибудь избавиться от воспоминаний об этом дне.

Всю обратную дорогу они с Никитой ехали молча. Вдруг перед поворотом к усадьбе Даша тронула Никиту за руку:

— Поехали к Федяевым, мне нужно знать, что с Ли.

Никита развернул лошадей и направил их к поместью Федяевых. Не проехав и двух верст, они увидели коляску и сидящего в ней Петра и Порфирия.

— Что с Ли? Его спасли? Петя, ну не молчи!

— Даша, он умер еще до того, как Порфирий его привез ко мне. Ты помнишь, нам на лекциях говорили, бывают такие случаи, когда просто невозможно спасти, не потому что яд смертельный. А потому что у человека слишком сильная реакция на укус, даже если это просто пчела. У Ли как раз была такая реакция, он не умер бы, большинство яда вышло с кровью — она ему в артерию попала, а та ничтожно малая частица, что осталась, вызвала шок, он умер от шока.

Даша заплакала навзрыд. Только сейчас Никита заметил небольшой гроб, лежащий в коляске.

— Барышня, похоронить его надо, — Порфирий, виновато сутулясь, показал на гроб

— Похороним, Порфирий, непременно, — Даша вытерла слезы, — Никита, теперь Федькина очередь, нужно обязательно разобраться во всем. Зачем он все это устроил. Я сегодня же отцу напишу, пусть сам решает, что с ним делать. Выпускать этого зверя нельзя, я бы его своими руками прибила, он убил Ли…Страшно подумать, на его месте сейчас могла быть я!