Читаем без скачивания Проза и сценки. Драматургия - Даниил Иванович Хармс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Опустился Фёдор Фёдорович Колпаков под воду. А водолазы ему сверху в телефон кричат:
– Ну как, Фёдор Фёдорович? Страшно?
А Фёдор Фёдорович им снизу отвечает:
– Няв… няв… няв…
– Ну, – говорят водолазы, – хватит с него.
Вытащили они Фёдора Фёдоровича из воды, сняли с него водолазный костюм, а Фёдор Фёдорович смотрит вокруг дикими глазами и всё только «няв… няв… няв…», говорит.
– То-то, брат, зря не хвастай, – сказали ему водолазы и ссадили его на берег.
Пошёл Федор Федорович Колпаков домой и с тех пор больше никогда не хвастал.
<1934>
Обезоруженный или Неудавшаяся любовь*
Трагический водевиль в одном действииЛев Маркович (подскакивая к даме) – Разрешите!
Дама (отстраняясь ладонями) – Отстаньте!
Л. М. (наскакивая) – Разрешите!
Дама (пихаясь ногами) – Уйдите!
Л. М. (хватаясь руками) – Дайте разок!
Дама (пихаясь ногами) – Прочь! Прочь!
Л. М. – Один только пистон!
Дама (мычит, дескать «нет»).
Л. М. – Пистон! Один пистон!
Дама (закатывает глаза).
Л. М. (Суетится, лезет рукой за своим инструментом и вдруг оказывается, не может его найти).
Л. М. – Обождите! (Шарит у себя руками). Что за чччорт!
Дама (с удивлением смотрит на Льва Марковича).
Л. М. – Вот ведь история!
Дама – Что случилось?
Л. М. – Хм… (смотрит растеряно во все стороны).
Занавес
1934
«Хотите, я расскажу вам рассказ про эту крюкицу…»*
Хотите, я расскажу вам рассказ про эту крюкицу? То есть не крюкицу, а кирюкицу. Или нет, не кирюкицу, а курякицу. Футы! Не курякицу, а кукрикицу. Да не кукрикицу, а кирикрюкицу. Нет, опять не так! Курикрятицу? Нет, не курикрятицу! Ки-рикурюкицу? Нет, опять не так!
Забыл я, как эта птица называется. А уж если б не забыл, то рассказал бы вам рассказ, про эту кирикукукрекицу.
<1934–1935>
«Вот начальник военного округа подошел…»*
Вот начальник военного округа подошел к своей жене, поцеловал её в рот, погладил её рукой по шее и залез лошадь.
– До свидания! – крикнул начальник военного округа и уехал.
Вечером начальник военного округа приехал обратно. Опять поцеловал жену в рот, погладил её рукой по шее и лёг спать.
Ночью жена начальника скоропостижно умерла.
Утром начальник военного округа проснулся и, увидя свою жену мёртвой, с ужасом выскочил из кровати.
<1934–1936>
«Миронов сел на трамвай и поехал…»*
Миронов сел на трамвай и поехал, а куда нужно, не приехал, потому что по дороге скончался.
Пассажиры этого трамвая, в котором спал Миронов, позвали милиционера и велели ему составить протокол о том, что Миронов умер не от насильственной смерти.
<1934–1936>
Рыцарь*
Алексей Алексеевич Алексеев был настоящий рыцарь. Так, например, однажды, увидя из трамвая, как одна дама запнулась о тумбу и выронила из кошелки стеклянный колпак для настольной лампы, который тут же и разбился, Алексей Алексеевич, желая помочь этой даме, решил пожертвовать собой и, выскочив из трамвая на полном ходу, упал и раскроил себе о камень всю рожу. В другой раз, видя, как одна дама, перелезая через забор, зацепилась юбкой за гвоздь и застряла так, что, сидя верхом на заборе, не могла двинуться ни взад ни вперед, Алексей Алексеевич начал так волноваться, что от волнения выдавил себе языком два передних зуба. Одним словом, Алексей Алексеевич был самым настоящим рыцарем, да и не только по отношению к дамам. С небывалой легкостью Алексей Алексеевич мог пожертвовать своей жизнью за Веру, Царя и Отечество, что и доказал в 14-м году, в начале германской войны, с криком «За Родину!» выбросившись на улицу из окна третьего этажа. Каким-то чудом Алексей Алексеевич остался жив, отделавшись только несерьезными ушибами, и вскоре, как столь редкостноревностный патриот, был отослан на фронт.
На фронте Алексей Алексеевич отличался небывало возвышенными чувствами и всякий раз, когда он произносил слова «стяг», «фанфара» или даже просто «эполеты», по лицу его бежала слеза умиления.
В 16-<м> году Алексей Алексеевич был ранен в чресла и удален с фронта.
Как инвалид I категории, Алексей Алексеевич не служил и, пользуясь свободным временем, излагал на бумаге свои патриотические чувства.
Однажды, беседуя с Константином Лебедевым, Алексей Алексеевич сказал свою любимую фразу: «Я пострадал за Родину и разбил свои чресла, но существую силой убеждения своего заднего подсознания».
– И дурак! – сказал ему Константин Лебедев. – Наивысшую услугу родине окажет только ЛИБЕРАЛ.
Почему-то эти слова глубоко запали в душу Алексея Алексеевича, и вот в 17-м году он уже называет себя либералом, чреслами своими пострадавшими за отчизну.
Революцию Алексей Алексеевич воспринял с восторгом, несмотря даже на то, что был лишен пенсии. Некоторое время К. Л. снабжал его тростниковым сахаром, шоколадом, консервированным салом и пшенной крупой. Но когда Константин Лебедев вдруг неизвестно куда пропал, Алексею Алексеевичу пришлось выйти на улицу и просить подаяния. Сначала Алексей Алексеевич протягивал руку и говорил: «Подайте, Христа ради,
