Читаем без скачивания Железяка и Баламут - Наталья Иртенина

– А кто ты?

– Такой же ползунок.

И тут произошло странное. Пришелец из неведомо каких краев в который раз сунул руку в карман, наконец-то выудил оттуда пластмассовый предмет и положил на стол перед Железякой. Предмет оказался игрушечным пистолетом серого цвета.

– Теперь он твой, – сказал он.

Железяка нечленораздельно булькнул, затем объяснил:

– Я выражался фигурально. Но я не говорил, что до сих пор играю в войну.

Незнакомец кивнул.

– Мы не играем в войну. Она в нас играет. Мы – ее солдатики. Стойкие оловянные. Запомни, у этой вещи два назначения: либо стреляешь, либо передаешь следующему, выдержавшему испытание. Мне не пришлось стрелять, ты у меня первый и последний. Тебе – как повезет.

Железяка взял пистолет и в сильном недоумении вертел его в руках.

– Я выдержал испытание?

– Да.

– И эта штука может убивать?

– Нет. Она не убивает. Просто выключает на время. С кое-какими изменениями в голове.

Гость встал и, хлопнув Железяку по плечу, собрался уходить.

– Будь здоров, коллега. Может, еще пересечемся когда-нибудь.

– Эй, – Железяка спохватился. – А что со всей этой магической хренотенью?

– Выбрось на помойку. Если найдешь, что выбрасывать.

Защелкнулась дверь.

Железяка подошел к мойке, отвернул вентиль, попробовал воду. Н-да. Винно-водочные роскошества и излишества отменяются. Обыкновенные дары канализации.

Железяка ушел в комнату, засунув куда-то по пути пистолетик и тотчас забыв о нем.

Забыв и о Коте, узнике шкафа.

Он устал. Чудовищно устал от всего этого. В самом деле – людям свойственно уставать. Душа просит покоя и понимания. А вместо этого вам под нос подсовывают какие-то химеры и превращают вашу жизнь в… загадочную помойку, лишенную даже крупиц разумной осмысленности.

Железяка уронил голову на подушку и ушел в царство простых, ясных снов.

Снилась ему Инга.

Only reality

…Уф, адская работенка. Временами, в минуты уныния мне начинает казаться, что нет такой силы, которая пересилила бы силу человеческой мысли. Но потом наступает минута просветления, и тогда что-то начинает подсказывать мне, что нет ничего невозможного. Собственно, ведь я этим и зарабатываю свой кусок хлеба (злые языки тут не преминули бы ввернуть: «…Вискаса!», но я давно научился не обращать внимания на эти вульгарные намеки по поводу имплантированной в меня кошачьей сущности) – тем что сворачиваю в бараний рог человеческие стереотипы и шаблоны мышления. Ваша мысль черпает свою силу, как Антей из Земли, из того, на чем она стоит вроде памятника самой себе, – из набора простейших постулатов, очерчивающих круг возможного, невозможного и вам желательного. Могу вас уверить, этот пьедестал не так уж крепок, как вам кажется. Конечно, вышибить его не так-то просто, попробуйте-ка сами проделать это с кем-нибудь из своих знакомых, – но когда он завалится набок, тогда уже легче. Ваша мысль подвисает в пустоте одиночества и судорожно ищет, где бы заякориться.

И часто успевает заякориться где-нибудь еще до того, как тот, кто направляет мои действия, предложит ей свою опору, пригласит в свой дом.

По второму же разу я ни с кем и никогда не работаю. Поэтому существует отбраковка. Я тоже участвую в ней, но только как «поставщик трюков», а постановщик и главный исполнитель – человек. Ему можно доверять, потому что это один из моих, последний из не зачисленных в брак. Заякоренный как нужно…

…Уф, адская работенка – разгадывать загадки собственного жития. Я ведь всего лишь кот, правда, с человечьей душой. В силе и глубине мысли мне с вами, людьми, не соперничать. Хотя, полагаю, я все-таки умен. И своим кошачьим разумением я постиг прежде для меня непостижимое: я часть той силы, что вечно хочет блага, вершит его наперекор людским хотеньям, но все же оставляет выбор.

Вы имеете право быть забракованным…

Doors of reality

Железяка проснулся на рассвете и долго валялся, не решаясь начинать новый день, но для поддержания тонуса насвистывая бодренький марш. Вспоминал вчерашнее, прикидывал, что же все-таки это было, а главное – кто? Обаятельный псих, ну настолько, елки-палки, обаятельный, что бред у него достигает степеней чрезвычайной заразности, или профессиональный зомбёр? И если второе, то – возврат к началу: что это было? На зомбирование как-то не похоже. Железяка пошарил у себя в голове – на предмет забитых в мозги гвоздей и иной умственной ортопедической арматуры. Нет, извилины шевелились в обычном режиме, свободно и непринужденно. Даже чересчур свободно – в полном разброде. Никто еще не пытался исследовать броуновское движение в мозгах? Жаль, жаль, очень интересное природное явление. А главное – не такое уж редкое.

Железяка заставил себя встать наконец, но после этого долго не мог понять, что следует делать дальше. В смысле, чем вообще заниматься – сейчас и в ближайшие пятьдесят лет. Трюхать на службу бессмысленно – звонил туда два дня назад, представившись налоговым инспектором, и узнал, что его повысили в должности и увеличили вдвое оклад. Очень перспективный работник. Железяку это расстроило. Хотя прежнего служебного рвения он в себе не ощущал – наоборот, охладел и вообще не мог сообразить, на что угрохал пять лет жизни. Управлял движением рыбопотоков по просторам родины? Странное какое-то занятие. Не мужское как будто. Больше подходящее роботу. Или голему. Так что все правильно. И все же невероятно огорчительно.

На кухне Железяка сотворил растворимого кофею и продолжил искать смысл дальнейшей жизни. Но тот, сволочь, почему-то не находился – Железяка смутно ощущал недостаток каких-то важных компонент, без которых никак не выколдовывался этот философский камень. Тогда Железяка автоматически потянулся к телефону – искать поддержки и сочувствия у Инги. Она утешит и согреет на своей хоть и далекой, недоступной, но все равно теплой родной груди.

Не вышло. Злостный телефон раз за разом повторял на бис песню длинных гудков. Железяка не стал больше ждать милостей от природы. Переворошил все имеющиеся в доме бумаги, отыскал рекламный проспект дома отдыха, куда отправилась с «бандитами» Инга, набрал номер…

Через десять минут, оглушенный и раздавленный, Железяка багровел от переполняющих его подозрений и сомнений. Никаких следов пребывания супруги в доме отдыха не обнаружилось. Не зарегистрирована, не значится, не останавливалась. Пропала без вести вместе с детьми – такие дела. Железяка остервенело вспоминал – Инга звонила, рапортовала о прибытии на место и о благополучном вселении в гостиницу, потом в течении нескольких дней была еще пара звонков от нее и один от «бандитов», стащивших у Инги мобильник и честно ему в этом признавшихся. А потом начались все эти пертурбации и телефон замолчал. Железяка медленно и мучительно наливался до самых ушей очень неудобной мыслью: «ОНА МНЕ ВРАЛА!» Зачем? Заметала следы? Не хотела, чтобы он нашел ее? УШЛА ОТ НЕГО К ДРУГОМУ?! Железяка побагровел уже не только лицом, но и мыслями. Мысли стали гневными, горячими, раскаленными, как у Отелло, и Железяка ринулся в спальню – искать следы преступления.