Читаем без скачивания Секретный сотрудник - Хуан Мирамар

– Контрнаступление, – читал Хосе, – предпринятое на остров Гоцо силами Второй британской десантной бригады при поддержке роты морской пехоты США и подразделений вертолетного полка ВВС Российской Федерации развивается успешно. Войскам Коалиции удалось оттеснить противника в глубь острова и закрепиться на побережье. С отвоеванного у противника плацдарма войска Коалиции имеют возможность развивать дальнейшее наступление.

– Однако, – в наушниках было слышно, как задрожал от волнения голос пресс-секретаря, – в ходе боевых действий войска Коалиции столкнулись с паранормальным явлением. Все оружие, как у Сил Коалиции, так и у противника, утратило убойную силу – все виды оружия начали испускать лазерные лучи различной интенсивности, которые не наносят человеческому организму никакого видимого вреда.

– По этой причине, – пресс-секретарь уже почти шептал, – боевые действия вначале велись в форме ближнего рукопашного боя, а позднее были прекращены ввиду очевидной непродуктивности. Войска Коалиции приостановили наступление и остаются на занятых позициях, противник также не предпринимает попыток вернуть отвоеванный плацдарм. Командованию войск Союза правоверных направлен ультиматум с требованием немедленно прекратить боевые действия ввиду их бессмысленности и снять осаду Мальтийских островов. Срок ультиматума истекает завтра в полночь. Ответ противника еще не получен.

В наушниках перестал звучать голос пресс-секретаря, и Хосе тоже замолчал. На некоторое время в зале и в комнате синхронистов повисла тишина, потом Ариель выругался, отключив свой микрофон, а пресс-секретарь спросил, есть ли вопросы, спросил таким жалобным, дрожащим голосом, что, видимо поэтому, вопросов почти не было. Только один француз из «Монд» поинтересовался, какова ситуация на других фронтах.

Тут же возникла суматоха с переводом с французского на английский – синхронный перевод был на русский. Секретарь сначала озирался, словно ожидая, что переводчик выскочит откуда-нибудь из угла, потом схватил наушники, услышал в них русский перевод, поспешно их снял, тут к нему подбежал наконец молоденький субалтерн[29] и зашептал на ухо. Пресс-секретарь кивнул и сказал, что ситуация на других фронтах не ясна – израильское командование отвечает на запросы по военной связи открытым текстом, состоящим из одних ругательств на иврите. Это несколько разрядило довольно мрачную обстановку, которая была вначале, несколько человек в зале засмеялось, и пресс-конференция закончилась.

Когда после пресс-конференции они шли в гостиницу отсыпаться, милостиво отпущенные Ярошенко «до новых распоряжений», Ариель вспомнил фразу времен «холодной войны», которую слышал от отца.

– Войны не будет, – сказал он, – но будет такая борьба за мир, что камня на камне не останется.

5. Ни мира, ни войны

«Где-то я уже об этом читал, – думал Кузниц, – в каком-то фантастическом рассказе, американца какого-то, Шекли что ли? Там тоже современное, а потом и вообще всякое оружие исчезло, но люди продолжали драться «на кулачках». Не верил этот американец в человечество – мол, инстинкт войны у человека в генах и нельзя его уничтожить. Но у нас, пожалуй, все по-другому – больше напоминает ситуацию на фронте во время революции. – Он вспомнил лозунг Троцкого «Ни мира, ни войны» и подумал: – Вот и у нас так, «ни мира, ни войны», хотя братания, правда, пока нет, но и желания драться «на кулачках» – тоже».

Он сидел в Верхних садах у самого парапета. За парапетом круто шла вниз отвесная крепостная стена, под ней виднелись узкие улочки и лестницы Нижнего города, а за ними открывался вид на бухту с фортами Викториоза и Бир-гу, возле мощных стен которых стояли корабли Коалиции.

В свете последних событий Кузницу показалось, что вид у кораблей какой-то растерянный и уж, во всяком случае, не боевой. Отнюдь не боевой вид был и у солдат, сидевших на скамейках и валявшихся на газонах в Саду за спиной Кузница, – вид у них был скорее потерянный: вдруг исчезла цель, не понятно было, как воевать и зачем вообще они здесь. У них неожиданно отобрали то, что их делало солдатами, – упоительное чувство безответственности: солдат не думает, за него думает командование. Теперь надо было думать самому – командование пребывало в не меньшей растерянности и приказы отдавало нелепые и невыполнимые.

Последний приказ был изучать приемы самбо и дзюдо. В Сад доносились истошные крики сержантов, отрабатывающих эти самые приемы с личным составом комендантской роты, охранявшей штаб.

«Надо будет теперь выбрать в каждой армии по богатырю, и пусть они в честном кулачном бою до первой крови решают судьбу Европы», – грустно усмехнулся Кузниц.

– Сидишь, солдатик? – Кузниц обернулся и увидел капитана Гонту – капитан был человек простой и ко всем обращался на «ты».

– Здравия желаю, товарищ капитан! – Кузниц встал и отсалютовал на английский манер, что было нарушением устава, но уж больно ему нравился этот лихой жест.

– Сиди-сиди, лейтенант. Вольно, – сказал Гонта, сел рядом и спросил: – А где же твои «бойцы невиданного фронта»? – «Невиданный фронт» надо было понимать как шутку, и Кузниц вежливо улыбнулся и ответил:

– Их полковник засадил за отчеты, а я свой уже написал.

– А кому ты отчеты пишешь, этому пижону из IAO? – спросил капитан Гонта и хитро прищурился.

«Дался им этот Эджби, – подумал Кузниц, – но мне скрывать нечего», – и ответил:

– Я ему устно докладываю.

– Вот как? – Гонта удивленно посмотрел на него.

– Ну да, – продолжил Кузниц, – докладываю, где новый бар открылся и где кофе лучше готовят – мы с ним большие любители кофе.

– Все шутишь, лейтенант, – сказал Гонта. – Ну смотри – твое дело. Но не забывай, что ты все-таки гражданин Украины, хотя и грек, или кто ты там?

– Немец, – ответил Кузниц, но Гонта уже его не слушал. Он встал и, переваливаясь на кривых ногах, пошел в сторону штаба.

На ходу он сверлил взглядом солдат, развалившихся на скамейках, явно ожидая, что они будут отдавать ему честь, но воины Ее Величества чужих офицеров, особенно из Supporting Force,[30] не жаловали, и никто из них не обращал на него ни малейшего внимания.

У выхода из Сада Гонта вдруг остановился, и Кузниц наконец-то понял, что его насторожило во внешности капитана, насторожило сразу, как только тот повернулся спиной, но понял он это только сейчас, когда Гонта остановился, – на спине капитана, ниже левой лопатки, виднелось большое черное пятно.

«Так это ж в него попали!» – ужаснулся Кузниц. Если бы не превратилось оружие в лазерные игрушки, лежал бы уже капитан в госпитальном морге – как раз напротив сердца было пятно. «Так значит, он участвовал в контрнаступлении на остров Гоцо, – подумал Кузниц, и тут ему в голову пришла странная мысль: – А может, он уже мертвец, живой труп, зомби, так сказать; может быть, все, в кого попали лазерные лучи, тоже как-то переродились и теперь ими управляет тот, кто творит эти чудесные превращения?».