Читаем без скачивания Битлз: секретные материалы - Артур Макарьев

Сережа Костров заканчивал МГИМО, играл в группе, встречался и спал с девушками своего круга — дочерьми дипломатов и работников Внешторга. Особенно ему нравилась Ольга Кузнецова, умная, хитрая девушка, не без стервозности, и ей тоже нравился Сережа Костров, но она прекрасно понимала, что он — не для ее семейной жизни. И как-то в конце апреля 68-го года, переспав с Костровым в его квартире, отвергла его предложение поехать завтра на день рождения к Мише Машкову, хорошему приятелю Кострова, участника группы «Тролли».

— Почему? — спросил Костров.

— Да я завтра замуж выхожу. Вот так Сережа, — сказала она, закурив сигарету, — ему двадцать семь лет, работает в МИДе, в сентябре уезжает работать в Канаду, в посольство, в ранге первого секретаря, ему нужна жена, а я тут как тут. Ты не обижайся, расстанемся друзьями.

Она уже стала одеваться, натянула джинсы и вдруг остановилась с кофтой в руках, словно вспомнила то, что давно хотела сказать Кострову. Подошла близко, Костров скосил глаза на грудь. Она как бы не заметила этого.

— Ты помнишь сочинение на экзамене в институте?

— Да, помню, — сказал Костров, все еще не отводя глаз от ее мощной груди (все-таки пятый номер).

— Ну так это я тебе исправила. Ну все, Сережа, пора. Между нами теперь нет секретов, все выяснено!

Она улыбнулась, надела кофту. Потянуло духами.

«Клима», — подумал Костров.

Ольга была уже у вешалки, надела кожаную куртку, которую привезла из Парижа.

«Хороша, сексуальна», — только и подумал Костров.

Ольга сама открыла дверь, вышла на площадку.

— Ну все, Сережа, не переживай. Если что не так — прости.

Вызвала лифт — и все, закрыла дверь. Лифт спустился на первый этаж. Дверь открылась, закрылась. Легкие шаги на первом этаже. Скрипнула входная дверь. Ну вот и все, была Ольга Кузнецова — да ушла.

Но жизнь продолжалась. Костров не очень-то задумывался о своей судьбе, надеясь на связи отца. Но судьба сама задумалась о Кострове и распорядилась по-своему.

Ирине Ивановне Черновой, студентке 1-го «меда», понравился стройный симпатичный Сережа Костров. Он вернулся с практики из Англии, впечатления переполняли его. Рассказчиком он был неплохим и в гостях у своей сокурсницы, студентки МГИМО, очаровал Ирину Ивановну Чернову, подругу своей сокурсницы. Длинноногая брюнетка Ира Чернова увлекалась музыкой, ей нравилось ходить с Костровым на выступления, быть в компании музыкантов. Коля Зайцев, соло-гитарист «Виражей», который, как ему казалось, знал все про всех, увидев как-то Кострова с Ириной, только и сказал:

— Ну ты даешь! Знаешь, кто такая? Отец у нее кто?

— Вроде где-то в МИДе, — сказал Костров.

— Фамилия у нее Чернова.

— Ну и что? — спросил Костров.

— Будто ты не знаешь? — ехидно улыбнулся Зайцев. — Чернов Иван Алексеевич — завсектором международного отдела ЦК КПСС.

Так судьба распорядилась первыми самостоятельными шагами Сергея Александровича Кострова. Родители тут оказались ни при чем.

Зубов отдыхал в Пицунде в Доме творчества ВТО. Разместили его в одноместном номере «сталинского корпуса» с пальмами, ковровыми дорожками на этажах, колоннами и большими креслами в холлах 1-го этажа. Сам же Михаил Андреевич на отдыхе ходил в китайской полосатой пижаме, в сандалиях «Скороход»; иногда, выходя за территорию, брал с собой старый кожаный портфель, в который как раз вмещалось 4 бутылки любимого портвейна «777». Магазин недалеко от входа, туда и обратно с портфелем получалось, как казалось Зубову, солидно. Вечером, вкусив любимого напитка, брал баян и удалялся на окраину роскошного субтропического парка, и звуки вальса «На сопках Маньчжурии» разносились в лучах южного заката. Иногда, правда, Михаил Андреевич откладывал баян и добавлял в организм любимый напиток. В этот момент он вдруг вспоминал о вокально-инструментальных ансамблях, о потерянной голубой папке с розовыми завязками. Злость вымещал на пальме, по которой, стуча, приговаривал: «Папку отдайте, сволочи!» Затем успокаивался — и вновь вальс «На сопках Маньчжурии» звучал в отдаленном уголке субтропического парка.

И вдруг однажды — знакомый вальс, а на зубовской скамеечке девушка-блондинка с баяном, в короткой юбке и кедах на босу ногу. Они играют в два баяна, даже не познакомившись. 22-летняя Люся Калинкина, пескоструйщица 5-го разряда из Братска, победительница конкурса самодеятельности. Портвейна она не пила, предпочитала водку, ни о каких «Битлз» она не слышала, а гитару, и то акустическую, видела один раз в магазине, когда покупала баян.

Вокруг Пицунды было много различных баз отдыха московских вузов, а в них — бит-группы. Они отдыхали, репетировали и, конечно, играли на танцах. Зубов пригласил на танцы Люсю, но группа «Аэропорт», на которую они ходили, ей не понравилась — громко, одни гитары, ни одного баяна, и потом, все поют на иностранном. Михаил Андреевич сказал, что на английском, что сейчас модно. Но у них в Братске все пели на русском. Да и сама Людмила Георгиевна Зыкина, выступая в Братске, все пела по-русски. А тут иностранщина какая-то! Это она и сказала Зубову, когда они распили бутылку марочного коньяка и стали обсуждать, нужны ли советскому человеку все эти ансамбли.

Тут они разошлись с Люсей. Люся считала, что нет, а вот Михаил Андреевич выражал мнение Минкульта, ЦК КПСС. С этой категорией надо работать, ну а что Люся там, в Братске, на своей ГЭС, знает? Директивы и мнения ЦК КПСС туда не доходят. Это он и сказал ей, откупоривая вторую бутылку марочного коньяка.

Через день Люся уехала домой, а через два дня Зубов улетел в Москву. Обменялись адресами, обещали писать друг другу. Отпуска кончились.

Вернулся в Москву. Опять вся эта круговерть с ансамблями. Уже и телефонную трубку брать не хотелось, и звонок у телефона был какой-то противный. Вот в соседнем управлении появились гэдээровские аппараты.

Все-таки поднял трубку.

— Михаил Андреевич, здравствуйте.

Это звонил Глебов Роман Владимирович — инструктор отдела культуры ЦК КПСС.

«Его только не хватало», — подумал Зубов, но в голосе прозвучала теплота:

— Здравствуйте, Роман Владимирович. Когда в отпуск? Я вот свой отгулял.

— Да вот с понедельника собираюсь, — ответил Глебов, — надеюсь, что со свежими силами вы продолжите работать над приказом?

— Конечно, а как же… — ответил Зубов и начал было уже перечислять, что собирался сделать, но Глебов его перебил:

— Михаил Андреевич, я ведь не собираюсь вас контролировать, мы вам доверяем. Я позвонил сказать, что с понедельника я в отпуске. Мы не сомневаемся, что результат будет. Дерзайте, у вас получится. До свиданья!