Читаем без скачивания Поединок на атолле - Сергей Жемайтис

– Ты спрячешь этот проклятый нож?! – заорал он.

Я покачал головой. -

– Ну хорошо,- он попытался улыбнуться.- Хочешь мира?

– Нет. С вами – нет. Уходите!

– Хорошо, уйду, но ты дашь мне кусочек рыбы! – В голосе его зазвучали прежние повелительные нотки.

– Ничего вы не получите!

Лицо у него побелело от приступа ярости, волосатые пальцы судорожно сжимались и разжимались, как щупальца актинии. Все же он овладел собой и сказал устало:

– Только кусок рыбы и соли. Ты не откажешь умирающему с голоду человеку, своему капитану.

Снова передо мной стоял жалкий человек и смотрел умоляющими глазами.

– Ладно. Жрите! – сказал я по-русски, протягивая остатки макрели.

Он высыпал на рыбу почти всю мою соль и стал есть, брезгливо морщась и ворча.

– Ничего не ел противней. Полинезийцы едят это сырье с лимонным соком. У тебя, конечно, нет лимонов? – говорил он, обгладывая остов макрели.- Вот так обедом ты меня угостил. Нет! Лучше я буду есть орехи.- Он швырнул голову и хребет в лагуну и приказал :

– Принеси орех позеленей, с этой противной рыбы так захотелось пить. Ну, живо!

– Возьмите у знакомых крабов,- ответил я.- Теперь уходите. Если вы будете хорошо вести себя, то я буду кормить вас сырой рыбой, а вы – собирайте соль.

– Я буду собирать для тебя соль? Наглец!

– Не будет соли, не будет и рыбы. Для себя я добуду сам.

– Ах, вон в чем дело! Разделение труда. Как в нормальном цивилизованном обществе! Покажи, где ты ее собирал.

– Соль можно найти на камнях. Сметайте ее кисточкой из волокна.

– Но это дьявольская работа! Собирать микроскопическую пыль!

– Как хотите.

– Ну, я подумаю над твоим предложением.- Зловеще скривив рожу, он пошел на свою половину острова.

К вечеру он все-таки собрал соли, в ней было на три четверти песку. Я добыл две макрели, одну дал ему. На этот раз мы сидели поодаль друг от друга на коралловых глыбах и ужинали. На его зубах скрипел песок. Моя соль была совсем чистая, я добывал ее так: обмакну рубаху в лагуну, высушу, а потом потру в руках, и кристаллики соли падают на кусок парусины. Так я выпарил граммов десять соли.

– Где ты берешь такую прекрасную соль? – не выдержал Ласковый Питер.- У меня – чистый песок. После этого острова мне придется ставить золотые коронки на все зубы.

Но соли у меня он не попросил, а стал сдувать песок с мяса, посоленного своей смесью.

После ужина, развалясь на песке, он пустился в рассуждения:

– В этом мире должны жить только сильные люди. Все остальные или работают на них, или уничтожаются. Как в лагуне! Там сильный, наделенный преимуществами, побеждает слабого.

Я невольно посмотрел в прозрачную воду, как будто освещенную из глубины зеленоватым светом. Пронеслась небольшая акула, разогнав рыб-попугаев, двухметровая барракуда ухватила желтую рыбу и скрылась в расщелине.

– Такова жизнь,- сказал Ласковый Питер, кивнув на воду. В глазах у него я увидел жесткий блеск, рука его сжала кусок коралла и как бы с сожалением отбросила в сторону.

Я молчал в замешательстве. Я понимал, что он не прав, что люди не должны относиться друг к другу, как звери, но не мог найти подходящих слов, чтобы убедительно возразить ему. И тут я вспомнил свою вожатую из воронежской школы Валентину Николаевну, и ее слова:

«Пионер, ребята,- это человек, который борется за самое хорошее на земле. А хорошее – это правда, дружба, равенство всех людей. Нелегко бороться за наши идеалы. На земле появились страшные звери – фашисты…»

И я подумал: «Вот он сидит с тобой, этот фашист, ест твою рыбу! и хочет из тебя сделать такого же фашиста».

Ласковый Питер спросил:

– Я вижу, что ты начинаешь понимать меня?

– Да. Мне надо было убить вас в первый же день!

– Тогда была честная борьба, и ты был бы прав. Правда, я несколько погорячился. Пойми сам, потерять такой корабль, столько денег! Проклятый штурман! Он посадил на камни мой «Орион». Счастье этого негодяя, что он утонул, а не то перед тем, что его ожидало, зубы акулы показались бы ему щетками для массажа. Мне приходилось видеть, как за меньшую вину с таких молодцов, как У Син, сдирали кожу.

– Напрасно вы так на У Сина. Он был хороший человек!

– Ты в этом уверен?

– Да! Он не стал бы губить столько людей и такой корабль. Зачем это ему было делать?

– Ты не знаешь красных. Ах, я и забыл, ты ведь тоже такого же цвета. Мне передавали, что он шептался с тобой. Интересно, о чем это? – Он помолчал, насмешливо глядя на меня, затем, вздохнув, продолжал: – Мне давно было известно, что вы оба красные, но я щадил и его и тебя. И вот к чему привела моя доверчивость. Особенно тяжело мне, что я встречаю такую черную неблагодарность. И со стороны кого? Своего юнги! Которого я намеревался сделать человеком и любил, почти как сына, в душе, конечно. Не хмурься, мой мальчик, я прощаю тебя. А сейчас следует подумать и о ночлеге. Я думаю, что сегодня, после такого мирного ужина, мне не следует оставлять тебя одного. Советую прогуляться перед сном и принести мое одеяло, оно пригодится тебе ночью.

Я схватил острогу и стал перед палаткой.

– Уходите! – крикнул я.- Вы все врете! Я не верю вам. Уходите лучше!

Он поднялся, с опаской обошел меня. Остановился, недобро усмехаясь.

– Ты опаснее, чем я думал. Только помни, за меня ты поплатишься головой. Тебя, в лучшем случае, повесят, как пирата.

– Никто не узнает. Акулы спрячут вас в своем брюхе.

– Ты положительно делаешь успехи.- Он пошел, время от времени оглядываясь и чему-то усмехаясь.

И все-таки в тот день мне удалось добыть огонь Произошло это совершенно случайно, без каких-либо усилий с моей стороны.

Увидев, что капитан «Ориона» бродит возле канала в поисках орехов, я, крадучись, отправился на его территорию. Там я оставил очень красивую раковину – золотисто-желтую с черными пятнышками, я нашел ее в первый день на мелководье, и она должна лежать где-нибудь возле коралловой глыбы.

Раковину я так и не нашел – наверное, Ласковый Питер запустил ее в лагуну,- зато захватил несколько осколков стекла, чтобы отшлифовать древко остроги. Среди этих стеклышек было выпуклое донышко бутылки или баночки из очень чистого стекла. Вернувшись на свою половину острова, я стал скоблить древко остроги, радуясь, что дерево становится красивым и гладким. Донышком скоблить было неудобно, и я хотел было его разбить на несколько частей и, примеряясь, как бы это лучше сделать, неожиданно вспомнил о лупе – подарке отца лупа была немного больше, чем это донышко, но почти такой же формы.

«А что, если?..» – подумал я, повернув осколок к солнцу, на штанах появилось ослепительное пятнышко, скоро от него пошел дымок тлеющей ткани