Читаем без скачивания В свободном полете - Ким Ньюмен

То ли у него заклинило затвор, то ли кончились патроны, или, что тоже было вполне возможно, ствол автомата повело от слишком продолжительной непрерывной стрельбы.

«Хеллдайвер» растворился в густой синеве неба.

Все было кончено. Чарли мог добавить еще сорок пять минут к суммарному полетному времени.

Хоуви опять хлопал его по плечу, требуя новую бутылку. Чарли отыскал ее за педалями горизонтального руля.

— Сажай… сам… — крикнул Хоуви, забирая желанный сосуд.

На мгновение Чарли охватила паника. Сто двадцать три с четвертью часа, проведенные в кресле второго пилота, едва ли давали ему право на самостоятельную посадку.

Гусыня-Щеголиха лениво ползла над скошенным полем, слегка виляя, и Чарли вдруг понял, что теперь, когда педали руля больше не заклинены бутылкой, они реагируют на случайные толчки его ног.

Впервые за весь полет он взялся за ручку. Хоуви, предавшийся сзади загулу и пьянству, явно не желал, чтобы его беспокоили.

Хотя Гусыня и походила на чиненую антикварную этажерку, она оказалась очень послушной. Чарли взял ручку на себя, заложив левый вираж, и пролетел по периметру Бакстер-Филд, чтобы зайти на полосу против ветра.

«Хеллдайвера», который пытался их сбить, не было видно, однако внизу Чарли заметил небольшую толпу, собравшуюся поодаль от основной группы зрителей. По полю, подпрыгивая на кочках, спешила зеленая армейская машина «скорой помощи» с красными крестами в белых кругах на крыше и по бокам. По-видимому, с кем-то произошел несчастный случай.

Спустя две минуты Чарли совместил продольную ось Гусыни с разметкой взлетно-посадочной полосы. Набрав в легкие воздуха, он начал снижение, понемногу убирая газ и надеясь, что в кроличьей лапке Пегги Сью еще осталось немного счастья.

Машину он посадил идеально. Все три колеса коснулись асфальта одновременно и больше от него не отрывались.

Неожиданно Чарли обнаружил, что его рубашка и брюки промокли насквозь. Меньше чем за час из него вытекло больше пота, чем из Свинячего Рука за целый год лекций о вреде сексуальной невоздержанности.

— Заебись, парень! — одобрил Хоуви из задней кабины. — Ты прирожденный летчик. Черт, я бы и сам не посадил ее лучше — хоть пьяный, хоть трезвый.

Чарли подвел Гусыню к переполненной трибуне и выключил двигатель.

Тишина. Полная тишина.

Они выбрались из самолета, сняли перчатки, очки, шлемы, куртки.

Только сейчас Чарли осознал, что люди хлопают изо всех сил и приветствуют их радостными криками.

Кто-то говорил в микрофон, и динамики разносили его голос по всему полю:

— …леди и джентльмены, товарищи, разрешите представить вам героев этого дня. Старый мастер высшего пилотажа показал-таки парням из ЭРС, почем фунт изюма. Пилот Х-1, как я уже говорил вам, является заслуженным ветераном войны и был не раз отмечен высокими наградами Родины. Мне ли не знать об этом, ведь я командовал эскадрильей, в которой служил Хоуви, и сопровождал вместе с ним наши бомбардировщики в Германии, когда…

Вздрогнув, Чарли узнал голос. Он принадлежал лейтенанту Лафайету Р.Хаббарду.

— Хоуви, — встревоженно шепнул он напарнику, — что происходит? Как он оправдается перед Паттоном?

— Спроси у кого другого, Чарли.

— И, товарищи, с радостью сообщаю вам новости, только что полученные от врача. Выяснилось, что шальная пуля, ранившая красавицу Пэтси, лишь слегка задела ее. С Пэтси все будет в порядке, леди и джентльмены, в полном порядке. Знаете, товарищи, то, что нам пришлось пережить сегодня утром, напомнило мне об одном из эпизодов битвы за атолл Мидуэй. Я готовился к вылету с авианосца «Мэйтуэн», когда адмирал Нимиц подошел ко мне и сказал…

— Хаббард, я полагаю, был патологическим лжецом. Он органически не мог говорить правду. С другой стороны, дураком он не был. Он довольно скоро понял, что Паттон зарвался, и поэтому, когда Линдберг и Моррисон вышли из игры, они посовещались втроем и решили подставить генерала и психа Маккарти, которого все и так ненавидели. Это оказалось тем проще, что кровожадная парочка допустила несколько серьезных ошибок.

— Когда Маккарти обстрелял нас над Бакстер-Филд, поливая все вокруг свинцом, будто из шланга, ему приходилось целиться сверху вниз. Одна из пуль задела Пэтси. Это была просто царапина, хотя еще чуть-чуть — и девушка могла расстаться с ногой. Для Линдберга, Моррисона и Хаббарда это было подарком судьбы. Теперь они могли с чистой совестью — а, главное, без риска для себя — поливать грязью своих бывших товарищей. И вот, пока мы с Хоуви старались остаться в живых, Хаббард снова поднялся на трибуну и продолжил комментировать ход состязания. Уловив, что симпатии зрителей находятся на стороне слабых — то есть, на моей и Хоуви, — он изобразил нас простыми, но добропорядочными социалистами, ставшими жертвами произвола зазнавшихся «Пота, Крови и Славы» и Бомбардировщика Джо.

Когда те приземлились, публика встретила их насмешками, а отец Пэтси папа Пегги Сью — получил возможность подойти и расквасить Маккарти нос, не подвергая себя опасности партийных репрессий. Как я слышал, Паттона и Маккарти сослали потом на аляскинские нефтяные разработки, что, по тем временам, было очень суровым наказанием. Линдберг же, Моррисон и Хаббард остались в ЭРС и продолжали пользоваться своими привилегиями, будто ничего не произошло. В общем, нельзя сказать, что все получили по заслугам, но в какой-то степени справедливость все же восторжествовала.

— А потом все они стали жить-поживать, да добра наживать. Пэтси поправилась гораздо раньше Джека. Джек и Хоуви поболтались в Роузвилле еще пару дней и тихо скрылись за ровным, как линейка, канзасским горизонтом. Едва избежав смерти и получив от отца хорошую взбучку, я постепенно потерял интерес к авиации. По правде говоря, у меня даже развилось что-то вроде самолетофобии. Иногда мне снятся кошмары, в которых фигурируют «Хеллдайверы» и майор Маккарти со своим автоматом, а путешествую я исключительно по земле. В тот самый день, когда улетели Джек и Хоуви, мне исполнилось шестнадцать лет. Гитару Джека родители выменяли на две бутылки домашней наливки, чтобы подарить мне ее на день рождения. Поначалу я не знал, что с ней делать, но постепенно втянулся, а через несколько месяцев обнаружил, что нашел свое призвание…

— О, и мне, конечно, досталась девушка, хотя и всего на год с небольшим. Потом она вышла замуж за другого. Что ж, могло быть и хуже. Ее избранником мог оказаться Мелвин Янделль. Через несколько лет этот представитель золотой молодежи переехал в Вашингтон, где и зажил припеваючи, ничего не делая. Очень многие тогда получали приличный доход, присосавшись к кормушке, из которой подпитывались и партия, и мафия. Вскоре после того, как Воннегут пришел к власти и начал использовать ФБР для борьбы с организованной преступностью, Янделля, как мелкую сошку, сделали козлом отпущения за чужие грехи (впрочем, у него и своих хватало). Но Пегги Сью это никак не коснулось, поскольку задолго до этого она проявила дурной вкус, став миссис Горовиц. Товарищ вожатый Свинячий Рук продолжал работать в пионерской организации пока не погорел на развратных действиях в отношении младшего брата Мелвина Янделля, Толстяка Билли. Его отправили в центр перевоспитания для сексуально невоздержанных в Долине Смерти. Пэтси уехала из Роузвилла через несколько месяцев после визита ЭРС, спасаясь от ухаживаний Чика Уиллиса, и больше не вернулась. Она была неглупой девушкой, так что, думаю, устроилась неплохо. Осгуд Янделль умер от обжорства и апоплексии, а полковник Холл в шестьдесят первом получил орден Дэбза за многолетнюю безупречную службу народу ССША.

— Джек и Хоуви? Они, по-моему, еще какое-то время летали на Гусыне. Джек в конце концов бросил писать книги. Хоуви? Кто знает? Мне хотелось бы верить, что он жив и здравствует. Эти парни стали легендой. Они мотались по всей стране в такое время, когда большая часть населения не могла и мечтать об этом, а удалиться от родного города больше чем на двадцать миль почиталось за счастье. Я, правда, тоже поездил немало и завел привычку расспрашивать, не появлялись ли там, куда меня занесло, два пилота молодой и старый — на самодельном самолете. И точно, очень часто оказывалось, что Джек и Хоуви там побывали, развлекая народ высшим пилотажем, обрабатывая посевы, пьянствуя и попадая в неприятности с законом и местными партийными буграми. Эти парни отказывались гнуть спину перед кем бы то ни было, когда это было обязательным упражнением для большинства американцев. И за это я благодарен им…

Публика, собравшаяся в «Техасце Джо», начала уставать от второсортной группы и трех аккордов, которыми та потчевала слушателей, и поэтому, когда музыканты садистски разделались с «Рожденным в ССША» Брюса Спрингстина, их не стали упрашивать поиграть еще. Они, впрочем, не обиделись. Заведение было забито под завязку, и Лоу не раз ловил на себе взгляды завистников, не одобрявших его временную монополию на Ч.А.Холли и резонно полагавших, что место музыканта — на эстраде. Ребята из Крикете, ансамбля, который обычно выступал с Холли, уже настраивали аппаратуру. Никто заранее не объявлял о выступлении, но все знали, что оно будет. За долгие годы в Америке сформировался тонкий и сложный механизм распространения слухов.