Читаем без скачивания Чистильщик - Лев Пучков

Бо на несколько секунд замолк – было слышно его свистящее дыхание с натугой на выдохе. Продышавшись, он вдруг как будто умоляюще попросил:

– Слушай, лейтенант, я тебя очень прошу! Убирайся отсюда, а!

– Послушайте, какое вам дело до меня?! – мягко возразил я. – Некуда мне убираться! Что я объясню? Что бросил вас, потому что вы об этом попросили? Ну уж нет – отсюда мне дорога одна.

– Необязательно возвращаться к нашим, – вдруг выдал Бо. – Мир огромен! Ты молод, здоров, умен не по годам – недаром Профессором дразнят. Дергай отсюда и уматывай куда глаза глядят. Тысячи людей живут на нелегальном положении. При нынешней неразберихе у тебя есть все шансы начать жизнь заново. И какую жизнь! Судя по твоим параметрам, ты далеко пойдешь…

Чушь! – с возмущением оборвал я неожиданно созревшего философа. – Какая чушь! И потом – что это за странное желание спасти постороннего человека? А? Кто я вам?

– Ты мне не посторонний, – тихо сказал Бо. – Ты мне боевой брат, Бакланов. И ты меня очень порадуешь, если спасешься. Гоблины на говно от злости изойдут! Я буду здорово потешаться, если так получится. Ну! Я тебя очень прошу!

– Ну, посмотрим, – неуверенно пробормотал я, подходя к двери и пристраиваясь поудобнее у щели, – посмотрим – может, чего-нибудь и получится…

Во дворе, у глиняной печи с открытым верхом, мирно пили чай четверо наших часовых. Они лениво переговаривались и даже не смотрели в нашу сторону. Правильно – я бы тоже не смотрел, если бы знал, что в сарае один пленник намертво прикручен к лавке, а второй не в состоянии шагу ступить.

– Четверо, – я обернулся к Бо и показал ему четыре пальца. – Их там аж четверо! Ни хера не получается, капитан! Придется…

– Их там всего четверо, – невозмутимо оборвал меня Бо. – Четверо бандитов, которые не ожидают нападения. Забор – полтора метра, так что из соседних дворов не видно. Выйди, тихо убей их и уматывай.

– Ну вы скажете! – возмутился я и слегка замялся. – Я это… Ну, я еще никого не убивал вот так… Ну, я вообще еще никогда никого не убивал!

– Вот это пробел в твоем воспитании! – хмыкнул Бо и поинтересовался: – Как они сидят?

– Один слева – если от нас идти, а трое – на противоположной стороне, рядом друг с другом. Очень неудобно.

– Нет, напротив – как раз все удобно, – возразил Бо, – очень удобно. Давай вот что: возьми меня на закорки, хорошенько разгонись и выскакивай во двор. Давай!

– Зачем? – удивился я. – Зачем на закорки?

– Бросишь меня на тех, что трое, задавишь того, что ,один, и ходу. А с этими тремя я развлекусь напоследок.

– Как это брось? – спросил я. – Вам же будет больно!

– Пф-ф-ф-ф! – Бо презрительно фыркнул. – Больно! Я солдат. И потом – я все равно скоро умру. Ну!

Я взвалил грузное тело ротного на плечи и несколько секунд топтался на месте, разминая мышцы. Адаптировавшись к нагрузке, я разогнался, долбанул ногой в дверь и вывалился во двор.

Гоблины, сидевшие у печи, оторопело разинули рты. Рывком сбросив Бо на троих, сидящих справа, я повалился на одиночного левого бородача и вцепился обеими руками в его горло.

Что в тот момент происходило вокруг, я не видел – все было как в тумане. Во-первых, я ослеп от яркого света, выскочив из темного сарая. Во-вторых, это был первый реальный противник, которого мне пришлось брать в рукопашной схватке. Брать практически без подготовки, с ходу. Из головы вдруг куда-то вылетели все хитрые приемы, которые я оттачивал в течение многих лет, все точные удары и комбинации. Задавить! Во мне жило одно стремление – душить гада до тех пор, пока не перестанет трепыхаться. Это был первый. Первый враг, попавшийся мне в руки на поле боя.

Когда тело гоблина обмякло, я отпустил его горло и вернулся в реальную обстановку. Вокруг было тихо. Бо, возлежавший на каком-то бревне, максимально вытянув шею, вертел башкой на все триста шестьдесят градусов – высматривал, не обнаружил ли кто нашей эскапады. Три его клиента распростерлись рядышком, не подавая признаков жизни. Шеи у них были неестественно вывернуты набок.

– Этого я в висок долбанул, – пояснил Бо, заметив, что я от удивления разинул рот. – А шею – на всякий пожарный. Для закрепления. Давай – закрой рот и одевайся. А то щас хватятся – шуму-то будет!

Помотав головой, я вернул ясность панорамы. Как во сне, принялся раздевать поверженного мной гоблина. Он слабо шевельнулся и застонал.

– Не додушил! – укоризненно прошептал Бо. – Ну ты даешь, Профессор! Пожалел, что ли? Давай, давай – шевелись! А я автоматы заберу и поползу в сарай…

Согласно промычав что-то нечленораздельное, я вдруг чуть не подпрыгнул от внезапно посетившей меня мысли. А ну-ка, ну-ка… Быстро обрядившись в «комок» гоблина, я вытащил из ножен его кинжал.

– Цирюльня открыта! – торжественно провозгласил я и принялся быстро сбривать с головы своего клиента могучую растительность.

– Э, э, лейтенант! Ты че – совсем е…нулся?! – озабоченно пробормотал Бо, тыкая мне под нос часы одного из убитых гоблинов. – Три минуты! У тебя осталось три минуты! Брось этого ишака – дергай отсюда!

– Я придумал, как нам спастись обоим, – сказал я, продолжая сосредоточенно брить гоблина.

– Ну не дуркуй ты, а! – отчаянно зашептал Бо. – Ну смотри: через село – двести метров. Я вешу сто двадцать кэгэ. Если ты меня потащишь – выдохнешься намертво уже к концу первой сотни. А к концу первой сотни они как раз чухнут и не спеша сделают из нас обоих дуршлаг! Ну…

– Я их отвлеку, – невозмутимо заявил я, заканчивая бритье. – Отвлеку очень сильно.

– Как?! Как ты их отвлечешь, идиот?! – горько спросил Бо. – Голую жопу покажешь?

– Голого гоблина, – уточнил я и принялся тереть уши свежеобритому клиенту. Приведя его в чувство, я склонился близко к его лицу и пояснил:

– Мы перебили всех твоих корешей, чмо. Даю тебе двадцать секунд. Бежишь как можешь быстро и не оглядываешься. Оглянешься – очередь в спину. Остановишься – тоже очередь. Бежишь отсюда до распадка. Понял?

Гоблин ошарашенно вытаращился на меня и проблеял: «Э-э-э?!» Для тех, кто не в курсе, поясню: когда человека «усыпляют» подобным образом – передавливая сонные артерии, – он, очухавшись, не может вспомнить, что с ним только что было. Как правило, длится это недолго – от тридцати секунд до трех минут, в зависимости от индивидуальных особенностей организма. Этакая кратковременная амнезия. Так вот, в этот промежуток времени любая вновь поданная информация воспринимается необычайно свежо и остро.

– Отсюда до распадка – бегом, – с нажимом прошипел я в свежепорезанное лицо гоблина, – иначе стреляем в спину. – И, залепив ему смачную пощечину, рявкнул в ухо: – Пошел!

Вскочив как встрепанный, гоблин во всю прыть ломанулся к распадку, пригнув голову к груди и высоко вскидывая ноги. Если бы не трагизм ситуации, я бы здорово посмеялся. Три минуты назад этот парниша, как и все его братья-гоблины, выглядел очень круто и солидно: окладистая борода, шевелюра, перевязанная зеленой лентой, новый «комок» с разгрузкой и вообще… А сейчас он улепетывал, как заяц-переросток, высокий, нескладный, гололицый, лысый, в трусах – короче, похожий на новобранца, удравшего с призывного пункта. Или на одного из пленных офицеров, раздетых до трусов…

Гоблины переполошились. Они выбегали из всех своих укрытий, орали, что-то во все горло, улюлюкали и пускались вслед за убегавшим. Некоторые вскидывали автоматы вверх и давали короткие очереди в небо, заливисто хохоча, когда бегун пригибал при этом голову и делал петли наподобие лисицы. На наш двор никто обратить внимание не пожелал.

– А теперь нам действительно пора, – сообщил я ротному, вешая на грудь автомат одного из убитых и приноравливаясь, как бы лучше взвалить на плечи своего командира.

– Пошел! Быстро пошел сам! – сердито крикнул Бо, отталкивая меня. – Не утащишь!

Секунду помешкав, я изобразил гримасу печали и навзрыд произнес:

– Дай хоть обнять тебя, командир! Прощай!

– Даю! Прощаю! – буркнул Бо и раскрыл объятия, отвернув лицо – видимо, скупая мужская слеза таки высочилась из его безжалостных глаз.

Раз-з! Я крепко щелкнул ротного кулаком в подбородок и для верности тут же добавил сверху по черепу. Голова Бо безвольно свесилась набок.

– Так-то лучше, родной ты мой! – пробормотал я и, взвалив ротного на плечи, припустил трусцой к ущелью, изо всех сил стараясь не спотыкаться – а это хана!

Бо оказался прав. Едва ли сотню шагов удалось мне преодолеть по селу, шарахаясь от строения к строению, до того момента, когда гоблины расчухали мой трюк. Они разом взвыли и, как по команде, лупанули по нам из всех стволов, что были под руками.

Я тоже взвыл, как койот (это такая скотина там, в Америке, – в ихних книгах пишут, что сильно воет, гад!), и наддал что было сил. Ущелье было в каких-нибудь ста метрах! Ну, еще чуть-чуть! Забежав за какой-то бугорок, я споткнулся и во весь рост растянулся на земле, да еще оказался придавлен сверху грузной тушей Бо.