Читаем без скачивания Создатель Миров 6: Единство (СИ) - "Swfan"

То были особенно одарённые ведьмы, которые время от времени брали под контроль избранных оракулов. Когда последние умирали, они подбирали себе новую оболочку. Сделаться такой считалось великой честью. Ангелы располагали почти безграничной административной и физической властью, ибо ведьмы, которые получали столь высокое звание, все обладали крепкими душами — благодаря своим прижизненным достижениям и особенным кристаллам, которые едва ли не в безграничном количестве находились в поместье Аколипта.

Дополнительная информация приводилась в табличке:

Военные союз Полисов

Божество: Богиня Мудрости (Акация) (5-й Ранг).

Богиня Странников Роза (4-й Ранг)

Генералы: Ангел Мудрости Розалия, Ангел Мудрости Небела, Ангел Мудрости Люциния, Ангел Мудрости Бежева (3-й ранг)…

Армия: Единый человеческий фронт

1 Фронт Северо-западных Полисов

2 Фронт Северных Полисов

3 Фронт Западных Полисов

…

Общая численность армии: 4.123.111 человек

На первый взгляд людей было намного меньше, чем демонов, но здесь следовало учитывать разницу в технологическом развитии.

Когда Александр открыл более развернутую статистику, ему предстала не пара наименований холодного оружия, как это было в случае демонов, но длинный перечень из танков, которыми располагала человеческая цивилизация, — в данный момент уже второй модификации, хотя первая и так показала себя просто великолепно, — артиллерийских орудий, ракет, которые сильно походила на Фау 2, и великого множество прочего оружия. К тому же четыре миллиона — только текущая численность армии. При желании, если немного поскрести бочку, люди могли призвать ещё столько же. Они представляли собой грозную силу. По части своей военной мощи они занимали по меньшей мере третью строчку во всей Мультивселенной после Высшего Мира и Пандемониума и находились на одном уровне с драконами.

Смогут ли они победить неисчислимые демонические орды? Особенно теперь, когда демоны собираются не просто совершить мимолётный набег, но устроить полномасштабное вторжение?

Александру оставалось только наблюдать.

Он присел на стул, взял чашку чая, которую для него приготовили Маргулы — они в принципе предпочитали готовить ему именно чай, и когда он спросил их об этом, ответили, что кофе — вреден… Что ж, пусть. И наконец, усевшись, приступил к наблюдению.

Статистика была проверена — причём несколько раз. В данном случае она представляла собой нечто вроде описания персонажей и сцены в заглавии пьесы. Теперь оставалось только подождать, когда поднимется занавес, заиграют фанфары, и начнётся великолепное представление, которое обещало, если только всё пойдёт по плану, — а для этого Александр собирался время от времени принимать активное участие в происходящем действии, — изменить облик всего мироздания.

Александр запустил промотку времени и медленно пригубил чашку…

Глава 22

Контекст

В этот раз они пришли с моря.

Именно эти слова в будущем обретут сакральное значение и навсегда окажутся связаны с началом Великой Демонической Войны, позднее получившей название священной.

Первая война тоже долгое время после находила особенное место в культуре всего человечества, однако немногие вспоминали её с чувством триумфа или победы. Редкие книги или позднее изобретённые кинофильмы показывали её в героических красках. Первую войну воспринимали как страшную, бессмысленную, беспорядочную бойню. Не в малой степени по причине жестоких политических мер, разумеется необходимых, которые привели к разладу прежней системы полисов и образованию единого правительства, которое единственное способно было справиться с угрозой, и которое, тем не менее, закалялось кровью.

Можно поставить себя на место обитателя обыкновенного аграрного и не очень развитого полиса — маленькой аркадии, где на лугах пасутся овцы, а мальчишка-пастух нежится под деревом в тенёчке, в котором, много лет назад, быть может, лежали его родители.

И вот, в один светлый, ясный день в его полис приходят странные чужеземцы в касках и с ружьями. Они хватают мальчишку за шиворот, силой вырывают из тени и тащат на дорогу, где его и других таких же, растерянных и бледных, швыряют в железную повозку и долгие дни и ночи везут в неизвестном направлении. Затем их вываливают на полигон под суровым чугунным небом, вручают оружие, учат некоторое время и наконец отправляют на пропахшее пороховым смрадом, ужасное, разбитое поле боя, где каждую секунду раздаётся ужасающий грохот, где всюду лежат обугленные трупы, и где шанс умереть от выстрела своей же артиллерии едва ли не выше, чем от лап ужасных монстров, которых иной раз даже и не разглядеть в страшных пылевых бурях.

Разумеется, если такой пастушок и возвращается домой, а случается это весьма редко, больше ему никогда уже не сидеть под сенью дерева и пасти овечек в жаркий летний день, — и потому что дерево спилили на дрова, и потому что овец пустили на провиант для солдат, и потому что сам он переменился, и телом, потеряв руку или ногу, или нижнюю челюсть, и душой.

Именно такие пастушки', теперь пустышки, становились потом писателями и режиссёрами, которые изливали обильную критику на правительство, на богиню мудрости, а иной раз на самую жизнь. Демонов сложно ненавидеть. Они воспринимались как сила природы. Причём те, кого она затрагивала напрямую, редко могли потом об этом рассказать. А вот новоявленное центральное правительство действительно терпело нападки.

Война не считалась чем-то героичным.

Это была великая трагедия, которая и закончилась, как и полагается современной трагедии — вдруг и без всякого намёка на разрешение. В один момент солдат, прошедших через мясорубку, просто отправили домой, а дом этот к тому моменту изменился до неузнаваемости.

Но прошли годы. Много лет, и мир переменился. Возмужал. Теперь только безногие, старые бедняки, просящие милостыню у дороги, напоминали о страшном времени.

И вот опять.

Они пришли с моря.

Со всех морей, если быть точнее. Сперва стали пропадать корабли, а потом великая армия вдруг явилась на берега из морских глубин. Многие тысячи ужасающих монстров набросились на побережья больших городов, пляжи, утёсы и прибрежные деревушки, изничтожая всё у себя на пути.

Сперва все были растеряны, напуганы, разбиты… Когда же народ собрался, когда он понял, что за угроза перед ним, когда люди прочитали в газетах о страшном вторжении, о мириадах монстров, то на долю секунды их объял ужас, а затем…

Сложно сказать, когда на улицах впервые зазвучали неистовые крики. Сложно сказать, когда зазвучали первые марши. Сложно сказать, как так вышло, что наследие и память о первой войне, её мрак, тьма, кровь, страдания, грустные стихи, которые были вписаны в школьную программу, — всё это привело к тому, что начало второй ужасной бойни люди встретили… С восторгом.

Возможно потому что после отчаяния следующий логический шаг — безумство. Возможно была другая причина. Но уже в первые дни сражений перед офисом рекрутёра выстроились огромные очереди новобранцев; женщины стали шить одежду для солдат; мужчины записывались в армию. Газеты тоже подстрекали безумие: раздавим демоническую падаль! Теперь и навсегда! Священная война! Война на выживание! Кричащие заголовки разносились по улицам, и, казалось, в точности отражали мысли своих читателей.

То и дело на улицах прохаживались оркестры, которые играли торжественные гимны, и даже солдаты, которые первые встретили вторжения демонической орды, сделали это с честью. В эти дни было совершенно великое множество подвигов, известных, неизвестных и выдуманных.

Неистовый отпор человеческой расы демоны встретили собственным безумством. Стоило им завидеть мир, о котором ходили такие легенды, стоило первым из них вкусить человеческую плоть, — последняя была на вес золота в такой великой армии, и всё равно, иные демоны, сплочённые общим делом, бывало, делились человечиной со своим братьями, — и они немедленно забыли всё на свете. Они стали бросаться на орудия, танки, пулемёты; они забыли страх и превратились в единую бешеную массу.