Читаем без скачивания История отношений между русскими князьями Рюрикова дома - Сергей Михайлович Соловьев

понятиям считал обязанностию сказать что-нибудь хорошее об усопшем (при этом не надобно забывать, что первое составление летописи относят к княжению сына Изяславова), тогда как в других устах похвала незлобию Изяславову могла бы показаться злою насмешкою. Можно ли назвать незлобивым князя, который позволил сыну своему замучить множество киевлян, даже и невинных в его изгнании, жестоко преследовал Всеслава Полоцкого, в отношении к которому сам был больше виноват, преследовал в Киеве людей, которых подозревал в приязни ко Всеславу, не уважая в них даже святости жизни, наконец, преследовал несчастных сыновей Святослава? Что же касается до помощи, которую он оказал Всеволоду, то она была вынуждена обстоятельствами, потому что племянники, выгнав Всеволода, не пощадили бы и самого Изяслава, который был против них более виновен, чем Всеволод.

Летописец хвалит и третьего из Ярославичей, Всеволода, которому досталось старшинство по смерти Изяславовой: он хвалит его за его правду, любовь к духовенству, воздержание{179}; говорит, что отец Ярослав любил его больше других сыновей своих.

Но из слов того же летописца видно, что старшинство было не по силам Всеволоду, уже престарелому и больному{180}, особенно в то время, когда семейные княжеские отношения были так запутаны, когда было столько исключенных князей, которые оружием старались добыть себе области на Руси.

Сюда присоединилось еще другое зло, следствие господства родовых отношений между князьями. Князья, перемещаясь из одной волости в другую, с младшего стола на старший, приводили с собою свою дружину, которую, разумеется, предпочитали дружине, найденной в новом княжестве, оставшейся после прежнего князя; отсюда проистекала невыгода во 1) для народа, потому что пришлецы не соблюдали интересов чуждой для них области и старались наживаться на счет граждан; во 2) для старых бояр, которых пришлецы отстраняли от важных должностей, от княжеского расположения, заезжали их, по местническому выражению. Вот почему мы видим ненависть старых дружинников к пришлецам, старание первых сбыть во что бы то ни стало последних, а для этого единственным средством было завести крамолу против князя и перезвать на его место другого. Это явление обнаруживается очень рано, именно при Всеволоде, который привел в Киев свою дружину, набранную им в Переяславле и Чернигове. Эти пришлецы, пользуясь расположением князя, привыкшего к ним, старались отвратить его от первой дружины, т. е. от старых киевских бояр Изяславовых, и, захватив себе должности, угнетали народ. «И нача, — говорит летописец, — любити смыслуных, съвет створя с ними; сиже начаша заводити и негодовати дружины своея первыя, и людом не доходити княже правды начата тиуни грабити, людий продавати, сему не ведущю в болезнех своих»{181}. Ясно, что здесь под именем уных разумеются не молодые люди, но люди, новые для киевлян, пришлецы, ибо странно предположить, чтобы Всеволод на старости лет покинул своих покосников и прилепился к юношам.

Всеволод, приняв один всю власть русскую, по выражению летописца{182}, распорядился так: отдал Чернигов сыну своему Владимиру; в Новгороде остался Святополк, сын Изяслава; другому Изяславичу, Ярополку, отдана была область Владимиро-Волынская с придачею Турова; стол переяславский отдан был Ростиславу, второму сыну Всеволодову{183}. Неизвестна участь Смоленска: вероятно, он был присоединен к волости Мономаха, ибо последний пишет, что он ходил защищать его от нападений полоцкого князя, не упоминая при этом ни о каком особом князе смоленском{184}. В Ростове мы после увидим молодого Мстислава Владимировича, след., и этот город зависел от Мономаха. В Тмуторакани сидели двое Святославичей, Олег и Роман, выжидая случая возвратиться на Русь. Где были остальные Святославичи, Давид и Ярослав, — известные списки летописи не говорят об них ни слова; только Татищев упоминает об отдаленном Муроме, как убежище Святославичей{185}.

Отдача Чернигова Мономаху была делом несправедливым и безрассудным, ибо при таком распоряжении Русь никогда не могла быть спокойна от притязаний Святославичей. Но в то время, как с востока надобно было беспрестанно ожидать нападения от изгнанников тмутораканских, на западе область Владимиро-Волынская еще менее могла быть спокойна. Мы видели, что она была отдана Ярополку Изяславичу, но в то же время здесь жили обделенные князья: Ро-стиславичи — Рюрик, Володарь и Василько и Игоревичи — Давид с братом; все они видели во Владимирской области свою отчину, потому что здесь сидели отцы их — Ростислав и Игорь. Таким образом, Волынь была спорною волостию между тремя линиями — Изяслава, Ростислава и Игоря. Это обстоятельство чрезвычайно важно, потому что оно объясняет усобицы, имевшие место не только в княжение Всеволода, но и его преемника.

Едва Всеволод успел взять на себя старшинство, как Роман Святославич явился в Руси с половцами. В. князь успел, вероятно дарами, склонить варваров оставить Романа; этот князь, раздраженный коварством половцев, завел с ними распрю и был убит{186}. В то же время шайка козаров, окружавшая Олега, брата Романова, изменила ему и силою отправила его в Грецию{187}. Из этого мы ясно видим, сколько разноплеменных народов толпилось в степном приморье, из смешения которых с беглецами русскими образовались многочисленные шайки, готовые вести всякого на Русь.

Убийством Романа и изгнанием Олега Тмуторакань была очищена от исключенных князей, и Всеволод послал было туда своего посадника{188}, но ненадолго. В 1081 году явилось туда двое других обделенных князей — Володарь Ростиславич и Давид Игоревич{189}, а в 1083 прибыл из Греции Олег и выгнал Володаря с Давидом{190}.

Между тем Ростиславичи, остававшиеся на Волыни, также не хотели быть без дела: пользуясь отсутствием Ярополка Изяславича, бывшего в Киеве у дяди, они отняли у него стол. В. князь послал на них сына своего Владимира, который и возвратил Волынь Ярополку{191}.

Счастливее Ростиславичей был Давид Игоревич: он с своею дружиною пробрался к Днепровскому устью, в Олешье{192}, и начал там грабить купцов, производивших торговлю с Грециею и потому называвшихся гречниками. От греческой торговли зависело богатство и значение Киева, след., богатство казны великокняжеской: Всеволод принужден был прекратить грабежи Давида обещанием дать волость, и точно — назначил ему Дорогобуж на Волыни{193}. Но этим несчастным распоряжением Всеволод не прекратил, а еще более усилил княжеские которы. Ярополк Изяславич, князь волынский, в отдаче Дорогобужа Давиду видел обиду себе, намерение Всеволода уменьшить его волость и потому начал злобиться на в. князя и собирать войско. Всеволод хотел предупредить Изяславича и отправил против него Мономаха. Ярополк испугался и ушел в Польшу. Владимир был отдан