Читаем без скачивания За строкой приговора… - Анатолий Безуглов

Постепенно начали отпадать и другие улики. В таких рубашках, как у Беспалых, ходило в то время почти все мужское население посёлка, так как крупная партия этих рубашек, которые считались сверхмодными, поступила в поселковый магазин приблизительно за месяц до убийства.

Поездной кондуктор Мидлер заявил, что следователь, который первоначально вёл дело, показывал ему Беспалых со спины и он, Мидлер, сказал, что на Беспалых такая же рубашка, как на том парне, и сзади он на него похож, но ничего больше. Утверждать, что у Шониной тогда сидел именно Беспалых, он не берётся: мало ли парней, похожих друг на друга?

«Поправочный коэффициент» неуклонно делал своё дело. У меня уже почти сложилась уверенность в невиновности Беспалых, когда пришлось столкнуться с новым осложнением. Прибыли материалы повторной криминалистической экспертизы. И в заключении эксперта чёрным по белому было написано, что след, обнаруженный рядом с трупом, оставлен сапогом Беспалых. Месяц назад это заключение полностью согласовывалось бы с материалами дела и расценивалось бы мной как одна из достовернейших и фундаментальных улик. А теперь оно находилось в противоречии буквально со всем: со свидетельскими показаниями и протоколами опознаний, с результатами следственного эксперимента и моими гипотезами…

Ошибка экспертизы? В первый раз ошиблись, во второй раз ошиблись… Не слишком ли много ошибок? А если эксперт прав, что наиболее вероятно, то надо искать какое-то объяснение. И оно вскоре нашлось, такое объяснение.

Как известно, в каждом производстве есть отходы. Без них не обойтись и при расследовании. В более или менее сложном уголовном деле сотни страниц. Но из них только сто или сто пятьдесят представляют интерес для прокурора, адвоката и суда, остальные – шлак. Он образовался в основном тогда, когда следователь блуждал в потёмках. Но иногда в этом шлаке обнаруживается нечто такое, что совершенно неожиданно меняет аспект всего дела.

Мне тогда пришлось допросить около семидесяти человек. И вот один из этих семидесяти, говоря о вспыльчивости Беспалых, в качестве примера упомянул о его драке с соседом по общежитию Павлом Прокудиным.

– До крови Пашку избил. Смотреть страшно было. А из-за ерунды: то ли тот его бритвенным прибором попользовался, то ли сапоги без спросу взял…

– А где теперь этот Прокудин?

– Бог его знает. Как это дело произошло, он и уехал. С расстройства, что ли… Он же гулял с Зинкой…

Свидетель и не подозревал, какую роль сыграли его показания.

Итак, возможное объяснение было найдено. Оставалось его проверить. На следующий день я вызвал Беспалых.

– Что же вы говорили, что сапоги были совершенно новыми? Оказывается, их носили не только вы, но и Прокудин?

Мой подшефный захлопал глазами: проницательность следователя его потрясла.

– Честное слово, гражданин следователь, Пашка их только раз обувал, а потом он себе с получки точно такие же справил. Это кто же вам накапал? Ну и люди!

– Ну, вот, наверно, путаница была, раз сапоги такие похожие.

– Какая же путаница, гражданин следователь, если на евонных сапогах подковок не было, да и фамилие своё я внутри голенищ чернильным карандашом написал…

Эксперт не ошибся. Ошибся следователь, который принял сапоги Прокудина за сапоги Беспалых и отправил их на экспертизу вместе с гипсовым слепком…

Так показание одного из семидесяти свидетелей не только сняло с Беспалых всякую тень, но и указало следствию правильный путь.

На первом же допросе Прокудин во всем признался. В течение двух недель следствие было закончено, и он предстал перед судом.

На суде он подробно обо всем рассказал и, как в таких случаях говорится, понёс суровое, но справедливое наказание. Вот видите, какое значение имеет «поправочный коэффициент»!

ВЕРНЫЙ ПОМОЩНИК

На этот раз мы говорили о нераскрытых преступлениях.

– Нераскрытое преступление… – сказал Фролов, засовывая в пластмассовый стаканчик только что отточенный карандаш. – Нераскрытое преступление, – повторил он. – По-моему, сам этот термин страдает неточностью. Таких преступлений практически нет. Есть преступления, которые раскрываются сразу. Есть преступления, для раскрытия которых требуется более или менее длительный срок. Но таких преступлений, которые бы навсегда остались тайной… Мне, по крайней мере, с подобными преступлениями сталкиваться не приходилось. Шила, как говорится, в мешке не утаишь. Я уж не говорю об отсутствии в СССР профессиональной преступности, о высоком уровне криминалистической техники, о мужестве и самоотверженности сотрудников органов МВД, о том, что каждый преступник оставляет на месте преступления какие-то следы, которые со временем превращаются в улики против него. Обо всем этом уже достаточно много говорили и писали. Но дело ещё и в том, что вор, грабитель; убийца вынужден после совершения преступления скрываться во враждебной для него среде, среди людей, мораль которых, нравственность, мировоззрение диаметрально противоположны морали, нравственности, мировоззрению преступника. Нарушитель закона оказывается в изоляции, у него нет друзей в широком смысле этого слова. Он в постоянном напряжении, в страхе. И этот страх перед людьми, страх перед неизбежной расплатой за совершенное закономерно влечёт за собой нервный срыв, опрометчивость в том или ином поступке. Поэтому верными друзьями следователя в нашей стране являются не только многочисленные добровольные помощники милиции, но и сам уклад жизни, общепринятая мораль и как следствие её страх преступника. Да, этот страх можно тоже назвать верным помощником следователя. Он не раз приводил к явкам с повинной, помогал в раскрытии сложных и запутанных преступлений. Следователю часто приходится сталкиваться с этим своеобразным явлением. Очень часто…

Дело по обвинению Пухова… А когда Николай Николаевич принял его к своему производству, оно называлось иначе: «Об исчезновении мальчика Виталия Пухова». В те дни для Фролова было неясно все: судьба мальчика, участие в происшедшем его отца, характер преступления и прежде всего поведение матери ребёнка, Марии Николаевны Ганиной, которая только через пять лет после случившегося обратилась в милицию. Впрочем, самой Ганиной её поступок казался естественным.

На вопрос следователя она сказала, что все это время надеялась на возвращение Пухова и поэтому не хотела вмешивать в дело милицию или прокуратуру.

– Возвращение Пухова?

– Вот именно.

– Насколько я понимаю, вы имеете в виду своего сына?

– Нет, его отца… Я рассчитывала на то, что он вернётся ко мне. А теперь я потеряла всякую надежду. Теперь я понимаю, что жить вместе мы больше не будем. Вселяя в меня надежды, он лгал. Нет, он ко мне не вернётся.

Фролов не смог скрыть своего удивления, и Ганина поставила точки над «i».

– Я люблю Пухова, – сказала она, – и не хотела ему портить жизнь.

– И если бы он к вам вернулся, вы бы примирились с исчезновением ребёнка?

– Не знаю, может быть… – Ганина вскинула свои длинные ресницы и слабо улыбнулась. Сейчас она, видимо, изображала героиню одного из последних фильмов: лёгкая бравада с трагическим подтекстом.

– Считаете, что я плохая мать? Возможно… Но Виталика я просто любила, а его отец был для меня богом. Это, разумеется, не записывайте: слово «любовь» не для протокола…

Следователь должен уметь слушать, как бы ни был ему неприятен собеседник. И Фролов слушал. Он не собирался объяснять Ганиной, что такое материнский долг: в прокуратуру её вызвали вовсе не для этого.

История её была банальна. Легкомысленная, избалованная родителями девчонка, мечтавшая о «красивой жизни». То она видела себя знаменитой пианисткой, которую приглашают на гастроли в Париж или Нью-Йорк, то женой дипломата. Но известной пианисткой она не стала, как не стала женой дипломата. В результате трагической случайности родители погибли. Пришлось самой зарабатывать на хлеб. В армавирской школе, где она преподавала пение, Мария Николаевна знакомится с молодым учителем Виталием Борисовичем Пуховым. Пухов заинтересовался ею, и Ганина благосклонно принимала его ухаживания. Правда, новый знакомый был только отблеском её девичьих мечтаний, но Мария Николаевна находила, что в нем «что-то есть».

Вскоре молодые люди поженились. Как будто стали осуществляться мечты о «красивой жизни». Муж зарабатывал неплохо, и Ганина создала у себя на квартире нечто вроде «светского салона». Это требовало дополнительных расходов, а Пухов был скуповат. На безоблачном небе семейной жизни появились первые тучки. Дальше – больше. После одной из ссор Виталий собрал свои вещи и уехал к родным в Челябинск. Перед отъездом он порекомендовал ей сделать аборт. Но Ганина не последовала его совету: она рассчитывала, что ребёнок вернёт ей мужа. Между тем Пухов осел в Челябинске, вторично женился, забыв расторгнуть брак с первой женой, и начисто вычеркнул из своей памяти Марию Николаевну. Сообщение, что у него есть сын, застало его врасплох, а иск о взыскании алиментов вызвал панику. Пухов написал ей несколько лирических писем. Он уверял Ганину, что продолжает её любить, и просил отозвать исполнительный лист. Летом он приехал в Армавир. Погостив несколько дней, он предложил Ганиной отпустить Виталика вместе с ним в Челябинск.