Читаем без скачивания Город Анатоль - Бернгард Келлерман

Франциска сильно надушилась. И почему она так часто смеется, без всякой видимой причины? Начиная смеяться, она каждый раз подносила руку ко рту, чтобы скрыть отсутствие одного зуба.

— Отец часто говорил о вас, — вдруг сказала Франциска, и Жак насторожился. — У вас были с ним какие-то дела?

— Дела? — Жак подозрительно взглянул на Франциску.

— Я хорошенько не помню. Это было во время моего последнего приезда. Отец говорил о вас. Он, кажется, ждал от вас какого-то важного письма из Берлина, насколько я помню.

— Да, мы с ним переписывались.

— А теперь мне пора идти, — сказала Франциска.

Но Жак ни за что не хотел отпускать свою гостью. Он взял Франциску за руку, чтобы помешать ей встать, и несколько мгновений держал ее руку в своих руках.

— Нам с вами надо еще потолковать. Но, может быть, вы привыкли рано ложиться?

— Я никогда не ложусь рано. Я долго читаю и засыпаю поздно ночью, — ответила Франциска. — Еще немного я могу посидеть.

Жак уговорил ее выпить глоток вина. Затем она раздавила недокуренную папиросу в пепельнице и взяла другую. У нее были выхоленные руки с острыми, блестящими ногтями.

Да, она много читает. Больше всего она любит детективные романы. Другие книги, о которых так много говорят и которые все так расхваливают, ей не особенно нравятся. В них много всякой лжи. Люди совсем не такие, какими их описывают. Ах нет, Франциска читала только один-единственный роман, Который изображает жизнь такой, какова она в действительности. Этот роман написан каким-то французским писателем и называется «Земля». Но писателя она забыла.

— Вероятно, вы говорите о романе Золя «La terre»?

— Да, кажется так. Да, Золя!

— Вы читали роман по-французски?

— По-французски? Да, отчасти по-французски. Впрочем, Франциска предпочитает всяким книгам кино.

Здесь, конечно, тоже много лжи, но все-таки тут иной раз можно увидеть кусочек настоящей жизни, — ведь в кино ходят люди простые, а их не одурачишь.

— Это все очень, очень интересно, что вы говорите, — прервал ее Жак, слушавший с большим вниманием.

— О, вы надо мной подтруниваете! — воскликнула Франциска и рассмеялась. — Но теперь я действительно ухожу. Покойной ночи!

Жак вежливо проводил ее до двери:

— Доброй ночи и до свидания. Спасибо вам, что зашли!

И Жак долго смотрел на закрывшуюся дверь. Франциска Маниу!..

XX

На следующее утро, когда Франциска выходила из своей комнаты, почти одновременно показался в дверях и Жак. Он поздоровался с Франциской, как с давнишней знакомой.

— Мы с вами вчера очень приятно побеседовали! — воскликнул он.

— А я уж и не помню, о чем, собственно, я болтала! — ответила Франциска и покачала головой.

— Вы очень интересно говорили. Особенно меня восхитила ваша искренность.

— Я слишком откровенна, это мой недостаток. Я говорю с каждым человеком так, точно я его давно уже знаю. Вы не находите, что это немного наивно?

Франциска позаботилась о своем туалете. На ней было черное платье и шляпа с траурной вуалью. Шляпа сидела на голове чуть-чуть набок. Франциска была, пожалуй, слишком напудрена. Следы пудры виднелись на платье. И опять она сильно надушилась какими-то дешевыми духами. Да, ей еще многому нужно поучиться!

— Мне так стыдно, что я похвастала своим знанием французского языка, — сказала Франциска, когда они спускались по лестнице. — Я его плохо знаю, и прочесть роман по-французски, конечно, не могу. Я была только два года в пансионе. Если бы вы услышали, как я говорю по-французски, вы, наверное, смеялись бы до упаду.

— Ну, это мы посмотрим, — сказал Жак. — Давайте будем болтать по-французски!

И он тотчас же произнес замысловатую французскую фразу. Франциска даже остановилась в удивлении.

— О боже мой, — воскликнула она, — да вы и впрямь говорите как настоящий француз! Вот так же быстро говорила наша учительница. — Франциска протянула Жаку руку. — Ну, я должна идти, мне надо к зубному врачу. Вы, вероятно, уже заметили, что у меня сломан зуб. Это ужасно некрасиво. Я хотела раскусить орех, вот и сломала.

— Даме не полагается грызть орехи, — сказал Жак с легким порицанием. — Однако это еще не причина, чтобы мы с вами расстались. Если вы позволите, я провожу вас к зубному врачу.

Франциска подозрительно взглянула на него. В первый раз Жак увидел настоящий цвет ее глаз — на них упал солнечный луч. Глаза были темно-карие, с легким красноватым оттенком, от этого в них было что-то мятежное, грозовое, словно отблеск пламени.

— Разумеется… вы можете меня проводить, если у вас есть время, — сказала она, запинаясь. — Отчего же нет?

Когда они проходили по рыночной площади и встречные с любопытством разглядывали Франциску, она вдруг залилась своим странным, глуповатым смехом.

— Вы видите, как люди глазеют на нас?! — воскликнула она. — Может быть, вам все-таки лучше расстаться со мной?

— Люди здесь все одержимы любопытством, — улыбнулся Жак.

Франциска остановилась и испытующе посмотрела на Жака.

— Да, а вы разве не знаете моей истории? — спросила она, слегка наморщив лоб. — Нет? Я хочу сказать, знаете ли вы, кто такая Франциска Маниу?

— Знаю, конечно, знаю. Почему вы спрашиваете?

Жак улыбался, уклоняясь от прямого ответа.

— Вы притворяетесь, что не понимаете меня. Неужели вы никогда не слыхали о моем судебном процессе? Ведь вы здешний. Пожалуй, если б вы знали, вы не пошли бы со мной через весь город.

Жак в ответ только беспечно покачал головой.

— Но почему же? — спросил он с удивлением, а затем сделал вид, будто что-то вспомнил. — Ах да, — сказал он, — смутно припоминаю. Ведь я все время жил тогда за границей.

— Я вижу, что вы все знаете, — продолжала Франциска, и лицо ее омрачилось. — Как глупо, что я спрашиваю вас! Ведь ваш брат защищал тогда моего отца.

— Все это было давно, с тех пор прошло много лет, — ответил Жак и попросил позволения закурить. — Кто станет теперь вспоминать об этих старых делах? Я ведь вам говорил вчера, какими смешными мещанами я считаю всех здешних жителей.

Франциска молчала. Она занялась своими перчатками, а затем поправила шляпу. Когда они подошли к дому зубного врача Фигдора, она взглянула Жаку в глаза и покраснела.

— Еще никто ни разу не гулял со мной по городу! — сказала она.

Жак вежливо снял шляпу.

— Да, вот как глупы здесь люди! — сказал он, вздохнув. — Вы будете вечером в отеле? Не доставите ли вы мне удовольствие поужинать с вами?

Жак узнал, что Франциска останется в городе по крайней мере еще на месяц. Ее все еще задерживают судебные формальности по делу о наследстве.

XXI

Нет, Жак, разумеется, не был настолько узок, чтобы заботиться о мнении анатолийских обывателей. Он не заходил так далеко, как Янко, который намеренно дразнил здешнюю публику, но не желал делать ни малейших уступок косности и предрассудкам анатолийцев. Он часто обедал у своих братьев и у госпожи Ипсиланти, но, когда ему приходилось обедать в «Траяне», без всякого смущения садился за столик Франциски. Было бы просто смешно сидеть в крошечном зале за разными столиками.

Вначале Корошек с трудом скрывал свое смущение, когда видел Жака за столом Франциски. Корошек находил, что Жак в своей любезности зашел уж слишком далеко. А госпожа Корошек с недоверием выглядывала через окошко для подачи блюд в столовую, и Жак мгновенно упал в ее глазах. Его мать перевернулась бы в гробу! И как ласково он улыбается этой преступной особе! Убиралась бы она лучше в «Рюсси»!

Ксавер прислуживал с величайшим вниманием. Откуда этому Корошеку и его старухе знать, что такое светский человек! Да и восемьдесят тысяч крон — это в конце концов восемьдесят тысяч крон!

У Франциски, слава богу, вышли ее ужасные духи, запах которых Жак ощущал даже в своей комнате через дверь. От нее пахло, как от настоящей кокотки, и госпожа Корошек затыкала себе нос, когда Франциска проходила мимо. Франциска утверждала, что эти духи — dernier criСноска7 у бухарестских дам, но Жак был очень рад, когда мог преподнести ей другие.

Франциска в первые дни разыгрывала перед Жаком роль «дамы из Бухареста», но затем с каждым днем к ней все больше и больше возвращалась ее естественность. «Она просто крестьянка, лишенная своей натуральности двухлетним пребыванием в пансионе», — думал Жак. Однако ее характер был все же значительно сложнее, чем ему показалось вначале. У нее были свои причуды, совершенно неожиданно в ней просыпались порой ее старое недоверие и подозрительность.

— Я не знаю, чего вы от меня хотите, господин Грегор, — сказала она, — но иногда мне кажется, что вы издеваетесь надо мной.

— Я просто вижу в вас товарища, — ответил Жак. — Мы оба чувствуем себя в здешнем обществе чужаками, почему бы нам не познакомиться поближе? Как вы считаете?

Франциска нахмурилась. Когда она над чем-нибудь серьезно задумывалась, на лице у нее порой появлялось какое-то злое выражение.