Читаем без скачивания Глазастик и ключ-невидимка - Софья Леонидовна Прокофьева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Голова у Кати слегка кружилась. Она глядела прямо вперёд на дорогу. Раз только она оглянулась и увидела: Пегаш бежал по улице, не оставляя следов.
— Слышишь? — прохладно шепнула ей на ухо Глазастик.
Печальная и мягкая, как лунный свет, мелодия плыла над городом. И крупные розы-снежинки, казалось, позванивали в такт, подхватив эту мелодию, как бесконечный голубой оркестр.
Мимолётная тень прошла по лицу Кати. Она подняла голову.
Над улицей летел человек и играл на скрипке. И даже если его смычок касался воздуха — воздух пел под его смычком.
Скрипач был ещё совсем молодой, а волосы, как серебряный дождь.
Скрипач смотрел куда-то далеко, поверх острых крыш, страдальчески хмуря брови.
Длинный кусок тончайшего кружева, привязанный к его руке, мерцая, летел за ним и исчезал в путанице падающих снежинок.
— Видишь кружево? — спросила Глазастик. — Кружевница Миэль… Мне тётушка Ох рассказывала, Миэль часто сидела у окна и, подперев щёку кулачком, всё смотрела, смотрела, как падают снежинки. Однажды она задумалась так глубоко, что забыла затворить окно, и ветер унёс её. Она так и летела над городом, подперев щёку кулачком. А скрипач играл на скрипке у неё под окном. В руке у Миэль был моток тонких кружев. Скрипач успел ухватить его за конец, когда она улетала. Но моток всё разматывался, разматывался, и, наконец, Миэль отпустила его…
— Как грустно! — У Кати слёзы навернулись на глаза. — Тут у вас и вправду разучишься улыбаться.
— Нет, нет, не разучивайся! Пожалуйста, не надо! — в испуге воскликнула Глазастик. — Когда ты улыбаешься, я не знаю, но мне становится теплее. Теплее…
«Наверно, музыка не даёт скрипачу улететь, — подумала Катя. — Такая красивая! Она не пускает его от земли».
Снежинки всё падали и падали, и звуки скрипки затерялись за их однообразным звоном.
«А туда ли мы едем?» — хотела спросить Катя.
И тут она увидела высокие башни, островерхую крышу, такую крутую, что снег сполз с неё, открыв влажную, потемневшую черепицу.
Катя сразу узнала королевский дворец. Таким он был на рисунке Васи Вертушинкина.
Но теперь дворец мрачной сырой громадой нависал над ней, тяжёлый и недобрый, словно говоря ей, какая она маленькая и беспомощная.
Девочки слезли с лошади. Кот Васька совсем притих, примолк на руках у Кати.
— Пегаш, хорошая моя лошадка, домой, домой, — негромко приказала Глазастик.
Девочки пошли вдоль витой чугунной ограды. Вдруг Катя схватила Глазастика за руку.
У ворот они увидели рыжего стражника с алебардой. Стражник стоял, вяло привалившись к воротам, и что-то тихо бормотал себе под нос:
— Значит, если я увижу мышь в золотой короне, теперь уж я не ошибусь: вправду я вижу мышь в золотой короне или мне только мерещится мышь в золотой короне…
Девочки попятились за угол, присели на корточки.
— Злющий, сразу видно, — хмуро сказала Катя. — Такой не пропустит.
— Не пропустит, — упавшим голосом повторила Глазастик. — Всё равно…
— А ты уже сразу своё любимое «всё равно», — огорчилась Катя. — Может быть, мы ещё что-нибудь придумаем!
— Придумаем! Придумаем! — послышался озорной голос. И быстрый вихрь закружился вокруг девочек. Стоило ему чуть-чуть замедлить движение, и Катя разглядела круглую мальчишескую физиономию, руки с растопыренными пальцами и блестящие глаза.
— Это — Вихрик! Он хороший, тёплый. Познакомься! — сказала Глазастик.
— Я тёплый, тёплый, тёплый! — послышалось сразу со всех сторон.
— Здравствуй! — неуверенно сказала Катя, вертя головой, потому что Вихрик был как-то сразу и справа, и слева, и над ней.
— Я знаю, она не хочет дружить со мной, потому что я прозрачный! — с обидой просвистел Вихрик и остановился на мгновение. Катя успела увидеть, как углы его рта горько опустились.
— Неправда. Я с тобой дружу. — Глазастик протянула руку, и на короткий миг ей на ладонь опустилась прозрачная рука с растопыренными пальцами.
Но тут же Вихрик снова закружился, свившись в кольцо. Он сдул со лба Кати чёлку, сунул руку за воротник её пальтишка. Рука Вихрика была неуловимо быстрой, пальцы шевелились, щекоча её. Но Катя не была уверена, что у него только две руки.
Мелькнуло его лицо всё в веснушках. Эти веснушки словно плясали у него на носу и на щеках.
— А ну-ка, посмотри получше, что это? Что это? — Вихрик потянул Катю за шарф. — Не отгадаешь!
— Разве не веснушки? — сказала Катя.
— Может, и веснушки! Может, и веснушки! — просвистел Вихрик. — А может, просто горсть песка. Просто горсть песка, которую я кручу верчу у себя на носу, чтобы больше походить на мальчишку! — И добавил застенчиво: — Это я, чтобы понравиться Глазастику, чтобы она со мной дружила, дружила, дружила!
— А я и вправду с тобой дружу, — серьёзно сказала Глазастик.
Вихрик радостно взмыл кверху и тут же снова вернулся.
— Вы что-то говорили, а я забыл, забыл, забыл! — просвистел Вихрик, и голос его вдруг зазвенел печалью. — Я всё так быстро забываю. Всё вылетает у меня из головы!
— Мы не знаем, как нам пройти мимо стражника. Может, ты нам поможешь, Вихрик? — попросила Катя.
— Пусть Глазастик скажет: «Вихрик, помоги, помоги, помоги!» — с этими словами Вихрик кольцом завертелся вокруг Глазастика. Дунул ей в лицо.
— Помоги, пожалуйста, — кашляя, сказала Глазастик. — Ну какой ты! Зачем в лицо дуешь?
— Я умею, умею, умею, — послышалось сразу со всех сторон. — Я умею говорить на разные голоса, на всякие голоса!
Вихрик рванулся с места и вмиг очутился возле ворот.
— Рыжий Нос, Рыжий Нос! — послышался неизвестно откуда визгливый женский голос.
— Турнепс, милая, это ты? — вскинул голову Рыжий Нос, оглядываясь по сторонам.
— Это я, я, я, твоя Турнепс, — продолжал всё тот же визгливый голос. — Я принесла твои любимые пирожки с грибами, с грибами, с грибами!
— Мои любимые пирожки, — растроганно повторил Рыжий Нос. — А где мои пирожки? То есть, я хочу сказать, где ты, моя милая Турнепс?
— Я тут, тут, тут. — Теперь визгливый голос и вправду доносился откуда-то издалека. — Я
