Читаем без скачивания Безумный корабль - Робин Хобб

Эти простые слова буквально пригвоздили Уинтроу к месту. Юноше пришлось сурово сказать себе: она ведь не заявила, что любит меня, просто я заставил биться ее сердце. И все! «Мои собственные учителя тоже пробуждали во мне чувства, да какие! Только это она и имеет в виду. Но даже если и нечто большее… я был бы полным дураком, если позволил себе отозваться. Полным дураком!…»

– Пожалуйста, – тихо попросила она и протянула ему руку. – Помоги мне подобрать книгу… Может быть, ту из числа новых, ты еще говорил, там стихи. И… можно я попрактикуюсь с тобой? Я хотела бы почитать Кенниту сегодня вечером…-И она покачала головой, радуясь и ужасаясь. – Даже представить не могу, что я… в самом деле умею. А все он, мой… Да, я понимаю, это ты научил меня читать. Но ведь именно он сделал это возможным! Воображаешь, что я сейчас испытываю?… И что такого видит во мне Кеннит, Уинтроу? Что он вообще нашел во мне? Как мне быть достойной подобного мужчины? Когда он впервые увидел меня, я была тощей маленькой шлюшкой из заведения Беттель… Я сама в себе никогда ничего большего не подозревала… А он каким образом разглядел?

Ее темные глаза всматривались в самую душу Уинтроу, ища ответа. И юноша не смог не ответить.

– Ты сияешь, – сказал он негромко. – Ты лучишься. Светишься. Даже для меня. Даже когда я сам тебя впервые увидел. Даже когда я отлично знал, что ты меня ненавидишь. Есть в тебе что-то такое, Этта… Нечто… неугасимое. Что-то, чего не изведешь ни мерзостями жизни, ни жестоким обращением. Твоя душа светится, как серебро из-под грязи. Это только справедливо, что Кеннит тебя полюбил. Всякий мужчина на его месте полюбил бы тебя.

От таких слов у нее округлились глаза. Она отвернулась, и – не чудо ли? – обветренные щеки тронула краска.

– Я принадлежу Кенниту, – напомнила она ему. Прозвучало это гордо.

– Я знаю, – ответил Уинтроу. И тихо, очень тихо, почти про себя, добавил: – Как же я ему завидую…

Нынче у Кеннита выдался длинный и утомительный день, хотя утомление было очень даже приятным. Кривохожий был последним портом перед возвращением в Делипай. Они с Соркором посетили пристанища всех пиратских кораблей, которые они создали из бывших работорговых, снабдив их командами из освобожденных невольников. Не у всех вновь назначенных капитанов дела шли одинаково хорошо, но в каждом городишке Кеннита встречали бурным восторгом. И даже Соркор наконец-то поверил в осуществимость его плана. Это было видно даже по походке грубого головореза, а мясистое лицо так и светилось гордостью, когда, стоя за плечом Кеннита, он выслушивал очередной перечень добытых богатств.

И «Проказница», и «Мариетта» были тяжело нагружены драгоценным добром. Особенно порадовало Кеннита последнее приобретение. Молодой Рафо – если правдой было то, что о нем рассказывали, – гонял своего «Счастливчика» в хвост и в гриву, умудряясь взять едва ли не каждый корабль, за которым пускался в погоню. Пиратские удачи принесли Кривохожему и уйму денег, и массу спасенных рабов, увеличивших его население. Смекалистая женщина, возглавлявшая городок, помогала молодому капитану вести учет доходов и расходов. Они предъявили Кенниту свои счетные палочки с гордостью, которая сделала бы честь иному домоправителю. Он терпеливо выслушал полный, до гроша, отчет о затратах на строительную древесину, на фруктовые саженцы, на стадо коз. Они даже разыскали и наняли несколько художников, согласившихся жить в Кривохожем!… Рафо, в свою очередь, отложил в долю Кеннита ту часть добычи, что показалась ему самой ценной, редкостной и удивительной. Они не просто выделили ему его долю – они всерьез позаботились, чтобы доставить ему удовольствие. Он понял это и всячески подчеркнул свой восторг, тем самым внушив им большое желание порадовать его снова. Кеннит пообещал им еще корабль – следующий, который ему достанется. А почему бы, собственно, и нет?… Они вполне этого заслужили. Может, он предоставит им «Заплатку», если ее владельцы промедлят со сбором денег на выкуп…

Но, оказывается, и от сплошных удовольствий можно устать. Да и с грузом, что был теперь у них на борту, обращаться следовало не как с селедочными бочками. Кеннит самолично и очень тщательно следил за тем, как все упаковывалось. Самые сливки сокровищ – маленькие, особо ценные предметы – по его приказу были отправлены непосредственно к нему в каюту. И вот теперь, открывая дверь, он не без трепета думал о восхитительной возне с расстановкой новых сокровищ, чтобы они не мешали работе. Может, сначала лечь поспать, а этим заняться с утра, когда оба корабля будут уже на пути в Делипай?

Он шагнул внутрь… и оказался в золотом сиянии светильников. Его каюта благоухала ароматическими курениями. «О нет, только не это, – застонал он про себя. – Неужели ее страсть впрямь не имеет границ?…» Кеннит огляделся, уверенный, что увидит Этту как-нибудь особенно изысканно изготовившейся для любовной битвы в постели. Отнюдь, отнюдь… Она сидела в одном из двух кресел, приставленных близко друг к дружке. Круг яркого света заливал ее и раскрытую книгу у нее на коленях. Этта была облачена в ночную рубашку, но скорее очень скромную, нежели соблазнительную. Она даже походила, пожалуй, на девушку из приличной семьи.

Быстрый взгляд показал раздраженному капитану, что она уже убрала все его сокровища. Первым его чувством по этому поводу была вспышка праведного негодования. Да как смела она вообще трогать его вещи?!… Однако потом накатила волна отрешенного облегчения. Убрала – ну и хорошо. По крайней мере, ничто не мешало ему скорее добраться до постели. Он прохромал прямо туда и уселся на краешек. Обшитая кожей выемка деревянной ноги, куда он вставлял свой обрубок, немилосердно намяла культю. Подбивку снова пора было менять…

– Я хочу показать тебе кое-что, чему я научилась, – тихо произнесла Этта.

Он только вздохнул. Неужели эта женщина не способна была думать ни о чем ином, кроме своих собственных удовольствий?…

– Этта, я очень устал сегодня, – ответил он ей. – Помоги лучше сапог снять.

Она послушно отложила книгу и подошла. Стащила с него сапог и стала бережно растирать ногу. Он закрыл глаза:

– Принеси ночную рубашку…

Она проворно исполнила и это. Он стал раздеваться. Этта брала вещи у него из рук одну за другой, встряхивала, опрятно складывала и убирала в сундук для одежды. Отстегнув деревянную ногу, Кеннит показал ей натертое место:

– Можешь ты выстлать эту штуковину помягче, чтобы было удобней?

Она повертела деревяшку в руках:

– Все что угодно протрется, если двигаться столько, сколько ты. Попробую на сей раз использовать шелк… Он хотя и мягкий, зато не скоро износится!

– Вот и отлично. Управься к утру.

Встав на здоровую ногу, он откинул с постели покрывало и сел на чистые простыни. Они были замечательно свежими и прохладными, а подушка тонко благоухала лавандой. Кеннит закрыл глаза.

Ее негромкий ясный голос проник в его сознание, уже начинавшее уплывать:

Наши души любили уже тысячу раз.Путями, которых нам теперь уже не припомнить,Вели нас прежние жизни.Я слишком хорошо знаю тебяИ слишком сильно люблю -Годами одного века этого не объяснить.Как река протачивает себе русло в долине,Так твоя душа отметила мою своим прикосновением.Живя в иных телах, мы постигали завершенность,Которой никогда…

– Мне никогда не нравилась сиренийская поэтическая школа, – устало перебил Кеннит. – Ее представители все говорят прямо в лоб. Поэзия должна быть поэзией, а не простым виршеплетством. Если собираешься заучить стишок наизусть, лучше выбери что-нибудь из Юпиля или Вергаха.

И он глубже зарылся в одеяло, издал блаженный стон и приготовился окончательно отойти ко сну.

– Я не заучивала наизусть, – сказала Этта. – Я прочитала по книге. Я теперь умею читать, Кеннит. Я умею читать!

Она ждала, что он, по крайней мере, удивится, но он слишком устал.

– Хорошо, – проговорил он. – Я рад, что Уинтроу сумел тебя научить. Теперь, может быть, ему удастся объяснить тебе, что следует читать, а что – нет…

Она отложила книгу и задула светильник. Каюта погрузилась в темноту. Кеннит услышал шорох ног по полу – она подошла и забралась к нему под одеяло. Надо будет подыскать ей другое спальное место. К примеру, повесить гамак в уголке каюты…

– Уинтроу говорит, – сказала она, – что мне больше не нужна его помощь. Он говорит, что теперь, когда я стала грамотной, мне следует просто изучать всякую книгу или свиток, что попадет ко мне в руки. Так я научусь быстро читать, да и писать стану лучше. И этим я вполне способна заниматься сама!

Кеннит с усилием разлепил веки. Ну уж нет, так не пойдет!… Как ни тошно было ему шевелиться и тем разгонять сон, он все-таки перекатился на бок, лицом к Этте.

– Может, и способна, но зачем так сразу отказываться от его помощи? Я же знаю, как нравилось тебе проводить с ним время. Да и он, насколько мне известно, только рад был наставлять такую способную ученицу. Он со всей откровенностью сознавался мне, какое удовольствие он получал от твоего общества! – И он ухитрился даже испустить добродушный смешок. – Ты знаешь, бедный парнишка просто влюблен в тебя, да и только!