Читаем без скачивания Первые. Наброски к портретам (о первых секретарях Краснодарского крайкома ВКП(б), КПСС на Кубани) - Виктор Салошенко

И пусть их сердца и через годы радостно отзовутся, услышав на одном из перекрестков жизни звонкий и задиристый девиз «Шхуны ровесников»:

— Поднять паруса! Быть ветру!

— Лишь в бурях мужают и крепнут!

…Вот о чем захотелось вспомнить, перечитывая строки Виктора Салошенко. Об еще одной страничке из боевой и солнечной истории кубанского комсомола.

А сколько их еще предстоит раскрыть нынешнему поколению молодежи!

Вспомнить подвиг комсомольцев Новопокровской, их неутомимых вожаков, участников партизанского движения в годы Великой Отечественной войны, и неугомонного и порывистого паренька — связного — Левы Власова, ставшего позднее известным врачом, летописцем и пропагандистом героических свершений молодежи Кубани.

Вспомнить о боевых делах участников Лабинской молодежной подпольной группы «Юный мститель»…

XXI век стоит на нашем пороге.

Есть дело юным патриотам Кубани, вольного и щедрого края!

Москва

Журналистка Татьяна Краснова. Прекрасное далеко, не будь ты к нам жестоко…

Я взяла в руки книгу Виктора Салошенко «Обязан сказать» и память будто выплеснула слово бывшего собкора «Пионерской правды».

Один только штрих, образ — и конкретный человек стоит перед тобой. Школьник Костя Подыма со звездой в голове. Сами понимаете, ни такой человек, как Костя, ни звезда не могут быть сами по себе, и вот уже рядом с ними вижу не только «Шхуну ровесников» и «Бескозырку», но и загорелых голоногих вожатых «Орленка» в юбчонках цвета немыслимой мечты. Комиссаров студенческих строительных отрядов. Их лица. Спины. Значки. Лозунги. «Бери больше. Бросай дальше. Отдыхай, пока летит». Стайку сельских девчонок из ученической производственной бригады. У девятиклассницы медаль. $3а трудовую доблесть» на свитерке. Такие награды давали школьникам. Обожженных солнцем жатвы выпускников сельских ПТУ.

Что же встрепенулось в душе и почему они один за одними, кадр за кадром всплывают в памяти? Герои репортажей, очерков, зарисовок Кубани, Дона, Ставрополья. Не найдешь уже в подшивках этих пожелтевших газет, а прошлое услужливо преподносит события, адреса, лица. Что это было? Отсвет возрастной романтики? Юношеского самоутверждения? Встречи с яркой личностью на фоне серых холстов? Талант индивидуальности или продукт обстоятельств? Журналистское перо, не раздумывая, окрашивало многие непонятные места ореолом патриотизма. Это объясняло все, ведь у каждого у нас была своя Родина. Даже две — одна большая, общая, святая, непорочная. Вторая — совсем родная, маленькая родина, которая начиналась с порога, пахла смолой, морем. Может, полевыми ромашками, теплыми губами теленка, бабушкиным пирогом. И, конечно же, ароматом свежих, только что напечатанных газет. В школьном, как мы говорили, отделе тогдашнего «Комсомольца Кубани» юниоры роились, как пчелы, отправляя вместе с нами, журналистами, в полет или плавание «Синюю птицу», страничку для старшеклассников, студенческую «Бригантину».

А наши незабываемые юнкоровские слеты! Многострочные, разномастные, талантливые и откровенные. Ох уж эти Салтыковы — Щедрины! Они устно и письменно выносили сор из школьной избы, а тетя Педагогика видеть не хотела этих бревен, хваталась за соломинки экспериментов. Сколько было таких взрослых «слетов» в том же Всероссийском пионерском лагере «Орленок»! Помнится, на одном из них отрабатывалась стратегия и тактика Содружества. То есть в отряды входили и взрослые, и дети. Те и другие, надо полагать, самовоспитывались на весь период лагерной смены. Готовили отрядные дела, борясь за лучшее место. Придумывали развлечения, игры. И вот однажды таким отрядам предстояло брать Бастилию. Запахло революцией, и взрослые так увлеклись, что забыли или не захотели советоваться с ребятами. Содружество — это, конечно, пожалуйста, но до определенных пределов, — рассуждали они. А дети настолько окрепли духовно на ветрах, настоянных свободой, что взбунтовались. Посмели выразить свое недовольство. Шок. Это было по — нашему. У кого там из пацанов во лбу или еще где горела звезда, но свой вариант штурма они отстояли. И весь смешанный отряд, прекратив ссору, это сражение выиграл. Опытные педагоги каялись потом — подвели авторитет и… опыт.

Сорок лет нынче «Орленку». Возраст незабываемого Смок туновского в роли Гамлета. С первых дней существования наш крылатый герой, как и принц Датский, был погружен в поиски Истины. А еще Творчества и Любви. Существуют ли на свете силы, которые эту божественную конструкцию смогли бы здесь разрушить?

В другом любимом детворой лагере «Артек», столь щедром на праздники, мы однажды жили в гостиничном номере вместе с московской журналисткой. Только я для «Пионерской правды» хотела написать о лагере хорошее. Она «про пионерию» плохое. То и другое было напечатано под крышей одного и того же издательства. И обе мы были правы. Как девочка Оля — Яло, которая могла войти в зеркало и посмотреть на себя с разных сторон. Но взрослые, увы, устроены не так, как дети. Не оглядываясь, они так торопятся разрушать, чтобы потом что‑то лепить снова. И эта неистребимая тяга к новому порой не знает границ. И у бывшей пионерки — мамы дети из нынешних первых(?!) пионерских отрядов выведывают тайны прошлого, нечаянно превращаясь в следопытов, о которых они уже столько слышали.

Со страниц книги — уж так она устроена — то и дело слетают мелодии. Не мудрено, ведь автор сам признает, осваивал игру на разных музыкальных инструментах. И герои ее насквозь музыкальные — Пахмутова, Силантьев, Пугачева, Отс, Кобзон, Магомаев, Бабаджанян. А к моей пионерской теме я бы привлекла популярную детскую песню о «Качелях». Так и видишь крылатость, с которой мы шарахаемся из стороны в сторону, и не только в проблемах воспитания.

— Да колы ж вы упретесь? — упрекала строгая казачка героя Шукшина в прекрасном фильме «Они сражались за Родину». — Отступаете да отступаете.

Который юбилей Победы отгремел, а мы все отступаем. И дети моих бывших отчаянных юнкоров делились с голодными учителями домашней картошкой совсем недавно. Было такое. И не дай Бог еще будет.

А песню про картошку — пионеров идеал — уж и не помнит никто. И бухту, где Ассоль дождалась Грея… Сколько было других старых песен о главном, которые когда‑то пелись.

Ловишь себя на мысли: песни «стираются» или что‑то главное?

Вот о чем подумалось, перелистывая честную книгу Виктора Салошенко.

Писатель Юрий Алексеенко. Долг перед читателями

Дав очередной своей книге многообещающее название — «Обязан сказать», автор, Виктор Салошенко смело определил тем самым свой долг перед читателями — рассказать о том, что нас непременно должно заинтересовать. Не может автор молчать, обязан поделиться тем, что не оставит нас равнодушными.

Что ж, посмотрим.

Листаю книгу, как обычно дыа°м, когда в ней есть фотографии. А фотографий здесь немало. Знакомые и незнакомые лица и фамилии. И очень знакомые. Известные всей стране и всему миру. На многих фотографиях рядом с этими людьми — автор книги. Жанр своего произведения Виктор Салошенко назвал «записки разных лет». Период они охватывают довольно‑таки значительный.

Хоть и не всегда судьба была благосклонна к Виктору, жизнь его, тем не менее, всегда оставалась яркой, интересной — занимался ли он комсомольской, партийной или советской работой. От того, видимо, что его ищущая, увлекающая и увлекающаяся натура привлекала к себе людей, с которыми он начинал что‑то новое, что‑то вместе придумывали, создавали. Многое из того, чему было положено начало при участии Виктора годы и даже десятилетия назад, живо и сегодня.

Нет смысла пересказывать даже самые яркие события, описанные в книге. Читайте, если она вам попадется (жаль, что тираж по сравнению с прошлыми временами небольшой). Читайте, автор оправдает ваши ожидания. Книга привлекательна не только именами известных людей, с которыми жизнь щедро сводила Виктора (хотя кому не интересно познакомиться с ними в неофициальной обстановке?). Но главное в том, что Виктор Салошенко сам оказался интереснейшим рассказчиком. И честным.

Прошлое в его повествовании — без прикрас и без модного ныне охаивания. Такое, каким оно и было: и трудным, и радостным, и смешным. И несправедливым иногда. Но не стал автор ни ерничать, ни вытаскивать на свет «историйки», которые были же, конечно, известны ему. Авторское право отбора фактов он использовал с любовью к людям, с которыми жил, работал. С любовью к комсомолу, который создал его как личность. И это тоже привлекательное качество книги

В. Салошенко. Она дает возможность задуматься, сравнить прошлое с настоящим. Как часто сравнение оказывается в пользу ушедшего…

Об одном можно только посожалеть. О том, что необходимость документальной достоверности вынужденно — сдерживает фантазию романиста В. Салошенко. Я не оговорился — именно романиста. Многие страницы — свидетельство отличной художественной литературы, а не документалистики. Чувствуется, что душа автора рвется за ее пределы. Думаю, читатели когда‑нибудь получат удовольствие от новых книг Виктора в ином жанре. Впрочем, и эту книгу, при всех ее достоинствах достоверности, я не могу назвать документальной в чистом виде. А в разумном достатке лирика, публицистика, размышления?..