Читаем без скачивания Орион взойдет - Пол Андерсон

Минуту, впрочем, он побыл в своем кабинете, Взгляд его обежал реликвии, перешел к Декларации, прикоснулся к портрету Чарльза… после всех этих веков на основателе почти не было лица. Джовейн повернулся и широким шагом отправился к выходу. Минуя пустоту переходов и ребра аэростата, он пришел в зал, полный пультов, приборов и экранов. Иностранные техники колдовали над пультами. Было нервно и холодно. Брата Фейлис не было видно. Он находился среди своих гвардейцев; Маттас, Реви и Яго присутствовали, как подозревал Джовейн, по причинам, не ясным для них самих. Маурай и эспейньянец отдали ему честь, как подобает лицу его ранга. Маттас припал к экрану. На нем виднелся молочный край облака, а под ним хребты, долины, береговая линия, залив… пятно, которое было Кенаем.

– Начнем с города, пусть горит, – предложил учены. – А потом дадим им возможность одуматься… понять, что мы не шутим, прежде чем приступить к деревням и фермам.

Иррациональный гнев зашевелился в Джовейне. «Кто здесь Капитан? Кто приказывает здесь? – Ужас:

– Никто».

Джовейн подавил его, но не смог удержаться от слов.

– А если они не сдадутся после второго этапа? Каким будет третий?

Маттас перевел на него взгляд.

– Прежде чем отправляться домой, придется выжечь все вокруг, как вчера в той долине за проливом. Дадим им наглядный урок.

– Гея…

– Гея это и мы.

Джовейн облизнул губы… Сухие и потрескавшиеся.

– Итак, – обратился он к главному технику, – приведите свои установки в боевую готовность, открываем огонь.

***

Ослепительное сияние затмило солнце. Собрание Ложи Волка разлетелось и рухнуло огромным костром. Вспыхивал дом за домом, деревянные мостовые превращались в уголь, вскипал асфальт. От причалов валил густой дым, черный, едкий, раздирающий ноздри. Корабли пылали на воде. Волны набегали на них, тщетно пытаясь сбить пламя. Со склонов гор доносился грохот пожара!

Атака прекратилась. Уцелевшие обитатели уничтоженного города увидели вдали столб клубящегося дыма над пурпурной тарантеллой. Некоторые рыдали, другие проклинали незваных гостей, но по большей части люди просто молча застыли во влажной траве; дети плакали, а кое-кто из взрослых пытался помочь пациентам, вывезенным из госпиталя.

А потом застыло молчание в небесах… но примерно через полчаса молнии ударили снова, снова и снова, проходя из конца в конец этой земли…

***

В вычислительной каюте Иерн откинулся от пульта, потирая онемевшие пальцы. Роника за своим пультом успела закончить раньше.

– Сделано, – сказал он.

Она кивнула и нажала на последние кнопки. Числа и графики порхнули по экрану. Застучало печатающее устройство. Проверив результаты, Иерн обратился к ней:

– Итак, свою попытку мы предпримем на втором витке. Сперва, конечно, придется немного скорректировать орбиту.

Роника слегка улыбнулась:

– Хорошо. Это время мы потратим на себя. Он отстегнулся, направился к ней, и на полпути они сошлись. Соединив руки, поплыли вместе среди машин. Сегодня она не стала расчесывать волосы, просто заправила их за воротник своего комбинезона. Движение заставило их вырваться на свободу, золотая волна заструилась над головой лентой – в дуновении вентилятора – полем спелой ржи. И глаза ее зеленели как море, а смуглая кожа была как сама земля, и пахла она солнечным светом.

– О Дью, какая жалость… – вырвалось у него, – как жаль, что ты тоже уйдешь.

– Мы здесь уже побывали… если я уйду, то вместе с тобой. Но кто может сказать заранее, что именно так и случится? Ты такой искусный пилот…

– Но в такой ситуации?.. При всей буре чувств нетрудно и ошибиться при входе.

Еще раз слезы рассыпались с ее лица крошечными планетками – их было немного – поплывшими к нему.

– Пошли, мой самый любимый. Пошли.

И она увела его в грузовое помещение и утешила… просто крепко обняв.

3.

Горы вздымались… Синие, серые пики, украшенные снегом и ледниками.

Туман прятал их величие, но это – кости планеты, они выстоят. С них спускался темно-зеленый лес, уходил на запад к равнине. Зелень становилась светлее там, где полуостров встречался с заливом. За ней беспокойным огнем пылали высоты. Гроза приближалась с юга, ее тьма заслонила солнце, и мрак уже лег на землю. Ветер сурово пел пред облаком, вздыхал в ветвях, сбивал пламя с горящего Кеная и дым над фермами. Он раздувал языки огня, пожиравшие лес, но умиротворявший дождь следовал по пятам.

В полумраке бледный Скайгольм казался гигантским. Одурманенный непогодой, он теперь разил непродуманно и осторожно – бил просто куда попало. Уже не оставалось целых домов, энергия дугами ниспадала на город. Быть может, стрелы сверху не искали людей… или же прицелы их затуманились. Нет, они не жалели тех, кто мог оказаться внизу. Они намеревались быстро и навсегда погубить нацию, которая вновь зажгла факел Судного Дня.

Кенайский народ бежал на восток: галопировали кони, раскачивались фургоны, бежали люди. Верховые уносили детей, посаженных в седло материнской рукой. Но не было укрытия от разящих лучей.

Вспыхнул яркий свет.

Глядевшие вверх увидели над собой маленькую звездочку, яркую, словно солнце. Тени легли перед ними. Свет озарил облака. Звездочка погасла.

– Что это, во имя самого глубочайшего ада Нана? – воскликнул Реви.

– Какая-то электронная спазма… разряд, – предположил главный техник.

– На всех экранах? – нахмурился Джовейн. «Гея гневается на нас, промелькнуло в его душе. – Нет! Не может быть».

Вспышка повторилась. Перегруженные экраны почернели. Когда изображение вернулось, на них возник метеор, раскаленный, слепивший. Маттас завизжал, упал на колени… затрясся.

– Держитесь! – вскричал Джовейн.

И мгновение спустя понял, что это такое. «Фейлис, Фейлис». Грохот ударил его… Словно бы череп сделался колоколом, отвечавшим полету раскаленного метеора. Палуба дрогнула под ногами. Он повалился, покатился… ударился обо что-то твердое. Ошеломленный, краем сознания Джовейн понял – все слетело, рухнуло… вниз и навсегда.

***

Огромный купол раздувался перед Иерном. Небесный колосс рос, увеличиваясь до размера Земли, которую он видел с орбиты. Нет – скорее Луны, та не была живой. На этой поверхности не было ни гор, ни равнин, ни впадин, ни кратеров, ни тайны; за паутинными ребрами царила жуткая безликость. Это был Скайгольм, Скайгольм.

На деле он и не видел его по-настоящему; только уголком души, в котором рыдала скорбь. Иерн был чересчур занят: «Орион» не просто следовал по траектории. Слишком большое число неизвестных не позволяло точно прицеливаться. Положив руки на пульт, он управлял атмосферным полетом. Кнопки и рукоятки, повинуясь догадке, инстинкту и воле, должны были создать единый ураган. Рукоять, штурвал, рычажок, кнопка… стрелки порхали по циферблатам, на экранах компьютеров змеились и дрожали кривые. Не потратить ли еще одну бомбу, чтобы скорректировать полет? Нет. Стратосфера визжала. Корпус дрожал и стонал. Жара охватила его приливной волной. Цель его все увеличивалась.