Читаем без скачивания Сотканный мир - Клайв Баркер

Было еще два варианта. Первый: остаться в машине и переждать ночь. Этот вариант он отверг не задумываясь. Второй: добраться до Лучезарного холма пешком. Судя по не слишком подробной карте, дорога впереди раздваивалась. Если повернуть налево, то она, в принципе, приведет его в окрестности холма. Однако придется идти, полагаясь исключительно на инстинкт, потому что абсолютно все отличительные признаки ландшафта: рвы, живые изгороди, сама дорога — исчезли под снегом. Но что еще остается? Лучше путешествовать вслепую, чем вообще никак.

Когда Кэл принял решение, настроение его улучшилось и он сосредоточился на проблеме защиты от непогоды. Сзади, между сиденьями, он обнаружил коробку с драгоценными документами Глюка. Понадеявшись, что ему простят подобное святотатство, он перелез назад и принялся подкладывать бумаги и фотографии под одежду, на голое тело, облепляя себя байками о падающих с неба лягушках и говорящих пчелах. Когда содержимое коробки иссякло, он разодрал саму коробку и проложил двумя слоями картона штаны, на которые придется основной удар стужи. Под конец он взял два куска замши, обнаруженные над задним сиденьем, обмотал ими голову и сверху надел капюшон, который постарался затянуть как можно плотнее. Еще одним слоем бумаги он утеплил перчатки и ощутил, что готов к испытаниям, как никогда прежде. Подхватив сверток, который дал ему Глюк, Кэл заглушил мотор и вышел навстречу урагану.

Это безумный поступок, подумал он, захлопнул дверцу и зашагал прочь от машины.

«Я, Безумный Муни, идущий навстречу смерти».

Снаружи оказалось не так темно, как он опасался. Пока он готовился к походу, буран немного утих. Кругом расстилалась яркая молочная белизна: снежное покрывало давало больше света, чем свинцовое небо над головой. В разрывах туч поблескивали звезды. Кэл начал склоняться к мысли, что у него все-таки есть шанс.

Первая четверть мили не уменьшила его оптимизм, однако в следующую четверть самодельные утеплители стали сдавать. Сырость постепенно пропитывала картон, засунутый под штаны, и от этого коченели ноги. Она пробиралась через бумажную подкладку в перчатки, замораживала до боли пальцы. Но хуже всего было то, что Кэл не видел никаких признаков развилки, указанной на дорожной карте, и с каждым новым шагом все более убеждался, что пропустил ее и теперь удаляется от холма, вместо того чтобы идти к нему.

Он решил рискнуть и срезать путь напрямик через поле. Слева наметился небольшой подъем. Может быть, сверху он лучше сумеет понять местность? Кэл обернулся назад на машину, но уже не увидел ее. Какая разница, он все равно уже вышел. Кэл двинулся к белому склону и начал карабкаться вверх.

Разрыв в тучах сделался шире, над ним протянулась полоса сверкающего неба, усеянного звездами. Кэл выучил названия самых крупных созвездий, когда купил телескоп, и легко узнавал их теперь, — он же обладал феноменальной памятью. Конечно, они ничего не значили, эти названия; просто ярлыки, придуманные каким-нибудь звездочетом, разглядевшим некий порядок в скоплениях огоньков над головой: лук и стрела, медведь, плуг. С точки зрения космоса они не имели смысла. Но в этом было утешение: видеть созвездия и называть их по именам, словно друзей. Если бы не эта милость, их вид мог бы разбить человеческое сердце.

Боль, начавшаяся в руках и ногах, оказалась заразительной. Вскоре она распространилась на плечи и торс, потом опустилась до живота и поднялась до ушей. Кажется, не осталось ни единого дюйма тела, не испытывавшего боль. Но пути назад не было. Еще тридцать ярдов, прикинул Кэл, и он окажется на вершине; он принялся отсчитывать ярды. На восемнадцатом пришлось остановиться, чтобы передохнуть перед оставшимися двенадцатью. Борьба с холодом и подъем отнимали все его силы. Пока он стоял, хватая ртом воздух, словно астматик, он посмотрел на свои следы в снегу. Он считал, что идет прямо, но на самом деле он петлял туда и сюда.

Не желая задумываться о том, что это может значить, Кэл снова двинулся по склону. Каждый шаг теперь был настоящим подвигом. Ему приходилось высоко поднимать колени, чтобы переступать через сугробы, а не пробиваться сквозь них. Его замерзшие мышцы сопротивлялись, но в конце концов он все-таки добрался до вершины и был вознагражден расстилавшейся во все стороны чистой белоснежной панорамой. Словно жильцы покинули дом под названием «Англия», закрыв простынями всю мебель до возвращения хозяев. Если хозяева вообще вернутся. Стоя на вершине и глядя вниз на белое пространство в давящей на уши тишине, легко было поверить, что никто и никогда не вернется в это забытое богом место.

Но холм он нашел, и это мог быть только тот самый холм, потому что другого не было. Однако между холмом и тем местом, где остановился Кэл, простирались покрытые снегом поля. Когда он прикинул расстояние, которое предстояло преодолеть, его сердце дрогнуло. Но он понимал, что задерживаться здесь нельзя, иначе мышцы окончательно окоченеют, поэтому начал потихоньку спускаться по склону, с трудом контролируя собственное тело.

Ближе к подножию снег делался все глубже, пока не дошел Кэлу до пояса. Он уже не столько шел, сколько плыл в нем. Зато когда он двинулся через поле к холму, ноющая боль от мороза начала утихать, ее сменило благословенное онемение. Где-то на середине пути из пальцев выскользнул врученный Глюком пакет, и этот факт был едва отмечен его сузившимся сознанием. Мысли блуждали и сводились к одной: как уютен этот снег, через который он продирается. Может быть, стоит на время остановиться и прилечь на эту девственно чистую перину. Голова тяжелела с каждым мигом, а снег манил, он был такой уютный… Ну что тут плохого, если он ляжет и немного отдохнет, наберется сил? Но какими бы ленивыми ни сделались мысли, Кэл не настолько потерялся, чтобы не понимать: сон на снегу убьет его. Если он остановится сейчас, он остановится навсегда.

Он добрался до подножия Лучезарного холма, валясь с ног, но собрался и заставил себя подняться по склону, шаг за шагом. Склон был длиннее, чем у предыдущего холма, зато не такой крутой. Кэл уже не мог думать о том, что ждет его на другой стороне холма; все усилия уходили на то, чтобы заставлять себя двигаться. В нескольких ярдах от вершины он поднял голову в смутной надежде увидеть звезды. Но их закрыли тучи, и небеса снова готовились разразиться снегом.

Еще два шага, и Кэл достиг вершины, оглядел местность вокруг холма. И ничего не увидел. В поле зрения не было ни единого признака, напоминающего какое-то укрытие, пусть самое примитивное. Только заметенные снегом поля и снова поля до самого горизонта, пустые и молчаливые. Он был совершенно один.