Читаем без скачивания Аттестат зрелости - Илана Петровна Городисская

– Спасибо за твою надежду, – также, немного вызывающе, прозвучало в ответ.

После этих последних фраз Лиат надменно подняла с асфальта свой ранец, надела его на плечо и удалилась. Она ободряла себя мыслью, что ее мукам настал конец. Увы, ей было очень тяжело от потери подруги, зато путь к Шахару был окончательно расчищен. Если Шели и Хен сами настолько отдалилась от него, что поспособствовали и ему отдалиться от них, то ей остается раздуть это пламя, а потом, наконец, облегченно вздохнуть. Галь исключили, Одед погряз в скорби, Мейталь и Наор, вроде, о ней позабыли. Если сладкая парочка бывших друзей тоже будет удалена с горизонта, то ничто больше никогда не повредит ей. Никогда!

Нечто другое ощущала Шели Ядид, затягиваясь третьей по счету сигаретой. Она смотрела вслед подруге как на последний луч кровавого заката, и только дым из ее рта затмевал эту прощальную картину. Стала ли она спокойней, удовлетворенней? Вряд ли. Сейчас, когда внутри нее разверзлась пустота, у нее возникло больше вопросов и сомнений, чем до злосчастного выяснения отношений. Она как будто тормознула на бегу, внезапно осознав, чем являлся для нее этот сумасшедший бег. Бег в никуда. В неопределенность.

Домой она пришла разбитой. Ей даже не хотелось есть. Хен, обеспокоенный ее внезапным уходом из оформляемого класса, встретил ее у порога дома, и по одному виду девушки понял, что что-то случилось. Он тотчас отвел ее в комнату и закрыл за ними дверь. Там Шели, точно на духу, все подробно ему рассказала. Ее голос звучал бесслезно, но совершенно тускло, мертво, и таким же было ее лицо, когда-то подвижное и обаятельное.

Молодой человек обескураженно заметался по комнате, натыкаясь на мебель, проводя рукой по стенам, с трудом переваривая услышанное.

– Она опять взялась за свои отвратительные игры, – произнес он с презрением, вспоминая об их с Лиат столкновении у Шахара. – Берет если не мытьем, так катанием, как ревущий младенец, чтобы все вокруг чувствовали себя виноватыми в ее невзгодах. Даже такой нейтральный человек, как я.

– О чем ты, Хен? – спросила девушка.

– Я не хотел тебе тогда рассказывать всего, но сейчас придется, – вздохнул Хен и красочно поведал о той безобразной сцене у Шахара, о том, как сцепилась с ним тогда истеричная Лиат, и какую пощечину закатила на его глазах своему возлюбленному.

– Почему же ты потом извинялся перед ней? – поразилась Шели.

– Потому, что я, видимо, слишком порядочный. Мы с тобой оба были всегда слишком порядочными, Шели, с этой дрянью… и со всеми остальными.

Он сел на кровать рядом с подругой и сжал ее зяблые руки в своих.

– Послушай, что я тебе скажу: да ну их к черту!

Девушка подняла на друга свое грустное лицо и сострадательно взглянула на него. Хен Шломи выглядел очень взвинченным. Его веснущатая физиономия была напряженной, в зеленых глазах появились тонкие алые жилки, а обычная сутулость куда-то исчезла, будто он, в порыве гнева, выпрямился во весь рост. О Боже, как же он намучился! Вроде бы, действительно, держался в стороне, но впитал в себя каждую капельку горя, выпавшего на долю их близких.

– Кого? – непроизвольно вырвалось у нее. – Кого к черту?

– Всех.

– В смысле?

– В прямом смысле. Всех к черту, всех: и Лиат, и Шахара, и Галь, шатающуюся сейчас неизвестно где… и даже наших собутыльников, которые нас рвут на части. Мы с тобой еще слишком молоды, чтобы ломать себе головы над чужими несчастьями. Мы должны хоть немного пожить для себя. Как правильно сказала Дана, нам скоро в армию идти.

Шели уронила подбородок на ладонь. Ее любимый, к сожалению, говорил правду. Ей самой позарез нужно было удрать от тех, кто каждый день сводили ее с ума, но в то же время она не могла перестать о них думать. В ней словно разверзлась черная дыра. Ее гложело чувство ответственности, переживания за товарищей, обязанность любой ценой додать им то, чего она не дала им вовремя. Конечно, все эти чувства были напрасны и бесполезны, но Шели Ядид ничего не могла с ними поделать. Перед глазами ее стояла трагическая картина Галь, шествующей по своему пути позора с рулоном туалетной бумаги, прижатым к груди, и слезные вопли бедняги Одеда, отдираемого от ее бывшего стула.

– А как же Одед? – подала она голос. – Ведь он еще болен. Его ты тоже хочешь бросить?

– С Одедом я разберусь сам, – ответил Хен. – Я с ним поговорю, как мужчина с мужчиной.

– Он тебя не услышит, – покачала головой девушка. – Он, наверное, мысленно с Галь. Как и я, между прочим. Где она? Как она? Что она делает? Понимаешь ли ты, что она сейчас может скатиться на самое дно?

– Уже скатилась, – фыркнул Хен и снова заходил по комнате. – Или ты забыла ее поступок на твоем дне рождения?

– Она была тогда в ужасном состоянии! – воскликнула девушка, сжавшись в комок.

Хен потрясенно оглядел ее из угла комнаты, и пробормотал, что она ненормальная. Потом он одним прыжком вновь очутился рядом с Шели, схватил ее на этот раз не за руки, а за плечи, и вскричал:

– Благодетельница ты моя! Тебе наплевали в душу! У тебя стибрили бутылку дорогой выпивки! У тебя сношались на постели! Хорошо еще, что дом не подожгли! Зачем тебе переживать за паразитов, которые никогда в грош тебя не ставили? Особенно за пьяницу, сбежавшую от тебя без единого слова? Целых два месяца ты наблюдала, как твоя любимая подружка с ума сходила…

– Наша, – возразила Шели Ядид со странной напористостью. – Она наша подруга, Хен.

– …как она теряла облик вменяемого человека, – продолжил юноша, не слушая ее. – Ты для нее сделала все, что могла. Теперь пусть катится на все четыре стороны! Я не желаю больше видеть тебя плачущей! Не допущу, чтобы какие-то алкашки и уродки издевались над тобой! Ты правильно сделала, что высказала Лиат по первое число. Теперь забудь, забудь обеих! Ты была им замечательной подругой, а они оказались отпетыми суками.

Его последнее высказывание попало Шели в самую больную точку. Она вскочила, бросилась к ящикам письменного стола и вытащила оттуда свою фотографию с Лиат и Галь, – ту самую, которая, ее стараниями, избежала огненной смерти, но завалялась среди всякой всячины.

– Смотри! – помахала она ей перед лицом друга. – Это все, что мне осталось от Галь. Она была прозорливей меня и запечатляла все, что хотела запомнить. И разве эта фотография не прямое тому доказательство, Хен? Посмотри на нее! Посмотри на нас! Как, как я могу забыть о них?

На самом деле, фотография выглядела как теперешние отношения трех девушек. Галь на ней была совершенно измята, так, что ее было почти не узнать, а с изображения