Читаем без скачивания Морской Волк ч (1-4) - Влад Савин

–Товарищ Кириллов вас рекомендует. Но мне надо знать, что вы умеете. Чтобы знать - что можно с вас спросить. А что - с отдавшего вам приказ, неисполненный из-за вашей необученности.

А в самом деле, что я умею? До июня сорок первого - ничего особенного. Отец, хоть и большевик со стажем, но не по линии партийной, а начальник участка на Балтийском заводе. Мама при царе в прислугах ходила у барыни, последние годы в школе учительствовала, немецкий язык. Ну и я - как водится, "Будь готов к труду и обороне". Стрелять метко у меня очень хорошо получалось, что из винтовки, что из нагана, нормативы все сдала. Даже с парашютом, еще до войны, пару раз прыгнуть удалось. Школу закончила без медали, но только на "отлично" и "хорошо" - в тридцать девятом. Комсомол - а как иначе? После - учиться хотелось. Жили мы на Петроградке, улица Плуталова - а в доме соседнем, сам Перельман! Сколько я в его "Дом Занимательной науки" ходила, у нас там целый кружок был, кому интересно, школьники, и даже студенты! Яков Исидорович нас дома принимал, рассказывал и показывал много. Кто книги его читал - тот поймет, насколько интересно это было.

Например, как приемник детекторный работает? Что, вы собрать его не умеете? Я в четырнадцать лет первый свой сделала. У нас во дворе почти у каждого мальчишки был. Просто ведь совсем!

В университет хотела на матмех поступить, или физмат. А вышел - инъяз. И мнение общее, что не для девушек это - хотя летать как Гризодубова тоже раньше невозможным казалось. Я ведь и немецкий учила, потому что большинство книг научных и технических на нем, а не из-за Гете и Гейне. Кто-то может и их хотел, в подлиннике прочесть - ну а я. "Диалектику природы" Энгельса. А дал ее мне, на русском, конечно, Яков Исидорович. И там так все объясняется - основы мира, у самых простых вещей!

Но в том-то и дело, что перевод. У каждого слова, значений много, и синонимов - а это, оттенок свой. И в сумме, смысл может меняться - не на противоположный, но какие-то детали пропадут. Вот мне и захотелось - тем более, по математике я подготовиться не успела, а на немецком говорила почти свободно, от мамы научилась, у нее ведь при царе барыня немкой рижской была, и маму держала скорее в компаньонках, чем в прислуге, хороший была человек, хоть и из благородных (только сказать об этом нельзя сейчас никому). Два курса отучилась, все было как у всех. И вот - война!

Дядя Саша, товарищ Кириллов, с моим отцом знаком давно был. Я с малых лет помню, как он к нам заходил. То чаще, то реже - даже когда вдали служил, если в Ленинград приезжал, так в гости непременно. Папа рассказывал, что дядя Саша однажды даже ему предлагал в ГПУ работать (тогда еще не НКВД) - так папа ответил, нет, кому-то шпионов и оппозицию ловить, а кому-то и корабли строить. Мне это по душе - а насильно мил не будешь. Дядя Саша понял - в друзьях с папой остался. И даже помог в тридцать восьмом, когда у папы неприятности были.

В военкомат тогда всей группой пошли. Кого-то завернули, как негодного по здоровью - ну а мне, и еще двенадцати, направление дали, в дивизию Народного Ополчения. Домой забежала, попрощаться - и дядя Саша там. Ополчение? В другом месте послужишь! Да ты пойми, дуреха, ты на большее способна, чем войсковым радистом или санинструктором - и неизвестно еще, где труднее будет. Бумаги давай - с военкоматом я сам решу. И добавил, под нос - "отца твоего не сумел уговорить, талант в землю, так может с тобой выйдет".

Так вот и пошло - Школа. Учили по шестнадцать часов в сутки. Деревенским проще было - те хоть лес знают. Ну а у меня - лишь летом дача за Вырицей. Зато стреляла я если не лучше всех, то в первой десятке точно. Радиодело, немецкий - тоже легко. А вот что-то заметить, оценить, выводы сделать - это наверное, от общения с Яковом Исидоровичем, который учил, что даже в простых вещах можно неожиданную сторону найти, и всегда вопросы задавать, зачем и откуда?

Это заметили. И готовить стали - уже не просто "поди увидь взорви убей". Как "Таню" - Зою Космодемьянскую; подругами мы не были, группы разные - но виделись, говорили. Но их отряд в подмосковные леса бросили - а меня в Белоруссию. Шестеро нас было, в том числе девушек двое - им незамеченными пройти легче: парней призывного возраста фашисты сразу хватали. Контакт был… в том-то и дело, что не было его, считай. У лейтенанта Морозова, в нашей Школе служившего инструктором, двоюродная сестра в Минске осталась. И он клялся, что Наташа - наш, советский человек! Вот и надо было мне ее найти - война, сколько людей потерявшихся к родне спешат прибиться - и дальше, по обстановке. Уж очень надо было нам знать, что там делается - и сведения, и с партизанами связь. Ребята в лесу остались - а мы пошли. Мариша на связи должна была быть, если мне зацепиться удастся.

Нет, не предавала! И с немцами не спала! Да, это связано - зацепиться в управе удалось, не так много людей советских готовы были на службу к фашистам, но как выдвинуться, чтоб заметили, чтоб знать больше? Если не через постель - то талантом, усердием, организаторскими успехами! Играла такую мышку зачуханную, серый чулок, которая за пайку, за кусок лишний, гору насквозь пророет - но мужчинам абсолютно неинтересную. Ну а начальники везде одинаковы - рады черную работу на кого-то спихнуть. А анализируя данные по жилью, продовольствию (для квартирующих и проходящих войск) можно кое-какие выводы сделать!

Первые недели было погано. Что на фашистов работаю - а нашим никакой пользы еще не принесла. Больше всего обрадовалась - когда наши ворота кто-то дегтем ночью облил: есть значит в Минске советские люди! Как мы с Маришей и Наташей этих в следующую ночь выслеживали - пацаны оказались, семнадцати лет! В общем, они стали первыми в Организации. А дальше - все записано, как было! До самого конца.

Товарищ адмирал, Михаил Петрович, ну не могла я иначе! Зимой было - на улице соседней, пьяные фашисты детей расстреляли, с горки катавшихся, просто так! И там - я увидела будто, сейчас этот гусь фашистский уходит, парабеллум сует за пояс, и щенок его тоже - а десяток трупиков на улице! Как будто под руку кто-то меня толкнул… Он струсил - мы, подполье, тогда уже репутацию имели! Ну не могла бы тогда после, не Мата Хари я, не могу вот так, мимо пройти, улыбаясь! Вот и вышло…

Меня ругали очень, за взрыв тот. Что из-за него гестапо взбесилось. Мне тогда хотелось - лишь дверью хлопнуть, посильнее. Уже не играя, не притворяясь - не от мышки серой, которую они знали, а от себя. В том кафе по вечерам одни офицеры собирались. Заряд в сумке моей с секретом был - если бы меня схватили, нужно было успеть за веревочку дернуть, на палец намотанную, чтобы сразу рвануло.

Что в отряде было - все верно записано. Тридцать два точно, еще двадцать один не в счет, может ранены только. Я считала - или кому в голову целила, или когда после сама проверяла. Да, и добивать приходилось. Это ведь не люди, а фашисты. Чем больше их сдохнет - тем лучше для нас! Было позже, в лесу хлопец из второго взвода, Михась, ко мне полез - а как я отказала, шлюхой немецкой назвал. Я ему - по лбу, рукояткой ТТ. Так командир, товарищ Вихорев сказал - у "товарища Татьяны" убитых немчиков тридцать, а у тебя трое, и то один полицай - так что марш в хозчасть, три наряда, пока шишка на башке не заживет.

А затем меня вывезли. Сказали - для предания суду трибунала. За срыв работы и разгром Организации. И бежать успели не все, и по новой подполье пришлось создавать. Неделя - не в тюрьму, не на гауптвахту, а "под домашним арестом". А дом в Ленинграде, на Плуталова, бомбой разрушен. И родители умерли, еще зимой. Койка в казарме, и вещмешок - вот и все, что осталось. Ждала - что на фронт, к чему еще могут приговорить?

Но не было трибунала. А в самолет меня, под конвоем сержанта ГБ. В Архангельске дядя Саша, ой, товарищ комиссар ГБ Кириллов встретил. И сказал - спас я тебя от суда, ради нового задания, важного очень. Но если и его провалишь - то не взыщи. Уровень "ОГВ", да, сам товарищ Берия дал "добро", дело на контроле - так что за разглашение, уже не фронт, а расстрел. Тебе также присвоено звание "младший лейтенант ГБ", но это просто затем, чтобы к такой секретности тебя допустить (странно ведь - в Школе обучались, присягу принимали - а формально, штатскими остались, без званий). Держи документы, денежное довольствие, час тебе, чтоб в порядок себя привести, и за мной - слушай и смотри. Вот и все.

Так что нужно делать, товарищ контр-адмирал?

Контр-адмирал Лазарев Михаил Петрович.

Ну "жандарм", ну жук! И что мне теперь с этой девочкой делать?

Если и роль играет, то очень хорошо. Не переигрывает, не недоигрывает - в самую меру. Значит примем, пока в отсутствие доказательств обратного, что ее история - правда.

Тем более, что я ведь что-то слышал! В той, прошлой жизни. Год семьдесят девятый, я пацан совсем, третий класс - к девятому мая представление готовим. Там еще стишок был - как фашисты детей наших расстреляли, с горки катающихся, в Новый Год. Один сказал - вот посмотри, Альфред! Как веселятся русские щенята. Второй лишь пьяно промычал в ответ. И стал стрелять в детей из автомата.