Читаем без скачивания Дюна: Дом Коррино - Брайан Герберт

Де Фриз плотнее завернул младенца в одеяло, испытывая искушение превратить одеяло в удавку. Подавив это искушение, он свернул в тускло освещенное помещение, уставленное трофеями и статуэтками. Похоже, что здесь была выставка призов какого-то давно забытого Коррино, который в незапамятные времена был незаурядным лучником.

Внезапно потрясенный де Фриз увидел силуэт одетой в черную накидку женщины. Она стояла, как призрак-смерти, в дверях, блокируя выход и путь к бегству.

— Стой! — рявкнула Преподобная Мать Гайус Элен Мохиам, применив полную силу Голоса.

Эта команда остановила его, парализовала все мышцы. Мохиам вошла в комнату, тусклый свет заиграл на ее искаженном яростью лице.

— Питер де Фриз, — сказала она, узнав его, несмотря на маскарад и макияж. — Я подозревала, что за этим стоит барон Харконнен.

Ум ментата путался, он изо всех сил старался освободиться от невидимых пут ее команды.

— Не подходи, ведьма, — процедил он сквозь стиснутые зубы, — или я убью младенца.

Он сумел согнуть руки, восстановив отчасти контроль над мышцами, но она могла снова парализовать его новым высказыванием.

Де Фриз знал о боевых искусствах Бене Гессерит, которыми в совершенстве владели Сестры и Преподобные Матери. Он только что дрался с Анирул и до сих пор удивлялся тому, что смог избежать поражения и смерти. Но Анирул страдала каким-то душевным расстройством, и ее болезнь дала ему преимущество. Мохиам будет гораздо более грозным противником.

— Если ты убьешь ребенка, то умрешь вместе с ним, — сказала женщина.

— Ты в любом случае собираешься меня убить, я вижу это по твоим глазам. — Он смело шагнул навстречу Мохиам только для того, чтобы показать ей, что Голос больше не действует на него. — Почему бы не убить наследника Лето хотя бы затем, чтобы причинить новое несчастье Дому Атрейдесов?

Он сделал еще один шаг, прикрываясь ребенком, как щитом. Небольшого, едва заметного движения хватит, чтобы сломать нежную шейку младенца. Даже с ее натренированными рефлексами ведьмы Бене Гессерит она не успеет среагировать.

Если бы удалось поймать ее на какой-нибудь блеф и выйти из комнаты, тогда он сможет бежать. Даже с ребенком на руках он сможет бежать достаточно быстро, чтобы его не догнала эта пожилая женщина. Если, конечно, у нее под накидкой нет иглы или чего-нибудь, что можно метнуть или бросить. Однако надо все же попробовать…

— Ребенок жизненно важен для Ордена Бене Гессерит, да? — спросил де Фриз, отважившись на третий шаг. — Несомненно, он часть какой-то вашей селекционной программы?

Ментат следил за всеми нюансами мимики Мохиам, но вместо этого обратил внимание на ее согнутые пальцы. Этими острыми как бритва ногтями можно выцарапать глаза и вырвать гортань. Сердце ментата бешено забилось.

Он поднял ребенка выше, чтобы закрыть лицо.

— Возможно, если ты отдашь мне ребенка, я позволю тебе пройти, — сказала Мохиам. — Пусть с тобой разбираются сардаукары.

Она сократила дистанцию, и де Фриз мобилизовал все свои рефлексы, внимательно наблюдая за ведьмой. Можно ли ей верить?

Она коснулась одеяльца своими сильными пальцами, не отрываясь, глядя в лицо ментату, но прежде чем она успела взять ребенка, де Фриз хрипло зашептал:

— Я знаю твою тайну, ведьма. Я знаю, кто этот ребенок, и я знаю, кто на самом деле Джессика.

Мохиам застыла на месте, словно ментат заговорил с ней Голосом.

— Знает ли эта шлюха, что она родная дочь барона Харконнена? — Увидев ошеломленное выражение в глазах Мохиам, ментат заговорил быстрее, поняв, что его рассуждения оказались верными. — Знает ли Джессика, что она одновременно и твоя дочь, или вы, ведьмы, скрываете от детей их происхождение, потому что они для вас всего лишь генетический материал?

Ничего не ответив, Мохиам вырвала ребенка из рук Питера де Фриза. Извращенный ментат отступил, высоко подняв голову.

— Прежде чем броситься на меня, подумай об этом. Когда я это понял, то занес все в документы, которые спрятал в надежном месте. Оттуда они, в случае моей смерти, будут пересланы барону Харконнену и в Ландсраад. То-то обрадуется герцог Лето, когда узнает, что его возлюбленная — дочь его смертельного врага барона.

Мохиам положила ребенка рядом с одним из призов в выстланный бархатом альков, освещенный неярким шафранным светом.

Он продолжал говорить, стараясь убедить ее:

— Я сделал копии документов и положил их в разных местах. Ты не сможешь сохранить тайну, даже если убьешь меня. — Де Фриз уверенно шагнул к двери, к единственному выходу к спасению. — Ты не посмеешь напасть на меня, ведьма.

Обезопасив младенца, Мохиам успокоилась и повернулась лицом к врагу.

— Если то, что ты говоришь, — правда, ментат, то я буду вынуждена сохранить тебе жизнь.

Де Фриз облегченно вздохнул; он понимал, что Преподобная Мать не может рисковать раскрытием таких откровений. Даже при малейшем шансе, что сказанное им правда, она не нападет на него, и он сможет спокойно уйти.

Внезапно Мохиам бросилась на него с яростью раненой пантеры. Она обрушила на него град слившихся ударов и пинков. Де Фриз отступил назад, стараясь сопротивляться, он поднял руку, чтобы предплечьем блокировать удар ногой.

От удара его запястье, хрустнув, сломалось, он едва не задохнулся, но волевым усилием блокировал боль и взмахнул здоровой рукой. Мохиам снова атаковала де Фриза, обрушив на него град ударов, пинков и рубящих ударов.

Твердая пятка обрушилась на его живот. Стальной кулак врезался в грудину. Ментат почувствовал, как у него ломаются ребра и рвутся внутренние органы.

Он попытался крикнуть, но горлом пошла кровь, вымазавшая его испачканные помадой и соком сафо губы.

Он выбросил вперед ногу, пытаясь сломать ей коленную чашечку, но Мохиам ушла в сторону. Де Фриз поднял здоровую руку, чтобы блокировать удар ногой, но Мохиам сломала ему второе запястье.

Он повернулся, чтобы бежать. Он проиграл схватку и, спасаясь, бросился к выходу. Мохиам оказалась у двери раньше ментата. Пятка ее врезалась ему в горло. От резкого толчка шея Питера де Фриза сломалась, как сухая щепка. Мертвый ментат повалился на пол. В глазах его навсегда застыло удивление.

Мохиам остановилась и перевела дыхание. Спустя момент она успокоилась окончательно. Потом она повернулась, подошла к алькову и взяла оттуда ребенка Атрейдеса.

Прежде чем покинуть комнату призов, она подошла к распростертому на полу трупу и позволила презрительному выражению скользнуть по ее лицу. Она плюнула в мертвое лицо, вспомнив, как он ехидно радовался, глядя, как ее насилует барон.