Читаем без скачивания Пять капитанов - Ким Владимирович Малаховский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Флиндерс и Эйкен сразу же легли спать, но, взволнованные всем происшедшим, не могли заснуть почти до рассвета. В шесть часов утра Флиндерс был разбужен приходом в комнату двух вооруженных гренадеров. Один из них что-то сказал другому, указывая при этом на лежавших англичан, а затем ушел. Гренадер, оставшийся в комнате, стал расхаживать между раскладушками, не обращая, казалось, никакого внимания на англичан.
Как ни старался Флиндерс уснуть, ему это не удалось. Он встал, оделся и разбудил Эйкена. Тот спросонья никак не мог понять, где находится и почему в комнате вооруженный солдат.
Гренадер не запрещал англичанам разговаривать и выглядывать на улицу. Из окна они смогли рассмотреть фасад дома, в котором находились установили, что это не тюрьма, а таверна под названием «Кафе Маренго».
В восемь часов им дали завтрак, а в двенадцать — обед. Еда оказалась превосходной: вкусный хлеб, свежее мясо, овощи и фрукты.
В час дня пришел полковник Монистроль, сообщивший, что губернатор хочет видеть Флиндерса. Вместе с Монистролем Флиндерс пришел в губернаторский дом, где секретарь Декана, говоривший по-английски, учинил ему форменный допрос. Почему Флиндерс появился у Иль-де-Франса на маленьком суденышке, тогда как в охранном письме указан «Исследователь»? Что стало с офицерами и учеными, принимавшими участие в экспедиции? Знал ли Флиндерс о войне между Францией и Англией до прибытия на остров? Какие цели преследовал Флиндерс, подходя к юго-западной части острова? Затем секретарь потребовал, чтобы Флиндерс показал распоряжения губернатора Нового Южного Уэльса Кинга относительно плавания «Камберленда».
Допрос продолжался шесть часов. Ответы Флиндерса были переданы Декану, и вскоре англичанина, к величайшему его удивлению, пригласили на обед к губернатору.
Если бы не было утомительного и, с точки зрения Флиндерса, недопустимо оскорбительного допроса, то он, спокойно взвесив все обстоятельства, возможно, принял бы приглашение, чтобы в интимной обстановке неофициального обеда попытаться убедить губернатора в беспочвенности его подозрений, снять напряженность в их отношениях. Но позади у Флиндерса было очень трудное плавание, он был измучен физически и морально. К тому же его угнетала манера обращения с ним губернатора. Неожиданное приглашение на обед Флиндерс расценил как новое оскорбление, и потому оно вызвало у него взрыв ярости. «В моем теперешнем положении и при таком обращении со мной это невозможно, — резко сказал Флиндерс, — Когда я получу свободу и его превосходительство действительно захочет пригласить меня, я буду рад этому и приму его приглашение с удовольствием».
Слова Флиндерса были немедленно переданы Декану и, видимо, сильно его задели. Офицер, явившийся от губернатора, сказал, что генерал пригласит Флиндерса на обед лишь «после его освобождения», но когда это освобождение наступит, умолчал.
Флиндерс попросил, чтобы гренадеры караулили его, находясь вне комнаты, а также чтобы Эйкен был возвращен на «Камберленд» для поддержания дисциплины на борту. Просьбы Флиндерса были переданы губернатору. Тот ответил, что сейчас уже поздно давать новые распоряжения и что завтра он пригласит к себе Флиндерса для разговора.
На следующее утро, 19 декабря, гренадеру было приказано нести караульную службу вне комнаты, а в полдень переводчик сообщил Флиндерсу, что губернатор очень занят и не сможет его принять. Эйкену Декан не разрешил вернуться на корабль. 20 декабря к Флиндерсу пришел боцман с «Камберленда» Черрингтон и сообщил, что дисциплина падает. Матросы взяли из капитанской каюты спиртные напитки, отлучаются с корабля, когда захотят, а французская стража не обращает на это никакого внимания. В час дня в таверне появился переводчик и отвел Флиндерса в дом губернатора. Секретарь, встретивший англичанина, сказал, что губернатор очень загружен делами и не сможет его принять. Флиндерс вернулся в таверну, опять ничего не узнав о намерении Декана.
Флиндерса беспокоило сообщение Черрингтона о падении дисциплины команды. Он решил сообщить об этом губернатору и вновь попросить вернуть Эйкена на «Камберленд». Вечером в таверну пришел переводчик. Он сообщил Флиндерсу, что капрал с «Камберленда» наказан за небрежное исполнение обязанностей, а один из английских матросов, обнаруженный на берегу, арестован.
21 Декабря появился полковник Монистроль в сопровождении переводчика и сообщил Флиндерсу содержание письменного приказа губернатора. Ознакомление с судовым журналом, говорилось в нем, показало, что Флиндерс совершенно изменил свою миссию, для выполнения которой французское правительство выдало ему охранное письмо. Флиндерс не имел права проверять направление ветра в этом районе, останавливаться у острова Иль-де-Франс, обследовать порты, изучать положение колонии. Это расценивается как нарушение нейтралитета. Поэтому губернатор посылает полковника Монистроля на «Камберленд», чтобы в присутствии Флиндерса забрать все оставшиеся на борту корабля бумаги, которые, возможно, явятся дополнительным доказательством выдвинутых против него обвинений. После изъятия бумаг Флиндерсу предписывается возвратиться в «Кафе Маренго». Команда «Камберленда» будет арестована, а судно будет строго охраняться.
В соответствии с приказом Декана Флиндерс и Эйкен были доставлены на борт «Камберленда». Все находившиеся на корабле бумаги были изъяты, после чего оба англичанина вернулись в таверну.
Флиндерса глубоко оскорбило обвинение в шпионаже и возмутили действия губернатора в отношении как его самого, так и экипажа «Камберленда». Вернувшись в таверну, он написал Декану письмо, в котором опроверг выдвинутые против него обвинения. Флиндерс напомнил губернатору о том, как в Сиднее принимали экипажи «Географа» и «Натуралиста», хотя они появились в то время, когда между Англией и Францией шла война. Флиндерс вновь указал, что плыл на «Камберленде» в Англию, чтобы просить Адмиралтейство выделить новое судно для продолжения изучения берегов Новой Голландии. «Я хочу спросить вас, — написал в заключение Флиндерс, — захочет ли французский народ, независимо от того, есть или нет необходимое охранное письмо, остановить продолжение плавания, которое принесет пользу мореплавателям всего мира?»
Пять дней Флиндерс ждал ответа, но напрасно. Нервное состояние, вызванное неопределенностью его положения, ощущение собственного бессилия перед беззаконием колониальных властей усугублялись невыносимой жарой и духотой. Солнце палило нещадно, а горы, окружавшие Порт-Луи с востока и юга, закрывали его от северного ветра, дувшего с океана. С ноября по апрель жители, если их не задерживали в городе дела, переезжали в более высокие и открытые для ветров части острова.
«Мы, заточенные в центре города, — писал впоследствии Флиндерс, — а до этого три месяца находившиеся в крайней тесноте на двадцатидевятитонном суденышке, особенно остро ощущали все неудобства нашего положения, да и тягостное чувство, вызванное
