Читаем без скачивания Русская Армия в изгнании. Том 13 - Сергей Владимирович Волков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Уже к осени 1922 года почти все чины армии стали на работу, но дальнейшее проведение в жизнь намеченного плана не прекращалось, и 16 апреля 1923 года начальнику штаба Главнокомандующего, генералу Миллеру, было дано предписание «…в срочном порядке разработать меры для постепенного перехода работающих чинов армии на самообеспечение; наметить сообразно с условиями работ обязательные отчисления с заработной платы для образования капиталов больничных, страховых, организационных и т. д.; разработать положение о кассах взаимопомощи, взаимного кредита, сберегательных и т. д. В зависимости от условий работ и государства, где работают чины армии, меры эти могут быть разнообразны, но в конечном итоге должны привести к тому, чтобы в ближайшее время и по возможности не позже как к весне будущего года все части армии стали бы полностью на ноги».
Во исполнение указанного предписания стали копиться суммы про черный день. Отпускаемые Главнокомандующим в распоряжение начальников войсковых групп суммы на хозяйственные нужды частей, на помощь безработным и т. д. были обращены в «предельные»: неиспользованные кредиты возвращению Главному командованию не подлежали, оставаясь в распоряжении старших начальников и составляя так называемые «хозяйственные суммы» войсковых групп.
Эти суммы давали возможность в случае сокращения или прекращения казенных отпусков на ту или иную надобность покрывать наиболее насущные нужды. Из этих же сумм в дальнейшем частично покрывался расход по содержанию кадрового состава частей, так как содержание это за счет работы чинов части признавалось недопустимым, и этот принцип строго проводился в жизнь.
Одновременно накапливались капиталы и в самих частях. Суммы эти были двух родов. Части, стоящие на работах, обязаны были делать определенные отчисления в особый капитал, являющийся собственностью самих вкладчиков. Это были своего рода сберегательные кассы, но вкладчик, пока он состоял в части, лишен был возможности свободного пользования этими деньгами. Командир части являлся до некоторой степени опекуном над таким вкладчиком и, выдавая деньги в случае безработицы, болезни и пр., мог отказать в выдаче по первому немотивированному требованию. Деньги возвращались обязательно только лицам, уходящим из части совершенно. Подобные капиталы существовали и в мирное время в Русской Армии, в казачьих полках, и носили название «ремонтных».
Второй вид сумм состоял из обязательных взносов, которые не составляли уже собственности частных лиц, а являлись собственностью части. Эти обязательные взносы в различных местах установлены различно. В частях 1-го корпуса установлен единообразный ежемесячный взнос. По донесению генерала Витковского, процент вносящих колеблется от 32 процентов до 77 процентов списочного состава. Процент этот не имеет тенденции к понижению. В кавалерии и казачьих частях взнос этот определяется различно, по месту и доходности работ, и изменяется с изменением этих условий.
Накопление всех этих сумм давало возможность в случае временного прекращения работ обеспечивать перевозку рабочих групп с одного места на другое, оборудовать, где это является необходимым, околодки, оказывать помощь отдельным безработным, временно потерявшим трудоспособность, поддерживать связь, давать информацию и пр. Странное и трогательное явление – чины армии, не получающие содержания, но вносящие свои взносы за великую честь состоять в ее рядах!
По мере того как части переходили на трудовое положение, отдельные чины и группы разъезжались в поисках работы в другие страны. По условиям рынка труда такое дробление было совершенно необходимо для нахождения работы, иногда это создавало даже возможность получения более выгодных условий.
Благодаря содействию Главного командования в различные страны Европы, главным образом во Францию, были перевезены на работы большие партии, по возможности целыми частями. Отдельные лица, переезжающие благодаря личным хлопотам и собственной инициативе, попадая на новые места, с особой радостью соединялись со своими однополчанами и входили в ту организацию, которая охватила теперь все места, где работают офицеры и солдаты Русской Армии.
Из Польши были вывезены, наконец, остатки той 3-й армии25, которая начала свое формирование в последние месяцы обороны Крыма, была затем интернирована и невыносимо страдала после заключения Рижского мирного договора и падения Крыма. Положение ее было нестерпимо. Многие были заключены в концентрационные лагеря вместе с пленными красноармейцами и после подписания мира и обмена военнопленными рисковали быть отправленными в Советскую Россию. На положении «опекуна», пользующегося большими связями благодаря близости к главе государства маршалу Пилсудскому, стоял Борис Савинков с особым полусоциалистическим комитетом. Дисциплина падала, а жизненные условия ухудшались. Постановка на работы этих частей была воспринята ими как выход из плена.
Кроме Франции, групповые работы организовались в Бельгии – и везде устанавливалась та дисциплина, которая так выгодно отличала русских рабочих даже среди предпринимателей. Всюду налаживалась связь, ибо и в новом рабочем виде армия должна была оставаться неизменной.
В то время как в Болгарии и Сербии роль объединяющего рабочие группы облегчалась известной инерцией и старой привычкой к установившимся отношениям, в других странах приходилось прилагать особые усилия, чтобы не дать затеряться отдельным прибывшим лицам или даже целым небольшим партиям. Обычно по прибытии в ближайшие пограничные города партии разбивались на несколько групп и направлялись по различным предприятиям. Если предприятия эти не имели еще на своей территории наших военных организаций, то такие маленькие партии легко могли затеряться. Типичная рабочая среда, рабочая жизнь врывались каким-то новым враждебным потоком – и ощущение оторванности, тяжелый и беспросветный труд создавали пониженное и угнетенное настроение.
Приходилось «разыскивать» таких случайно затерявшихся. Делалось это опросом различных лиц, прибывающих в крупные пункты по своим личным делам, путем частной переписки, путем специальной командировки начальников армейских рабочих групп в промышленные районы и т. д. Нахождение таких «утерянных» и приобщение их к общей организации сразу поднимало и бодрость, и самочувствие. Назначался начальник такой затерявшейся группы. Ему давались инструкции – и новая ячейка была создана.
Кроме общего идейного значения таких организаций, сразу учитывалось и их практическое значение. Начальники рабочих групп единогласно отмечают то исключительно сильное и благоприятное впечатление, которое производит на администрацию промышленных предприятий организованность и дисциплинированность русских рабочих групп. Является совершенно обычным, что просьбы отдельных чинов группы, заявленные через начальника группы, почти не встречают отказа, в то время как просьбы от своего имени часто не удовлетворяются.
Администрация предприятий, видя организованность русских рабочих групп, очень часто выражает готовность идти на значительные материальные траты,
