Читаем без скачивания Церкви в политике и политика в церквях. Как современное христианство меняет европейское общество - Роман Николаевич Лункин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сложилось две основные школы, объясняющие «евросекулярность». «Новая парадигма» (С. Уорнер, Р. Старк, С. Бэйнбридж, Р. Финке, Л. Яннакконе) предложила теорию рационального выбора. По мнению последователей этой школы, религия всегда была и остается частью общества и никуда не исчезает. Основным фактором успешного развития религиозности оказываются условия религиозной конкуренции, рынка религий. Естественно, такого рода условия изначально складывались только в одной стране – в США, где церкви изначально существовали в форме добровольных объединений. Особенно американоцентричной «новая парадигма» становится в свете переосмысления самого существа процессов секуляризации со стороны Старка и Яннакконе. По их мнению, Европа никогда не была особенно религиозной, а средневековая набожность, или «золотой век веры» – это миф, поэтому нет и упадка современной религиозности. Трудно говорить о «дехристианизации» Европы, так как христианской Европы никогда не существовало. Так называемая христианская набожность была характерна в основном для аристократии, а уровень религиозного участия крестьянских масс был очень низким[150].
Наиболее распространенная школа – «старой парадигмы» секуляризации (Т. Парсонс, С.Брюс, Р. Белл, П. Бергер, Т. Лукман, Н. Луман, Б. Вильсон, Д. Мартин, Р. Фенн и др.) – учила о том, что религия в современном мире переживает упадок на индивидуальном, организационном и институциональном уровнях. Падает ее авторитет и значение в обществе, что во многом определяется процессами модернизации, урбанизации, дифференциации как внутри общества, так и в рамках религиозной сферы, роста образовательного индекса, плюрализации и другими факторами. По словам Питера Бергера, секуляризация – это «процесс, посредством которого различные сектора общества и культуры освобождаются от влияния религиозных институтов и символов»[151]. Однако уже в 1990-е гг. Бергер с позиций социолога-христианина пишет о десекуляризации[152], а другой социолог Хосе Казанова вводит термин «деприватизация» религии. Современные исследователи все больше приходят к выводу о многофакторных причинах развития религиозности и степени секуляризации в разных странах в зависимости от их историкокультурного и политического развития. Тем более это относится к Европе, где антиклерикальный лаицизм во Франции соседствует с католическим клерикализмом в Италии и доминированием православного корпоративизма в России.
Французский социолог Д. Эрвье-Леже и британский социолог Г. Дэви характеризуют понятие «европейской исключительности» с помощью таких концепций, как «вера без церковной принадлежности» («believing without belonging»), «заместительная религия» («vicarious religion»), когда люди доверяют церквям функции символов идентичности, сдвига от религии обязательства к религии потребления. Подобные рассуждения призваны объяснить сложность процессов, происходящих в Европе, и по-прежнему высокий уровень людей, относящих себя к числу верующих и принадлежащих к какой-либо конфессии. Если веру без принадлежности к церковному институт вполне можно зафиксировать в опросах, то понятие «заместительной религии» становится слишком неуловимым. В социологическом и психологическом смысле возникает сложный вопрос: насколько исследователи могут определить, замещают ли люди веру символическим посещением церквей, и почему именно их веру нужно подвергать сомнению? Чем больше уточняющих вопросов социолог задает верующему, тем меньше «истинно» верующих становится и тем больше становится «замещающих религию».
Христианская Европа остается реальностью, но занимает уже иное место в пространстве мировых религий и глобального христианства. Несмотря на все научные, информационные, сексуальные, атеистические революции ХХ в., современное христианство по-прежнему является лидирующей религией в мире – 33 %, ислам – 22,5 %, индуизм – 13,6 %[153]. Конечно, индуизм и ислам, на основе данных Pew Research Center’s Forum on Religion & Public Life[154], растут быстрее, чем христианство, но по статистике с 1960 по 2010 г. численность христиан стабильно составляла около 30 % популяции мира[155] (по данным World Christian Database, 2010, католиков – 16,99 % населения мира, протестантов – 12,4 %, православных – 3,53 %[156]). Проблема в том, что Европа перестала быть средоточием мирового христианства в статистическом смысле – если в 1960 г. доля Европы в общей численности христиан в мире была 46 %, то к 2010 г. эта цифра упала более чем вдвое и составила 22 %. США и Европу по количеству христиан стремительно догоняют Латинская Америка, Африка и Азия. Тем не менее все относительно – все равно около половины жителей Европы считают себя христианами, а это очень весомый показатель.
По словам социолога И. Каргиной, переконфигурация религиозного пространства, происходившая на протяжении всех последних десятилетий и в существенной степени затронувшая глобальное христианство, продолжает свое развитие в сторону значительного увеличения удельного веса, а значит, и влияния южной модели христианства. Американский социолог Д. Баррет пишет, что «эти колоссальные изменения не только являются следствием демографических и экономических процессов, но они связаны с качественными изменениями самой христианской религии. Христианство стремительно перемещается от образа жизни по европейскому образцу за пределы устоявшихся веками институциональных форм и традиций»[157].
Таким образом, по мере развития глобализации и демографических сдвигов не только христианство, но и другие религии претерпевают внутреннюю секуляризацию, адаптируются к социальным изменениям, новым формам культуры и к запросам общества, прежде всего, молодежи, групп социального риска, к особенностям медийного восприятия реальности большинством людей через Интернет и телевидение. Но что неизменно – религия по-прежнему приходит в виде стремления возродить первоначальную истину. Реакционный религиозный фундаментализм предлагает возвращение к истокам, но по существу уже сам по себе является продуктом секуляризации[158]. Каждая христианская конфессия предлагает свой ответ на современные вызовы, лавируя между традицией и консерватизмом и секуляризмом, который часто навязывает свою повестку дня.
Одним из последних исследований, позволяющих сравнить католические и православные страны Европы, стал опрос американского центра Пью (Pew Research Center)[159]. В странах Центральной и Восточной Европы, включая и Россию, православные регионы оказались больше идеологически привержены религии, тогда как католические продемонстрировали снижение самоидентификации по отношению к религии. Католические общества продемонстрировали большую способность к самостоятельности, доверию внутри себя. И те и другие характеристики религиозности предоставляют большие возможности для развития церквей.
По данным Pew Research Center, около 57 % населения Центральной и Восточной Европы причисляют себя к православным христианам. К ним относятся жители десяти стран с православным большинством, в том числе России, Украины, Греции, Беларуси, Болгарии, Сербии, Грузии, Армении и Молдовы. Помимо этого, православные христиане образуют значительные религиозные меньшинства в Боснии (35 %), Латвии (31 %) и Эстонии (25 %). Доля католиков среди населения региона составляет около 18 %. В Польше, Хорватии, Литве и Венгрии они образуют религиозное большинство. Увеличение доли православных христиан
