Читаем без скачивания Не выходите замуж на спор - Александра Лисина

– Хелька, смотри… – севшим голосом сказал Шмуль, указывая куда-то в сторону.

Я послушно посмотрела и похолодела.

Матушки мои… Вся земля от калитки пришла вдруг в движение. Невидимые прежде могилы вскрывались с такой скоростью, что я даже поверить не могла, что их тут так много! Буквально отовсюду высовывались когтистые руки с остатками плоти, а некоторые так вообще почти без оной! На небольшом участке оказались такие обширные, вероятно, в несколько слоев захоронения, что мне поплохело, когда стало ясно, что наши друзья мчатся по чьим-то костям.

– Парни, что ж вы творите? – прошептала я, в панике видя, что некоторые руки едва не хватают оборотня за пятки. Но перепугавшийся Васька ничего не видел и не слышал. С бешеным ревом огромный медведь несся на толпу окруживших нас мертвецов, топча тех, кто попадался под ноги и даже не задумываясь, что одному ему со всеми не справиться. Да и оракул каким местом соображал, когда, сопя и отдуваясь, понесся за ним к склепу?! А ангел… Боже! Дай, конечно, каждому таких друзей, но леший меня за ногу, как их-то теперь спасать?!

Сорвавшись с крыши, я быстро натянула свой балахон на голову первому встречному зомби, отчего тот промахнулся и с подозрительным бульканьем сполз на землю. Второго со злости пнула так, что у него отвалилась рука и съехала в сторону нижняя челюсть. От протянутых рук третьего в последний момент увернулась и на пределе сил кинулась к безнадежно отставшему от парней Марти. Среди нашей компании он был чуть ли не слабее Ульки, и если его что и спасало сейчас от чужих когтей – это слабо засветившийся вокруг него воздух, от которого встречные мертвяки недовольно отворачивались и промахивались, пытаясь ударить вслепую.

Я выхватила его из-под чьей-то руки в самый последний момент и тут же взмыла в воздух, уже не зная, куда лучше лететь. Но потом услышала оглушительный визг баньши и, развернувшись, ринулась к склепу.

Что там в это время творилось – не описать словами. Мертвяки словно осы облепили каменные стены со всех сторон. Тех, кого роняла баньши и умудрялся опрокинуть невесомый фей, мгновенно сменяли другие. Правда, пока они были медлительны и неуклюжи, а их руки легко ломались, особенно когда преодолевшая страх Улька отхватила чью-то когтистую клешню и начала орудовать ею, как простой палкой. У самого входа ревел и ворочался огромный медведь, которого мертвецы облепили со всех сторон. От каждого удара могучей лапы обязательно кто-то падал, разваливаясь на части. От каждого поворота кто-то слетал с его холки, сметая соседей и на мгновение освобождая пространство. Но их было слишком много для нас шестерых. И вскоре должен был настать момент, когда даже могучий оборотень, чью спину умело прикрывал недобро оскалившийся Зырян, схвативший в каждую руку по бедренной кости, не сможет справиться с навалившимися на него тварями.

Скинув испуганно сжавшегося ангела рядом с Улькой, я снова поднялась в воздух и лихорадочно огляделась.

Всем нам на крыше не уместиться. Оборотень и оракул точно пропадут. И трем мелким недоучкам никак не удержать свой небольшой плацдарм. Перетаскать их поодиночке я уже не успею. У меня просто не хватит сил!

Окинув безнадежным взглядом сплошное море колыхающихся тел, я спикировала на крышу, вздернула за шкирку испуганно жмущегося к Ульке ангела, и, прежде чем призвать в себя Свет, рявкнула ему в лицо:

– Мартин, прикрой!

Мигом позже волна ослепительной боли прокатилась по моему телу, сопровождаясь отвратительным запахом горелой кожи. Ангел поневоле зажмурился, а фей с баньши одновременно отшатнулись. Но почти сразу Марти опомнился, схватил обоих в охапку и спрыгнул вниз, под прикрытие надежной Васькиной спины и воинственно хекающего Зыряна, вокруг которого уже лежали целые кучи мертвых тел.

За моей спиной с громким хлопком развернулись засиявшие крылья, с которых стекала чистая благодать. Тот самый смертоносный Свет, что никогда не терпел конкуренции. Безжалостный. Жестокий. И не умеющий мириться даже с крохотными проявлениями темноты. Добравшись до мертвой плоти, он сжигал ее с ходу, не в силах терпеть рядом с собой такое безобразие. Мстительно впивался в землю, на корню испепеляя копошащиеся там пальцы. И неумолимо расползался по всему кладбищу, уничтожая, раскидывая в стороны, беспощадно очищая все и всех, в ком только была частичка Тьмы…

Всех, кроме моих сбившихся в кучу друзей.

Только их он милосердно обошел стороной и никого не тронул, наткнувшись на точно такое же упрямое, только более слабое сияние души заступившего ему дорогу полукровки.

Когда я увидела, что угрозы больше нет, то обессиленно рухнула, силясь загнать обратно свой воинственный Свет. Он был безжалостен и ко мне тоже. Ему были чужды сомнения. Поэтому он мстил мне огнем за недавнюю уступку Тьме и отказ от его сомнительной благости. Моя вторая ипостась тоже мучилась, корчась от его обжигающих прикосновений. Сгорала, как упавшая в огонь картина, в отчаянии билась внутри, умоляя прекратить эту пытку. Но лишь когда моя светлая частичка до конца истощилась, когда у нее совсем не осталось сил… лишь тогда Свет наконец угас и погрузил опустевшее кладбище в блаженную тишину. А я без сил упала на разогретую крышу, уже не думая, что творю.

Правда, напоследок еще успела почувствовать, как содрогнулись до основания стены склепа, и услышать, как кто-то с грохотом снес толстую дверь и яростно взвыл:

– Кто посмел призвать сюда Свет?

Глава 6

Я стояла посреди пустоты и сквозь мутную пелену слез видела какие-то неясные силуэты. Меня все еще шатало от слабости. Равновесие удавалось держать с трудом, но гибкий хвост оказался неожиданно полезен, когда уперся кончиком в стену и за что-то там зацепился, не позволив мне упасть на колени.

Мое тело дымилось, словно его только что вынули из горящего дома. Обнаженные руки до самых плеч оказались покрыты кровавыми волдырями, а на почерневшие от ожогов ноги и вовсе было страшно смотреть. Моя красивая чешуя поблекла и кое-где даже оплавилась, словно ее жадно лизнул очищающий огонь. Лицо превратилось в застывшую от боли маску, дымящуюся точно так же, как и все остальное. Опаленные крылья бессильно обвисли, белоснежные локоны обгорели. Я едва стояла, откуда-то точно зная, что падать никак нельзя.

Моя темная ипостась всегда была сильной. И всегда упрямо стремилась жить. Она и сейчас, несмотря ни на что, не желала сдаваться, поэтому-то и вернулась сюда за помощью. Она не забыла, как много в этом месте таилось жизненно необходимой ей силы. И довольно заурчала, подставив лицо прохладным волнам, чтобы вдоволь напиться этой сладостью и сполна насладиться каждым глотком.

Эта сила была мне хорошо знакома – уютная, легкая, родная, она впитывалась в меня, как влага в растрескавшуюся от жара землю. Возвращала к жизни. Освежала. И бережно зализывала мои раны, незаметно забирая боль и даруя взамен чувство поразительной защищенности, о которой я уже почти забыла. Она льнула ко мне так тесно, что обгорелые тряпки вскоре начали раздражать, и я сдернула их, избавляя от помех не терпящие тесноты крылья. Вдохнула полной грудью. Расправила плечи. А затем вскинула голову, позволив заново отросшим локонам в беспорядке рассыпаться по спине, и освобожденно выпрямилась.

Однако, как только я пришла в себя и огляделась, как только мои глаза наткнулись на разворошенную постель с алыми простынями, как только стало ясно, что я не просто так тут оказалась, мне стало тоскливо от мысли, что беспамятство, как и сон, сделало меня уязвимой. А затем услышала слабый шум и ощетинилась, готовая отстаивать право на свободу и сражаться за нее до конца.

Князь стоял возле самой двери, внимательно изучая мое преобразившееся тело. Подчеркнуто отстраненный и, что удивительно, до сих пор не пытающийся меня убить, хотя у него было достаточно времени для удара. При виде моих удлинившихся когтей он вопросительно приподнял брови. А заметив гибкий, обвившийся вокруг ноги хвост, заинтересованно подался вперед.

Однако, как только он сделал первый шаг, я предупреждающе зашипела. А затем свирепо рявкнула:

– Мартин!..

И тут же наткнулась на озабоченный взгляд знакомых голубых глаз.

– Ты звала меня, Хель? – обеспокоенно спросил ангел, крепко держа меня за руку. – Мне показалось, или ты действительно оказалась в беде?

Я моргнула от неожиданности, но это действительно был Марти – встревоженный, взлохмаченный, покрытый сажей, словно недавно чистил печную трубу, но живой. Настоящий. Требовательно заглядывающий мне в глаза в поисках признаков подступающего безумия.