Читаем без скачивания Ваш друг Джек Потрошитель и другие рассказы - Роберт Блох

В одной из последних дневниковых записей Фарлоу я нашел следующие слова, подчеркивающие его трагическое знание предстоящего: «Эти лица, эти страшные, жестокие лица! И эти глаза! Если Сондквист ничего не сделает, они скоро настигнут меня. И это будет конец…»

Конец наступил раньше, чем можно было предположить. Во всяком случае, даже для меня случившееся явилось большой неожиданностью. Уехав на время по служебным делам, я не мог навещать Фарлоу целую неделю. Когда же я, наконец, позвонил в Гринмэншен, чтобы справиться о своем друге, старшая сестра отвечала как-то уклончиво и односложно и в конце концов посоветовала переговорить с дежурным врачом. Тот, в свою очередь, тоже отказался от разговора и попросил меня перезвонить Сондквисту. Но Сондквист был очень занят и не смог подойти к телефону. Поэтому в конечном итоге я так ничего и не узнал. Тогда я решил поехать в клинику лично.

Стоял жаркий июльский день, и густой переливающийся воздух, радостные песни птиц и тепло, поднимающееся о земли, говорили о том, что жара будет и дальше усиливаться. Пока я ехал в Гринмэншен, красота летнего пейзажа немного отвлекала меня от невеселых мыслей о том тяжком положении, в котором оказался несчастный Фарлоу. Но как только я подъехал к клинике, так сразу же понял, что здесь что-то произошло. Главные ворота госпиталя были заперты и мне пришлось звонить в будку привратника.

Он почему-то начал перезванивать в основное здание, чтобы мне разрешили пройти вовнутрь. Пока он звонил, я вышел из машины, незаметно открыл оказавшуюся незапертой дверь рядом с будкой и проник во двор, услышав за спиной запоздалые крики привратника. Подойдя к корпусу больницы, по царившей вокруг суете я сразу понял, что уже ничем не смогу помочь своему бедному другу. Рядом с газоном стояла городская скорая помощь, а неподалеку припарковались две полицейские машины с лондонскими номерами. Встретившая меня старшая сестра выглядела бледной и испуганной и стала пытаться отговорить меня от встречи с доктором Сондквистом.

— Позвоните, пожалуйста, директору вечером, — сказала она. — Это будет самое лучшее.

Покачав головой, я твердо сказал ей, что хочу видеть Сондквиста немедленно. Она немного поколебалась, а затем нехотя прошла к телефону в свой кабинет. Я прождал в холле почти десять минут, прежде чем услышал ровные шаги доктора по коридору. Он выглядел крайне встревоженным и измученным.

— Мне хотелось бы повидать Фарлоу, — начал я безо всяких предисловий. В ответ Сондквист грустно покачал головой, и по лицу его пробежала мрачная тень.

— У меня плохие новости для вас, — сказал он. — Минувшей ночью Фарлоу умер.

Несколько мгновений я не мог прийти в себя, а потом вдруг как бы со стороны увидел, что доктор подвел меня к стулу. Старшая сестра стояла наготове неподалеку. Сондквист протянул мне стакан брэнди, и я машинально опорожнил его.

— Что случилось? — заикаясь произнес я, как только чувства вернулись ко мне.

Скорбное выражение опять скользнуло по лицу Сондквиста, и после минутной паузы он нерешительно ответил:

— Ночью у него был сердечный приступ. К сожалению, мы ничего не смогли сделать…

Я просто не поверил ему, и, возможно, это стало заметно из моих слов:

— Тогда зачем здесь полиция? — спросил я, пристально глядя ему в глаза.

Сондквист резко замотал головой.

— Они приехали совсем по другому делу, — быстро ответил он, но при этом на его скулах проступили красные пятна. Затем он дружески положил руку мне на плечо.

— Видите ли, — начал он ласковым тоном, — сейчас у меня крайне много неотложных дел, и вы меня очень обяжете, если позвоните немного попозже. Мы договоримся о встрече на завтра, когда у меня появится время, и тогда я с радостью отвечу на все ваши вопросы.

Я угрюмо согласился и через несколько минут был уже на пути в город. Но встреча с доктором, состоявшаяся на следующий день, ничем меня не порадовала, так как всяческих неясностей и вопросов после нее стало даже больше, чем было вначале. Похороны прошли тихо, и через несколько месяцев о бедном Фарлоу с его проблемами почти все позабыли. Но только не я! Я продолжал поддерживать связь с Сондквистом, часто бывал у него, и когда он начал доверять мне и убедился, что в моих вопросах лежит нечто большее, чем праздное любопытство, он открылся мне во всем, что касается истинных обстоятельств смерти Фарлоу. Но иногда я думаю, что лучше бы он этого не делал. По крайней мере тогда бы я крепче спал по ночам.

Прошло более года, прежде чем Сондквист решился мне обо всем рассказать. Был сентябрь, хворост трещал в камине его кабинета в Гринмэншен, распространяя по комнате волны сухого тепла. Мы засиделись допоздна, и хотя днем было еще тепло, вечера уже несли с собой прохладу. Он достал кое-какие записи о лечении Фарлоу и разрешил мне просмотреть дневник моего друга.

После небольшой паузы я прямо спросил его:

— Вы считаете Фарлоу сумасшедшим?

Сондквист задумался, а потом решительно покачал головой.

— Иногда мне кажется, что сумасшедший — это я, — как-то загадочно сказал он, и странное напряжение мелькнуло в его взгляде.

— Что вы имеете в виду? — насторожился я.

Доктор нервно забарабанил длинными пальцами по столу, потом поднял стакан вина и залпом осушил его.

— Вы уверены, что в самом деле хотите узнать, как умер ваш друг? — спросил он, испытующе глядя на меня прямо в упор.

Я кивнул. Сондквист повернулся и мрачно посмотрел на огонь, будто ответ на загадку Фарлоу находился где-то среди мерцающих угольков.

— Могу я надеяться на ваше благоразумие в этом вопросе? — наконец спросил он после долгого молчания.

— Несомненно, — уверенно ответил я.

Тогда доктор повернулся ко мне и посмотрел прямо в глаза, начав рассказывать о жутком конце этой печальной истории.

— Я полагаю, вы все знаете о прогрессии снов Фарлоу, не так ли? — осведомился он для начала.

— Да, он все мне рассказывал, — подтвердил я.

Сондквист поведал мне, что в последние дни лечения Фарлоу был, как всегда, тихим и послушным. Но перед самой последней ночью он вдруг очень разволновался и в беседе с доктором рассказал ему о своих тревогах. Дело было в том, что в последнем сне янычары так близко подъехали к Фарлоу, что он мог уже дотронуться до них. И он опасался, что если следующей ночью сон повторится опять, то они уничтожат его, и он погибнет.

Сондквист, разумеется, имел другое объяснение этим снам. Он полагал, что последнее видение должно ускорить развязку болезни, потому что как раз оно-то и содержит в себе зерно всей проблемы. Он сказал Фарлоу, что если тот выдержит этот критический момент и пересилит в себе страх, то дальше сможет жить совершенно нормальной жизнью. По мнению доктора, именно после этой ночи, если действительно придет тот самый сон, которого Фарлоу так боится, он будет вылечен, и навязчивые кошмары навсегда оставят его. Реакция моего друга была вполне понятной: он страшно рассердился, заявив, что Сондквист ничего не понимает и не хочет понимать, потому что его собственная жизнь не висит на волоске. В конце концов Фарлоу до того разгорячился, что пришлось вызвать санитаров, чтобы успокоить его. Он выкрикивал что-то насчет янычаров из Эмильона и умолял Сондквиста поставить у его постели на ночь охрану.