Читаем без скачивания Система РФ в войне 2014 года. De Principatu Debili - Глеб Павловский

глосса а: Систему РФ всегда поправляли. Решающие изменения в ней вводились путем приписок и примечаний. Конституционная революция 2000 года – лишь ряд поправок к закону о формировании Совета Федерации.

Поправки так изменили власть, что ввели фактически другое государство. Но все прошло безболезненно, система по-прежнему выглядела конституционной. Импровизированное законотворчество 2000 года подсказало нам технику блиц-операций, меняющих существо режима.

При всяком учреждении государства его учредитель временно одновластен. Что если затянуть этот акт, сделав учредительную функцию перманентной? Тогда Команда царствует неограниченно, а Государству Российскому не выйти из временно-обязанного состояния.

Главное в методе внесения изменений – оттяжка учреждения государства. Вечно неопределенная государственность – вот источник прерогатив Команды.

Система непрерывно уточняет суверенитет РФ. (Ничто другое не значат напоминания Путина про «переходный период».) Конституция этому не помеха, так как в учредительный момент ее возвращают к виду черновика, куда суверен просто вносит поправки.

Из первых поправок составился регламент управляемой демократии. Теперь, когда контрпоправками взламывают прежнюю правку, ее отменяют вместе с правленым первотекстом. Пример такой гиперправки – система муниципальных фильтров, которыми Путин оградился от выборности губернаторов (панически возвращенной Медведевым в 2011 году). Как стабилизатор фильтры не сработали, а «фильтрационный актив» стал объектом перекупки. Муниципальных депутатов прикупают на будущее, лишая других возможности выдвинуться. Далее поправка – «норма» отказа региона от «нормы» выборности губернатора – явно зарезервирована для республик Северного Кавказа. Но почему бы однажды ее не применить где-то еще?

Всякая заплатка учреждает в Системе РФ элемент несколько иной государственности. Федеральный суверенитет тает в учредительной суете и внедренчестве низкого уровня. Прерогативы центра абсолютны настолько, что их некому осуществлять, – само правительство не смеет прикасаться к святыне. Зато любой губернатор может подергать центр за пипку бездейственной «вертикали».

В Системе РФ управляемость не означает менеджирования или определения его правил и процедур – это размещение доверенных лиц внутри неуправляемого процесса. Процесс считают «управляемым», пока внутри его есть понятный человек.

Это недостаток Системы? И да, и нет. Из полномочий всегдашнего учредителя государственности вырастает необъятный суверенитет командного центра.

глосса б: Что сказать о Путине? Как говорить о человеке, которого прежде, чем он что-либо сам решил, закрепили в одном-единственном образе? Он метался внутри тесного имиджевого корсета, пока не взломал его вместе с остатками ограничений.

Путин виновен лишь в том, что у русских нет для него ни Полибия, ни Тацита. Сегодня с равным основанием можно сказать: вот один из величайших русских политиков. Или – вот один из опаснейших людей, оказавшихся во главе государства. Или – вот один из нас, кто смело, но слепо свел края распадающейся арматуры Союза и не разжал рук. Рывок осени 1999 года был для Путина однократным и заведомо смертельным при неудаче – зато каждый следующий казался обманчиво ясен и прост.

Who is Mr. Putin? Защитник статус-кво – и аполитичный радикал-«семидесятник» в отношении к статусу-кво. Аморфность Системы РФ стала ему непереносима. Он отчуждается от нее, сам не зная, что в ней можно поправить.

Или все-таки еще раз переучредить?

Система РФ в войне 2014 года

Дополнение двадцать шестое к главе

Призыв овладеть Италией и освободить ее из рук варваров

Что бы ни стало с Системой РФ, она великий пример русскому преобразователю. Новый бум ее или крах, победа варваров либо друзей Команды не изменят того, что государственность далее будет строиться средствами Системы, опираясь на ее свойства и привычки ее населенцев.

глосса а: Война – взыскательный политолог. Она оборвет на полслове наши дискуссии о наилучшем строе, патриотизме и идеалах. Война станет испытанием реальных стратегических, организационных и человеческих свойств Системы. Даст оценку индекса ее мобилизации, военной и социальной. Даст ответ на неудобный вопрос – есть ли суверен внутри номинального суверенитета? Ибо войны ведут с врагом.

Но как раз серьезного, тотального врага Системы РФ мы предсказать не смеем – конструкция, будущее «устройство врага» неясны. А только обнаружение врага предъявит нам суверена, того, кто – из песенки Карла Шмитта слова не выкинешь! – станет судьей в старом споре. Я хотел взглянуть на устройство власти и суверенитета в Системе РФ глазом войны – силы, которая систематизирует все, систематизация чего не довершена в славное довоенное время.

глосса б: Встреча Российской империи с первой Войной 14 года, Great War, – пример того, как слабость нашлась не там, где ее искали.

Все девятнадцатое столетие Россия билась над принципом своей государственной систематизации. В интеллигентных кругах России шли яркие дебаты о том, на каких основаниях систематизировать Империю. Итог дебатам подвел первый Четырнадцатый год – ХХ века. Лишь маловажное предвидят заранее – все главное произошло вдруг.

Выяснилось, что при систематизации России та перестает существовать, а «цветущая сложность» делает из имперской логистики катастрофу. От запертых Дарданелл к инсульту коммуникаций и далее – к финальному вопросу: кто властелин Транссиба – тогдашние Якунины или Викжель? Предсказуемый бунт национальных окраин – и непредсказуемая внутри мировой войны русская крестьянская Жакерия лета 1917 года. Но без нее и большевизм не имел значимых перспектив.

Систематизировав Россию, война с ней покончила. И вот мы в Системе РФ, которую снова вколачивают в единообразие. И снова Четырнадцатый год на дворе.

глосса в: В отношении Системы РФ не скажешь, слаба она или сильна. Непредсказуемо и ее поведение в будущей переделке. Я определил это как радикализм слабости. Микшируя слабость, власть вводит противника в обольщение, затягивая его в западню… но при этом сама запутываясь. А если в конце власть выигрывает, то задорого и неожиданно для себя. Взаимодействуя с пространством Российской Федерации, Система увязывает страну с глобальной средой, теряя внутреннюю обозримость.

Система РФ – глобальная плацента России, переучреждающей себя и свою государственность на грани фола.

Она виртуозно обращается с изделиями цивилизации, хоть склонна к их воровству и иным видам недружественного завладения. Гр омкий пример – история советского атомного проекта. Но та же история Бомбы и всей ракетной программы СССР доказывает, сверх клептомании, наше креативное обращение с уворованным. Акт воровства развертывается в серию интенсивного креатива, воровством стимулируемого.

Итак, Система РФ – трикстер, или оборотень. Но оборотничая, Россия не сломала шею, а стала лишь изворотливей. Обитатели ее живут в опасном, даже на их собственный взгляд, жутковатом пространстве и, не заморачиваясь, решают бытовые проблемы. Описание российской политики – это описание извращений, которые едва намекают на норму, неразличимую при взгляде на поведение. Система, вообще говоря, бежит от реалистического рассмотрения. Казуистика отсылок к мировому опыту остается здесь единственно правдоподобной идеологией. Даже препираясь с «евросодомом» Запада, Москва зависит от импортной аргументации, прибегая к плагиату идентичности. Нам приходится прятать себя. А пряча, мы запутываемся в имитациях все более тревожащим образом – имитации наиболее опасны там, где они правдоподобны.

Я не спорил здесь ни с одним из дискурсов о России – это совершенно другая задача. Ведь Система умеет быть иной, а потом стать опять почти прежней. То современной, то вновь архаичной, когда сквозь государственность вдруг просунется дореволюционное кувшинное рыло. Такие зигзаги эмоционально взбадривают нашу жизнь населенцев Системы. Но для будущего выживания их вес неясен.

глосса г: Изворотливость Системы РФ бесспорна, да только одной верткости мало в вой не. Боюсь, что мы пропустим скольжение бедственно-мирных будней к буднично-предвоенным. Ответ нашей публики на теракты, от Буденновска до Волгограда, всегда был наихудшим из всех атакованных наций.

Система РФ наследует поколениям катастрофы, а в мирное время прикидывается, что беда ей дело обычное. Тоник чрезвычайщины вырабатывается в РФ как гормон ее государственности. Катастрофой мы взбадривали себя.

В войне справедливости нет – эта свинья сожрет что угодно. За историю человечества вытоптаны десятки утонченнейших стран-цивилизаций, а выживали вульгарные типы. Но вышедшему из войны живым плевать на несовершенство. Ему важно, что он живой. Шансы Системы РФ на место в будущем послевоенном мире видятся мне все еще значительными. Эти шансы как-то связаны и с нашими пороками, и даже с теми качествами Системы, что вызывают законное отвращение. Иные атавизмы в час беды оборачивались решающими ресурсами победы России. Вот то, о чем надо напомнить.