Читаем без скачивания Подстрекатель - Холли Лайл

— У нас хорошая еда, — сказал Соландер, обращаясь к Велин. — Они скоро поправятся.

— Да уж, им придется поправиться. Не думаю, что нам удастся представить таких заморышей детьми колонистов. Даже колонистов из Инджарвала.

Рейт вздохнул.

— Не волнуйся, — успокоила его Велин. — Все будет хорошо. Пока что мы с Соландером подыскали для вас подходящую одежду. Она должным образом заколдована, поэтому всегда будет выглядеть так, будто сшита специально для вас. Завтра, — продолжила она, — я вернусь сюда и отведу вас в косметический салон, где вас подстригут и сделают приличные прически, изменят цвет кожи и сделают маникюр. — Велин повернулась к Соландеру. — Если не хочешь ехать вместе со мной, добирайся как-нибудь сам. У меня срочные дела.

Мальчики посоветовались минуту, после чего Соландер и Велин ушли, слегка кивнув на прощание Джесс и Рейту.

Джесс после их ухода почувствовала облегчение. Соландер ей вообще-то понравился, чего она совсем не могла сказать о Велин. Джесс заметила, как Рейт смотрел на эту девушку — едва ли не пожирая ее глазами. Джесс всегда хотелось, чтобы Рейт смотрел так только на нее. Но такого не случалось никогда.

Слишком уж она тощая, грустно подумала девочка. Слишком худая, слишком простая, слишком маленькая, а ведь он спас ее от сумеречного существования, от превращения в ужасную, жирную, безжизненную личинку. Как Рейт мог разглядеть в ней кого-то иного, кроме человека, спасенного им?

Велин никогда не будет выглядеть для него такой. Он всегда будет видеть ее красавицей, какой увидел ее впервые, а не отвратительной, беспомощной, нуждающейся в спасении.

В этот момент Джесс решила, что ненавидит Велин — за все, чем та была, за все, чем сама Джесс никогда и ни при каких условиях не смогла бы стать.

Неделя ушла на то, чтобы изготовить фальшивые документы для Джесс и Рейта. Еще с месяц они учились разговаривать с акцентом уроженцев той колонии, откуда они предположительно прибыли, — колонии на противоположном берегу Брегианского океана, в южном полушарии, на Стритийском континенте, в землях, которыми Империя Харс управляла с некими затруднениями. Кроме того, прошло еще два месяца, прежде чем Велин объявила, что оба уорренца достаточно вжились в свои роли. И вот наступил день, к которому Джесс и Рейт стремились и которого вместе с тем страшились. День, когда они с фальшивыми рекомендательными письмами, скрепленными печатью настоящего — правда, невысокого ранга — Дракона из отдаленного города Кахрима, появились у парадного подъезда большого дома в Эл Артис. Они принесли с собой сумки, набитые одеждой в колониальном стиле, одеждой старомодной по меркам Верхнего Города, немного поношенной, но еще вполне приличной на вид. Оба гостя представили свои документы Магистру Дома — старику, который все еще сохранял статус Дракона, но единственной обязанностью которого оставался прием вновь прибывших, тех, кто впервые переступал порог дома Артисов.

Соландер встретил Рейта и Джесс как дальних родственников, которых он давно ожидал, — с радостью и воодушевлением гораздо большим, нежели он обычно проявлял. Магистр Дома, знавший Соландера как сына одного из главных членов Совета Драконов, лишь бегло просмотрел документы мнимых родственников, сразу же зарегистрировал их и скорее всего тут же забыл о них.

«Мы сбросили с себя прежние жизни, как змеи старую кожу, — подумал Рейт, вспомнив змеиное гнездо, которое когда-то обнаружил в одном из своих прежних убежищ. — Мы — уже другие люди. С новыми именами. С новыми лицами».

Он стоял в вестибюле огромного дома — уже не тот худющий мальчишка, которым был три месяца назад, но и не слишком полный, с аккуратно подстриженными волосами и начинающей отрастать модной косичкой на затылке. Теперь у него было новое имя — Геллас Томерсин, согласно легенде, семья отослала его в Верхний Город, где он мог бы сделать карьеру. Друг Соландера, рожденный свободным, любящий комфорт, богатство и безопасность. Он получил шанс прожить прекрасную жизнь.

А зачем вообще возвращаться и подбирать старые, мертвые шкуры, подумал мальчик. Если уж отделались от них, не проще ли забыть, что они когда-либо существовали? Не проще ли наслаждаться счастьем и радостью жизни в новой коже?

Еще два-три месяца назад Рейту казалось, что он хочет освободить всех уорренцев. Теперь же, стоя на пороге новой жизни, мальчик вдруг обнаружил, что больше всего на свете ему хочется быть уверенным в том, что он сам останется свободным.

Рон Артис посмотрел на лежащий перед ним на столе документ и вздохнул.

— Десять лет исследований, а мы не очень-то продвинулись вперед. В сущности, мы топчемся на месте.

Его помощница пожала плечами.

— Все наши исследователи скрупулезно используют каждую директиву. То, что мы пока не можем найти способ откачивать у Солнца магическую энергию в количестве, достаточном для функционирования Империи, вовсе не означает, что мы совсем не решим проблему. Это касается также и моря, и ядра планеты. Вскоре кто-нибудь обязательно найдет возможность использовать эти источники энергии. Нынешний способ — лишь временная мера.

Рон усмехнулся.

— Ты действительно веришь в такое?

— Конечно. Империя никогда не приняла бы нынешний метод в качестве постоянного решения.

— А ты знаешь, как долго мы пользуемся этим временным методом?

— Думаю, не очень долго. Лет пять, наверное. Ну, может быть, десять.

Рон Артис, Магистр Энергетики города Эл Артис, снисходительно улыбнулся.

— В теперешнем его виде более тысячи лет.

Женщина побледнела.

— Не может быть!

— Однако это именно так. Мы и прежде делали то же самое, но менее организованным образом.

— Но ведь это… неправильно.

— Неправильно, — согласился Рон и, взяв ручку, проверил на чистом листке бумаги, как она пишет. — Совсем неправильно. Но какие альтернативы у нас есть? Позволить Эл Артис Травиа рухнуть на Нижний Город? Допустить, чтобы наши граждане стали испытывать голод? Жить без света и тепла?

Позволить морям сокрушить Эл Маритас и другие подводные города? Отказаться от полетов? Отказаться от магии?

— Ну… нет… только не это.

— Вот именно, — кивнул Рон. — Мы поддерживаем существование величественной цивилизации, но за достижения цивилизации приходится платить. Мы делаем все, что в наших силах. Добиваемся лучшего, на что способны.

Он медленно поставил подпись под циркуляром, дающим разрешение Департаменту Научных Исследований на получение из Уоррена дополнительных пятисот единиц в месяц для экспериментов в области энергетики.

— Порою это наше лучшее выглядит очень, очень плохо.