Читаем без скачивания Красавица и герцог - Джулия Куин

— О да, — проговорила она, и Джек мысленно поздравил себя с победой. Приятно было слышать вновь ее голос, мягкий, обволакивающий, как теплая морская волна.

— Здесь есть о чем подумать. — Он обратился к герцогине: — Среди вашей родни есть умалишенные?

— Нет, разумеется, — возмущенно фыркнула старуха.

— Что ж, это утешает. Хоть я и не стремлюсь признать наше родство. Сказать по правде, мне не улыбается стать частью семьи головорезов вроде вас, миледи. — Джек озабоченно поцокал языком. — Даже я никогда не опускался до похищения. — Он наклонился вперед, словно желая поделиться с мисс Эверсли чем-то не предназначенным для посторонних ушей, и доверительно понизил голос: — Это весьма дурной тон, знаете ли.

Ему показалось — какая прелесть! — что губы девушки дрогнули. Мисс Эверсли обладала чувством юмора. Это лишь умножало ее очарование.

Джек улыбнулся ей. Он в совершенстве владел этим искусством и знал, как тронуть женское сердце.

Щеки мисс Эверсли вспыхнули, отчего улыбка Джека стала еще шире.

— Довольно! — раздраженно проворчала старая леди.

Джек тотчас изобразил полнейшую невинность:

— Довольно чего?

Он посмотрел на женщину, которая, весьма вероятно, приходилась ему бабушкой. На сморщенном, исчерченном морщинами лице ее застыло брюзгливое выражение, рот с опущенными уголками капризно кривился. Похоже, эту недовольную гримасу не смогла бы стереть с ее лица даже улыбка, решил Джек. Разве что герцогине каким-то чудом удалось бы растянуть губы полумесяцем, повернутым рожками вверх…

Нет, пустая затея. У нее бы не вышло. Усилие заставило бы бедняжку испустить дух.

— Оставьте в покое мою компаньонку, — сухо бросила старуха.

Джек с кривой усмешкой наклонился к мисс Эверсли, хотя та упорно прятала глаза.

— Так я докучаю вам?

— Нет, — быстро ответила девушка, — конечно, нет.

«Правдой здесь и не пахнет, — заключил Джек. — Но кто я такой, чтобы возражать?»

Он повернул голову к герцогине:

— Вы так и не ответили на мой вопрос. — Старуха высокомерно изогнула бровь. «А-а, так вот откуда у меня этот жест», — подумал Джек без тени улыбки. — Что вы собираетесь со мной делать?

— Делать с вами? — повторила герцогиня с ноткой удивления в голосе, как будто находила странным вопрос внука.

Джек надменно вскинул бровь, ожидая ответа. Интересно, узнает ли старая леди фамильный жест?

— Вариантов много, — добавил он.

— Мой дорогой мальчик, — торжественно заговорила старуха. В ее голосе слышалась величавая снисходительность, совершенная уверенность в том, что стоит ей закончить фразу, и несмышленый внук бросится целовать ей туфли. — Я собираюсь подарить тебе весь мир.

Грейс почти удалось вновь овладеть собой, когда разбойник после долгого хмурого молчания повернулся наконец к герцогине и произнес:

— Боюсь, мне не особенно интересен ваш мир.

Грейс с ужасом почувствовала, как в горле булькает смех, готовый вырваться наружу. О Боже! Ее светлость побагровела от гнева, казалось, она вот-вот зашипит, как раскаленная сковорода.

Грейс прижала ладонь ко рту и отвернулась, стараясь не замечать, что разбойник без малейшего стеснения улыбается ей.

— Прошу прощения, — обратился он к герцогине, явно не испытывая и тени раскаяния. — Нельзя ли мне получить ее мир вместо вашего?

Грейс мгновенно повернула голову и успела заметить, как грабитель кивает в ее сторону. В ответ на изумленный взгляд Грейс он лишь пожал плечами:

— Что поделаешь, вы мне нравитесь больше.

— Вы хоть когда-нибудь бываете серьезным? — раздраженно проворчала старуха.

И тут что-то вдруг неуловимо изменилось в облике грабителя. Его поза осталась прежней, небрежно-развязной, но Грейс явственно ощутила исходившую от него угрозу. Воздух в карете вдруг словно сгустился, стало трудно дышать. Разбойник — человек опасный, заключила Грейс. Ему удается ловко прикрываться ленивыми позами, очарованием и дерзкой улыбкой. Но у такого, как он, лучше не становиться на пути, это ясно.

— Я всегда серьезен, — ответил грабитель, неотрывно глядя в глаза герцогине. — Советую принять это к сведению.

— Простите, мне очень жаль, — прошептала Грейс. Слова вырвались сами собой, прежде чем она успела их осмыслить. Только сейчас она вдруг осознала весь ужас положения. Раньше Грейс беспокоилась лишь о Томасе, о том, чем может обернуться для него вздорный каприз бабки, однако теперь внезапно поняла, что в этой паутине запутались двое.

Кем бы ни был человек, сидящий теперь в карете со связанными руками, с ним обошлись несправедливо. Возможно, ему и захочется стать одним из Кавендишей с их деньгами и властью. Большинство на его месте не стали бы раздумывать. Но он заслуживал право выбора. Каждому позволено выбирать.

Грейс подняла взгляд на пленника, заставив себя посмотреть ему в лицо. Прежде она всеми силами избегала встречаться с ним глазами, но сейчас собственная трусость показалась ей отвратительной.

Должно быть, разбойник почувствовал ее взгляд, потому что тотчас повернулся. Темная прядь упала ему на лоб, зеленые, болотного оттенка, глаза потеплели.

— Вы действительно нравитесь мне больше, — шепнул он, и Грейс показалось (хотя, возможно, то была всего лишь игра фантазии), что в глубине его глаз мелькнула искорка уважения. Однако в следующий миг чары рассеялись: губы разбойника изогнулись в насмешливой и дерзкой полуулыбке. — Это комплимент, — с глубоким вздохом уточнил он.

У Грейс уже вертелся на языке ответ «Спасибо», само собой, до ужаса нелепый и неуместный, когда разбойник лениво дернул плечом и добавил:

— Впрочем, если подумать, единственное человеческое существо, что понравилось бы мне меньше нашей достопочтенной графини…

— Герцогини! — порычала ее светлость.

Грабитель смерил ее вежливо-высокомерным взглядом и снова повернулся к Грейс.

— Итак, как я уже сказал, меньше ее, — разбойник небрежно кивнул в сторону старухи, не удостоив ее даже взглядом, — мне понравился бы разве что вооруженный до зубов француз. Поэтому, полагаю, комплимент не особенно удачен, и все же, надеюсь, вы поверите в его искренность и не станете судить меня слишком строго.

Грейс старалась сдержать улыбку, но разбойник смотрел на нее с видом заговорщика, как будто все его шутки предназначались лишь ей одной. Между ними словно установилось своего рода негласное сообщничество, что наверняка еще больше разъярило и без того взбешенную герцогиню. Один взгляд в сторону ее светлости подтвердил догадку Грейс: старуха казалась чопорнее и угрюмее обычного.