Читаем без скачивания Безумно богатые азиаты - Кевин Кван

– А что, Майкл хорошо управляется с гаджетами? – спросила Мэйвис.

– Да он просто гений, Мэйвис, гений! Идеальный зять – может починить все, что угодно! – заявил Гарри.

Майкл смущенно улыбался, пока Мэйвис пристально на него смотрела.

– А почему я думала, что он служит в армии?

– Тетя Мэйвис, Майкл раньше работал в Министерстве обороны. Он помог запрограммировать все высокотехнологичные комплексы вооружения, – сказала Астрид.

– Ага, судьба баллистической защиты нашей страны находится в руках Майкла. Знаете, если к нам вторгнутся двести пятьдесят миллионов мусульман, окружающих нас со всех сторон, мы даже продержимся десять минут, – усмехнулся Александр.

Майкл попытался спрятать гримасу неудовольствия и открыл меню в толстой кожаной обложке. Кулинарной темой месяца стал «Вкус Амальфи»[59], поэтому большинство блюд были итальянскими. Vongole. Эта паста с моллюсками, он знал. Но что, черт побери, за Paccheri alla Ravello? Неужели они бы умерли, если бы поместили английскую транскрипцию? Это было нормой для одного из старейших спортивных клубов острова, места настолько претенциозного и консервативного, в традициях Эдвардианской эпохи, что женщинам не разрешалось заглядывать в мужской бар до 2007 года.

Подростком Майкл каждую неделю приходил поиграть в американский футбол на Паданг – огромное зеленое поле прямо перед зданием городского совета. На Паданге проводились все государственные парады. Майкл часто с любопытством поглядывал на величественное здание в викторианском стиле у восточного края Паданга. С вратарского места он мог видеть сверкающие канделябры внутри, посуду под серебряными крышками на накрахмаленных белых скатертях, официантов в черных смокингах, снующих вокруг. Он наблюдал за важными шишками, наслаждающимися обедом, и размышлял, кто они такие. Ему ужасно хотелось попасть в клуб хоть разок, чтобы посмотреть на футбольное поле из его окон. Как-то раз Майкл пытался взять парочку друзей на слабо́ и подговаривал их тайком пробраться в клуб. Они бы отправились туда перед футболом, не снимая формы школы Святого Андрея, просто вошли бы как ни в чем не бывало, словно они члены клуба. Разве им не позволили бы заказать газировку в баре?

– Даже не мечтай, Тео, ты не в курсе, что это за заведение? Это Колониальный клуб! Чтобы попасть внутрь, нужно либо быть иностранцем, либо родиться в одной из этих мегабогатых семей, – прокомментировал один из его приятелей.

– Мы с Гордоном продали наше членство в Пулау-клубе, поскольку я поняла, что хожу туда только ради их айс качанга[60].

Майкл услышал разговор Мэйвис с его тещей.

Он сейчас все бы отдал, только бы оказаться прямо на поле со своими друзьями. Они бы играли в футбол до заката, а потом отправились бы в ближайшую копи тиам[61], чтобы выпить холодного пивка, съесть наси-горенг[62] или жареной рисовой вермишели чар бихун. Куда лучше, чем сидеть здесь в галстуке, который его придушил до полусмерти, ковырять какую-то еду с непроизносимыми названиями за бешеные деньги. Правда, никто за столом никогда не видел, чтобы «принц и принцесса» (Уоны владели практически половиной Малайзии) оплачивали чек, а Майкл никогда не замечал, чтобы это делали и Астрид с братьями. Все уже были взрослыми и обзавелись своими детьми, но раскошеливался всегда Папа Леонг. У Тео в семье никто из братьев и сестер ни за что не позволил бы родителям расплачиваться по счету.

Сколько продлится этот ужин? Трапеза в европейском стиле, а значит, будет четыре блюда, по одному в час. Майкл снова заглянул в меню. Твою ж мать! Еще и салаты! Кто вообще подает салат после основного блюда?! Итак, будет пять блюд, кроме того, Мэйвис обожает десерты, хотя и жалуется постоянно на подагру. А его теща в ответ сетует, что у нее пяточные шпоры, после чего обе дамы обмениваются жалобами на хронические болезни, стараясь заткнуть друг друга за пояс…

Потом наступит время для тостов. Сначала тесть будет витиевато прославлять Уонов за то, что они блистательно уродились в правильной семье, затем Гордон Уон возьмет слово и поднимет бокал за Леонгов, которые тоже гениальным образом появились на свет в правильной семье. После этого Генри Леонг-младший произнесет тост в честь младшего сынка Уонов Гордона, прекрасного парня, которого в прошлом году застукали с пятнадцатилетней школьницей на Лангкави. Будет настоящим чудом, если ужин закончится до половины двенадцатого.

Астрид взглянула через стол на мужа. Эту прямолинейную позу и напряженную полуулыбку, которую он выжимал, разговаривая с женой епископа, Астрид хорошо знала. В первый раз она увидела это, когда их пригласили на чай к бабушке, а потом – когда они обедали с президентом в Истане[63].

Майкл явно хотел бы оказаться сейчас в другом месте. Или с кем-то другим? Кто же этот кто-то? После того злополучного вечера, когда Астрид прочитала эсэмэску, она не переставала задавать себе эти вопросы.

«СКУЧАЮ ПО ТЕБЕ ВНУТРИ МЕНЯ».

Первые несколько дней Астрид пыталась убедить себя, что этому должно быть рациональное объяснение. Невинная ошибка, кто-то ошибся номером, розыгрыш или шутка для узкого круга лиц, которую она не поняла. Майкл стер сообщение к следующему утру, и Астрид хотела бы так же просто стереть его из памяти. Однако мозг не успокаивался. Ее жизнь не может продолжаться, пока не раскроется тайна, скрывающаяся за этими словами. Она начала время от времени звонить Майклу днем в неурочное время, придумывая глупые вопросы или предлоги, чтобы узнать, где именно он находится. Она стала проверять мобильный мужа при каждом удобном случае, лихорадочно просматривая все текстовые сообщения в те драгоценные минуты, когда Майкл оставлял телефон без присмотра. Больше никаких компрометирующих сообщений не было. Он умело заметал следы или у Астрид развилась паранойя? Вот уже несколько недель она анализировала каждый его взгляд, каждое слово, каждое движение, выискивая признаки, доказательства, которые убедили бы ее в том, что́ она не могла облечь в слова. Но ничего не было. Все казалось нормальным в их прекрасной жизни.

До сегодняшнего дня.

Майкл только что вернулся из аэропорта и пожаловался, что у него все болит после полета на среднем сиденье в последнем ряду старого самолета «Чайна Истерн эйрлайнс», где даже откинуться нельзя было, и Астрид предложила ему понежиться в горячей ванне с английской солью. Когда муж удалился, Астрид принялась рыться в багаже, бесцельно ища что-нибудь, хоть что-то. Когда она залезла в бумажник, то под пластиковым удостоверением личности сингапурца обнаружила какую-то сложенную бумажку. Оказалось, это счет за вчерашний ужин. Из ресторана «Петрус». На три тысячи восемьсот двенадцать гонконгских долларов. Многовато для ужина на двоих. Да и вообще, что делал ее муж в модном французском ресторане Гонконга? Он ведь должен был работать над проектом по облачному хранению в Чунцине, на юго-западе Китая. К тому же в подобное заведение Майкла можно загнать только пинками и криками. Вряд ли его партнеры, испытывающие недостаток в деньгах, одобрили бы подобные траты, даже на самых важных клиентов. (Кроме того, китайские клиенты едва ли согласились бы отведать блюда новой французской кухни, будь у них выбор.)

Астрид долго смотрела на чек, изучая решительный росчерк темно-синей подписи на хрустящей белой бумаге. Муж подписал чек швейцарской перьевой ручкой «Каран д’Аш», которую она подарила на последний день рождения. Сердце бешено забилось, Астрид казалось, что оно готово выпрыгнуть из груди, при этом ее словно парализовало. Она представила, как Майкл сидит при свечах в зале на верхнем этаже отеля «Айленд Шангри-Ла», смотрит на переливающуюся огнями бухту Виктория и наслаждается романтическим ужином с девицей, которая отправила ему то похабное сообщение. Они начнут с отличного бургундского вина из Кот-д’Ора, а закончат суфле из темного шоколада на двоих (с глазурью из лимонного крема).

Астрид хотелось влететь в ванную и ткнуть этот чек в лицо Майклу, который блаженствует в теплой воде. Ворваться, завизжать, расцарапать ему физиономию! Разумеется, она не сделала ничего подобного… Астрид глубоко вздохнула. Взяла себя в руки. Самообладание воспитывали в ней с рождения. И она поступит благоразумно. Астрид понимала, что закатывать скандалы и требовать объяснений бессмысленно. После любого объяснения останется пусть даже крошечная, но царапина на их идеальной жизни. Астрид аккуратно сложила чек и сунула туда, где он лежал прежде, желая, чтобы этот чек исчез из бумажника Майкла и из ее мыслей. Просто испарился, и все.

13

Филип и Элинор Янг

Филип сидел в своем любимом металлическом раскладном кресле на пристани, которая тянулась от самой лужайки, и косился то на удочку, заброшенную прямо в Уотсонс-Бей, то в последний номер «Популярной механики». Но тут в кармане брюк карго, нарушая спокойствие утра, завибрировал телефон.