Читаем без скачивания Мой нелюбимый студент (СИ) - Бокарева Мария

В какое-то мгновенье, девушка отталкивает меня с силой и в широко-распахнутых глазах застывает немой вопрос. Она ошарашена моим поведением, это читается в ошеломлённом взгляде.

Я не хочу ее огорчать и рассказывать, про то, отчего сам, минуту назад, пребывал в неприкрытом ужасе. Моих знаний в IT-сфере хватило, чтобы за пару минут взломать и удалить эту страницу, также я обязательно выясню, с какого адреса она была создана, но это немного позже.

Сейчас, мне хотелось закрыть этот вопрос раз и навсегда. Я показал Варе фото, которое было выложено на сайте, без лишней информации.

— Это вы?

Она растерянно и настороженно метала глазами то на меня, то на телефон и, по-видимому, не понимала, что от неё хотят. Потом все-таки взяла мой телефон в руки и внимательно рассмотрела фотографию.

— Вроде я, откуда у тебя такое фото?

— Вы первый раз видите эту фотографию?

— Да, я даже не заметила, что меня кто-то фотографировал. В чем собственно дело?

— Да-э… Я случайно нашёл ее, на официальной странице клуба «Таганрог». Правда, красиво получились? — Вот идиот, чего сморозил, — В смысле… Вы всегда красивая, но в субботу были по-особенному, — сказал правду и, надеюсь, что съехал с темы, а мне было достаточно той загадочности во взгляде, которая убедила меня больше не возвращаться к этой теме.

— Ларин, я тебя не понимаю, — Златовласа продолжала смотреть на меня недоуменно, — спасибо, конечно, но почему ты позволяешь себе набрасываться на меня, распускать руки и вообще…

— Простите, Варвара Дмитриевна, как сказал Левин: «Нужно физическое движение, а то мой характер решительно портится». — Я улыбнулся, в надежде, что она улыбнётся в ответ, — сегодня же вернусь к спортивным нагрузкам

— Давай мы лучше приступим к математике

И она улыбнулась, правда слегка, чуть краешком губ, но ямочки на щеках прояснялись.

Именно они стали причиной моих бессонных ночей, моих, ранее незнакомых процессов в организме, когда сердце бешено стучит, а душа сгорает в жарком пламени чувств.

Возможно, все началось раньше, когда первый раз ее увидел, я сразу почувствовал в себе какие-то изменения, но отчаянно пытался отвергнуть эти домыслы, поэтому вёл себя, как придурок. Мне хотелось самому себе доказать, что я не способен на такие чувства, наверное, именно поэтому я поспорил с Сквором.

Все произошло на эмоциях, но кажется, я сделал только хуже, старался выбраться из глубины, а в итоге, ещё и привязал к шее камень. Ну а когда я увидел эту улыбку, я понял, что не в силах больше держаться на плаву и сдался, позволив себе утонуть.

Мне сложно приручить это новое чувство, я теряю себя прежнего, которым притворялся много лет. А главное, мне больно держать себя в руках рядом с ней, больно быть рядом и не иметь возможности прикоснуться к нежной, бархатной коже.

Я сел за первую парту, открыл тетрадь и методичку, Златовласка села рядом. Пока она искала нужное задание, я закрыл глаза и с наслаждением вдохнул в себя ее запах. Нет, это были не духи. Это был ее запах, она пахла, как морозное утро в зимнем лесу.

Я получил задание и принялся его выполнять, оказывается, уравнения и функции гораздо интереснее, чем кажутся на первый взгляд, особенно, если их обьясняет Златовласка, но сейчас она молчит и я слышу тихие всхлипывания.

Варя отвернулась к окну и спряталась за густыми волосами, которые мягкой волной прикрыли ее лицо. Я аккуратно заправил прядь золотых локонов за ухо и увидел, как крупные прозрачные слезы медленно сползают по щеке, а затем спускаются на хрупкую, фарфоровую шею.

Девушка подскочила со стула, но я остановил ее, ухватив рукой за тонкое запястье.

Мне показалось, что мы на какое-то время замерли, на этот раз я не заметил в темных глазах страх или раздражения, они были пустыми и с тревогой смотрели на меня.

Да твою же мать, как я хочу оказаться тем самым, с кем ей будет спокойно и ничего не страшно, как я желаю, чтобы эти глаза искрились, как новогодняя гирлянда, чтобы на лице сверкала улыбка и эти горькие слёзы, которые сейчас крадутся по бледному лицу, навсегда исчезли, уступив место счастью.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Возможно, я сошёл сума, но я настолько проникся мимолетным желанием, что превратил его в свою цель.

Я обязательно сделаю ее счастливой!

Почему, я не могу признаться в своих чувствах? Как научиться этого делать? Как подобрать правильные слова, да и как, черт возьми, преодолеть барьер привычного поведения?

Несмотря на мою непоколебимую самоуверенность, которая в нужный момент, как трусливый зверек, зарылась где-то глубоко, я боялся признаться. Если я откроюсь ей сейчас, то попаду за пределы досягаемой зоны, вынужденный держаться на безопасной дистанции.

Я с трудом проглотил накопившуюся в горле неуверенность и, не отводя взгляд, осторожно положил хрупкую ладонь в свои руки. Она оказалась такой холодной, что было ощущение, что в моих горячих руках тает льдинка.

Заметив, что девушка не оказывает сопротивление, а наоборот успокаивается я спросил шёпотом:

— Замёрзла?

Она молча кивнула головой, а я уже до этого принялся снимать с себя шерстяной кардиган, которым после, бережно накрыл ее плечи.

Варя поёжилась, окутываясь им полностью, и так легко, по женственному улыбнулась, что внутри меня вспыхнула искра удовольствия, затмив светом все пространство.

— Прости, что считала тебя самовлюблённым мажором, ты оказался другой..

— Какой? — Глупо напрашиваюсь на комплименты

— Ну… другой. В тебе есть что-то такое, что излучает тепло, которое замечают не сразу

— Например, мой кардиган? — Открыто улыбаюсь

— Да и он тоже, но главное тепло, оно у тебя внутри.

На щеках мелькнули ямочки, а слёзы уже высохли, но я видел, что внутри, ее что-то по-прежнему режет, поэтому следующий вопрос сам сорвался с языка, разорвав нашу связь:

— У вас что-то случилось? Почему вы…

— Нет, ерунда, — резко перебила меня преподавательница, — на сегодня мы закончим, вы можете быть свободны

Лицо снова очертили строгие линии, она встала, сложила учебники и протянула мне мою кофту.

— Вы можете оставить ее себе, на улице похолодало, а у вас платье с коротким рукавом, — ответил, продолжая любоваться девушкой и, словно сумасшедший завидовал собственной одежде, которой позволено было обнимать и греть мою преподавательницу.

— Спасибо! Я завтра вам ее верну, всего доброго, Влад, — она пристально посмотрела на меня, взглядом приказывая уйти.

Я попрощался и вышел из кабинета, крепко стиснув зубы. Какой же я дурак, зачем задал ей этот вопрос, ведь не напомни ей о ее переживаниях, мы могли бы дальше общаться на другие темы и мне совершенно плевать про что бы они были.

Да пусть бы она говорила про интегралы, про то, какой я избалованный кретин, да что угодно, лишь бы и дальше слушать ее голос.

Ларин, какая же ты тряпка, оказывается, втрескался по уши и, что теперь делать с этой любовью? Она же никогда тебя не подпустит, ты не заслуживаешь ее.

Кажется, вернулся ко мне бумеранг недалекого прошлого, когда я безжалостно растаптывал женские сердца, без капли сожаления, теперь и мне предстоит помучаться.

А может хрен с ней? С любовью этой, как там говорят, клин клином вышибают? — Как обезумевший, я вёл с собой внутренний диалог и быстро шурша в мужской сумке, отыскивал нужный клочок бумаги.

Минуту спустя, я уже слушал продолговатые гудки, которые вскоре сменились на звонкий, женский голос:

— Алло!

— Варя? Привет, это Влад…Помнишь меня? Гостиница “Paradise”… Может встретимся?

Глава 15

Варя.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я не должна была давать волю эмоциям перед студентом, но слёзы остро защипали глаза, а ком в горле был настолько большой и горький, что я не смогла загнать его обратно.

В попытках скрыть свою мокрую от слез физиономию я отвернулась от Ларина и надеялась, что мои густые, длинные волосы послужат ширмой, чтобы успокоиться, но сразу почувствовала, как чужая рука заправила прядь волос за ухо.