Читаем без скачивания Ты будешь одинок в своей могиле - Джеймс Чейз

– В этом я не сомневаюсь. Вы не были чересчур откровенны?

– Нет, – она опорожняет стакан, ставит его на пол и растягивается на кровати. Она действительно самая соблазнительная девица из всех, которых я когда-либо видел.

– Хорошо, очень хорошо. И мы сейчас пойдем туда?

– Да. Я думаю, что заметила все, что было нужно, но никогда нельзя быть в этом уверенным, – она спускает ноги на пол. – Вы видели Беркли?

– Я его видел, но он не представляет никакого интереса. У него стопроцентное алиби. Мои надежды связаны главным образом с Анитой Серф.

– Может быть, сегодня вечером вы и встретитесь с ней. Идите переоденьтесь.

Я пошел переодеваться и уже завязывал галстук, когда она открыла дверь моей комнаты.

– У вас есть револьвер? – ошарашивает она меня вопросом.

Я смотрю на нее через плечо и отрицательно качаю головой.

– Вы считаете, что он может понадобиться?

– Возможно. В этом месте имеются типы, с которыми лучше разговаривать, имея при себе оружие. Я полагаю, что они встретятся нам сегодня вечером. Все зависит от того, собираетесь вы участвовать в игре или нет. Если да, то возьмите револьвер.

– Я никогда не играю и не нуждаюсь в револьвере. Зачем? Разве это кабак? Я думал, что это ультрашикарная ночная коробка.

– Так оно и есть. Но там идет крупная игра, и все члены клуба несут ответственность за своих приглашенных. Бенвистер – жестокий человек. Он держит двух типов, которые занимаются наведением порядка. Предупреждаю: если вы туда попадете, то не сможете делать все, что вам вздумается.

– Я всегда могу попробовать, – говорю я, приглаживая волосы. Пересчитываю, сколько при мне денег, сую их в карман и объявляю, что готов. – Вам никто не говорил, что вы умопомрачительны?

– Вы находите? – мисс Болус смотрит на меня сквозь полуопущенные ресницы. – И все-таки не намерены ничего предпринять?..

Я подхожу к ней. Она отстраняется, чтобы быть вне досягаемости моих рук.

– Сберегите свои эмоции для дождливого дня!

И она небрежной походкой направляется к двери. Никогда она не выглядела так элегантно. Я гашу свет и следую за ней. В тот момент, когда она усаживается в машину, я сообщаю:

– Сезар Милс был сегодня днем у Беркли. Он шарил повсюду.

– Сезар Милс меня не интересует, – холодно произносит она.

– Может быть, но у меня такое чувство, что вы знаете о нем гораздо больше, чем рассказали.

Она достает из сумочки портсигар и закуривает.

– Мне нечего рассказать о Милсе, – начинает она немного погодя, спокойным голосом. – Он меня не интересует. Я же вам это говорила…

– Я считал, что у вас к нему свои счеты, поэтому вы и пришли ко мне.

– Нет, мне не нужна посторонняя помощь, чтобы свести счеты с Милсом. Я могу уничтожить эту паршивую маленькую тварь, когда захочу.

– Очень хорошо. Что ж, раз не будем говорить о Милсе, поговорим о вас. – Я сворачиваю налево и направляюсь к Океан-бульвару. – Что скрываете вы, мисс, за печалью ваших глаз?

Она делает непроизвольный жест, но ничего не произносит.

– Ну, не будьте же такой скрытной, – я бросаю взгляд на выдвинутый вперед подбородок. – Скажите же что-нибудь. Я умираю от любопытства. Вы появились неизвестно откуда и обращаетесь со мной, как с другом детства. Кроме того, вы занимаетесь моим делом, которое, как вы утверждаете, вас совершенно не интересует. Что кроется за всем этим? Кто вы?

– Это нетрудно, – говорит она с легким смехом. – Я никто. Все, что во мне есть хорошего, – это внешность. Остальное… У меня было необычное детство. Мой отец выпрашивал милостыню у людей, стоявших в очереди перед бюро найма театра варьете в Нью-Йорке. Он набирал до десяти долларов в день. Когда я кончила школу и мне было лет двенадцать, я взяла каскетку и пошла вдоль очереди за милостыней. Уже тогда мужчины обращали на меня внимание, предлагая двадцать долларов… Моя мать сбежала с каким-то продавцом, когда мне было три года, и я ее не осуждаю. Нелегко быть замужем за таким кретином, как мой отец. Но для меня он был примерным отцом, и ничего плохого о нем я сказать не могу. Он не щадил сил, чтобы мне хорошо жилось. Самое забавное, что я могла достаточно легко получить все, чтобы нам хватило на двоих, но он не хотел этого. Возможно, он считал, что я достойна лучшей участи…

– Зажгите мне сигарету, – попросил я, – и передохните. Что-то мне не особенно хочется слушать дальше…

Она принялась смеяться.

– Никто бы этого не хотел, но вы просили меня, и я пойду до конца. Мой отец умер, когда мне было пятнадцать лет. С этого времени я научилась хорошо защищаться. Я не могу сказать, что мой путь был усыпан розами и что я смеялась, как ребенок, но, во всяком случае, я жила неплохо. – Она закурила сигарету и вставила мне в губы. – Теперь слушайте: если вы не хотите, чтобы я вас возненавидела, не предлагайте денег, потому что я их возьму. А я боюсь людей, предлагающих деньги.

– Тогда зачем же их брать?

– Из суеверия. Отказываясь от двадцати долларов, я боюсь потерять один.

– Во всяком случае, у меня их недостаточно, чтобы удовлетворить вас, – успокаиваю я ее, вглядываясь во мрак ночи. – Если вы попробуете вырвать что-либо у меня, дорогая, вы плохо кончите.

– Не будьте идиотом, – агрессивным тоном начинает она. – Я ничего от вас не жду. Я всегда могу получить немного денег, если захочу. Я умею играть в покер, и всегда заработаю себе на жизнь, отправившись на ночь в «Звезду». Мой отец, бедный дурак, и мечтать не мог заработать столько. Теперь о другом: никогда не играйте со мной в карты, я не могу удержаться от плутовства и обдеру вас, как липку.

– Вы странно рекомендуете себя, – замечаю я. – Почему?

– Вы же сами просили рассказать, что скрывается за печалью моих глаз, вот я и рассказываю…

– Должен отметить, вы себя не приукрасили…

Она смотрит на меня. Свет от щитка с приборами едва освещает ее лицо.

– Я хочу сделать вам одно предложение, – наконец говорит она. – Если бы вы дали мне кровать в вашей маленькой хижине…

– Не понял…

– Я предлагаю жить вместе. Я думаю о тех двух комнатах, которые нанимаю, и в которых даже свинье было бы противно.

– У меня только одна кровать, – замечаю я.

– Не огорчайтесь. Будь я на вашем месте, я не пожалела бы об этом, – со смехом говорит она. – Но, как я понимаю, вы не хотите меня?

– Что-то вроде этого… Я привык жить один, и мне дорога моя свобода. Не стоит обижаться!

– Как страшно! – восклицает она, и в первый раз за вечер я вижу ее по-настоящему задетой. – Это моя ошибка. Я всегда ищу комбинацию, чтобы меньше платить. Я согласна спать с парнем, только бы не платить за помещение. Это моя ошибка. Забудем об этом.

– Решено! Мне хочется узнать, настолько ли вы тверды, как хотите показаться…

Я решил поймать ее на слове. Нажимаю на тормоза и ставлю машину на край дороги. Потом поворачиваюсь к своей пассажирке и смотрю на нее.

– Никогда не откладывай на завтра… – говорю я. – В последний раз, когда я упустил возможность, меня преследовали кошмары. Постараюсь, чтобы это больше не повторилось.

Я обнимаю ее и притягиваю к себе. Она не сопротивляется и насмешливо смотрит на меня.

– Вы не хотите жить со мной, но не прочь остановить машину…

– Не будем говорить на эту тему…

Она прекрасна, и когда мои губы касаются ее губ, она с легким вздохом прижимается ко мне. Мы замираем на долгую минуту. Целуя ее, я забываю обо всем… Забвение наше прервано встречной машиной, которая так сильно просигналила, что я подскочил от неожиданности. Придя в себя, вытираю губы носовым платком и ставлю ногу на акселератор.

– В тот день, когда пойдет дождь, напомните мне, что вы моя должница…

Глава 4

«Звезда» выстроена на земле, принадлежащей ее хозяину. К ней ведет аллея, заканчивающаяся решеткой. Здесь пасутся два сторожевых пса. Заметив сидящую рядом со мной мисс Болус, они тотчас пропускают нас, поприветствовав ее как старую знакомую и не обратив на меня ровно никакого внимания.

Мы подъезжаем к ярко освещенному строению, на крыше которого сверкает звезда. Входная дверь, богато отделанная бронзой, красный ковер, спускающийся по ступенькам… Портье, который открыл нам дверь, одет в роскошную униформу. На девице в гардеробе юбка, из которой едва получился бы носовой платок. Вместе с номерком она дарит мне улыбку. Мисс Болус сообщает, что ей нужно в дамскую комнату, и просит подождать ее. Я не успеваю ничего ответить, как она исчезает, оставив меня в роскошном интерьере, от богатства которого мне становится не по себе. Но я быстро с этим справляюсь.

Тощий тип с лошадиной головой и пуговицами вместо глаз пробирается сквозь толпу, стоящую у дверей. По тому, как он сверлит меня взглядом, чувствую, что он хочет со мной поговорить. Глядя на его куцый смокинг, я определяю, что это служащий заведения, который следит за порядком. И не ошибаюсь.