Читаем без скачивания Андрей Шевченко – «дьявол» с Востока - Энцо Катаниа

Под сенью Мадоннины, символа города Милана, наконец, соединилась вся семья: Андрей, отец Николай, мать Люба, сестра Елена со своим мужем, театральным режиссером. Елена вышла замуж в то время, когда Шева был на сборах киевского «Динамо» и не смог даже присутствовать на церемонии бракосочетания (отсутствие не такое уж и непонятное, у тренера Лобановского дисциплина была одинакова для всех). Когда Николаю Шевченко сделали операцию на сердце, вся семья тяжело и долго переживала, а теперь постепенно возвращалась к нормальной жизни.

Характерными чертами миланцев, по мнению украинца, можно считать экспансивность в разговоре, в шутках, даже в танцах. Но ему, как и прежде, не нравилось ходить на дискотеки, потому что там было слишком много шума и давки и потому что там он чувствовал себя «неуклюжим и растерянным». И вообще ему было больше по душе, когда его никто не донимал, особенно во время ужина или в местах, где надо было «побыть самим с собой, почувствовать собственное „я“. В одиночку Андрей не ходил уже в рестораны, с которыми познакомился в свой первый приезд в Милан, сейчас их сеть расширилась: „Понтаччо“, „Торре дель Манджа“, „Нуова Арена“, „Гарибальди“… Здесь он утолял свою жажду поесть ризотто и разных макарон.

А между тем домашняя библиотека все пополнялась и пополнялась. Шева оказался страстным поклонником исследований и биографий. Помимо известной слабости к творчеству Дюма, он стал покупать детективы, начиная с книг Агаты Кристи. Но больше всего ему были по душе произведения периода романтизма, а в поэзии он предпочитал своего однофамильца, Тараса Шевченко. Чтение помогало Андрею не так печалиться по украинским вечерам, по задушевным разговорам со старыми друзьями и возможности пойти с ними на вечеринку. Параболическая и спутниковая антенны, установленные, чтобы дать семье возможность смотреть фильмы и разные программы, давали ему возможность быть в курсе событий, но, поскольку в Милане украинская программа не принималась или принималась плохо, Андрею приходилось довольствоваться московскими, на русском языке. А когда Шева себя неважно чувствовал из-за незабитого гола или плохой игры, он звонил кому-нибудь в Киев. Например, он не спал целую ночь после нереализованного в матче «Милан» – «Лидс» пенальти, и то же случилось, когда упустил единственный голевой момент во встрече с парижским вратарем Летизи. «Я никогда этого не забуду, – рассказывал он. – Это был действительно хороший момент, и нельзя было его не реализовать. Вратарь был молодец, но я все равно обозлился…» Но во время телефонного разговора тяжелые воспоминания пропадали, и все кончалось какой-нибудь шуткой.

В доме Шевченко было много икон, самоваров, матрешек и всяческих фотографий хозяина в футболке «Милана». Время от времени сестра помогала ему разобраться с письмами (не менее двухсот в неделю). Для нее это было привычное занятие, если учесть, что когда он еще играл в «Динамо», писем было не меньше. А теперь в Милане можно было видеть стайки девушек около его дома. Они что-то наговаривали в диктофон и ожидали Андрея. Тот подъезжал к дому с приветливой улыбкой, ставил машину в гараж и поспешно поднимался к себе. Не было никаких нескромных сообщений на страницах светской хроники, но все же кто-то говорил, будто бы какое-то время была у него одна американка, которой нравилось многое из того, что и ему: искусство, природа, цветы… Но он уклонялся от этих разговоров.

Иногда ходили на выставки (например, «от Шагала до Кандинского») или, чтобы удовлетворить интерес и страсть Андрея к живописи, покупали какую-нибудь картину, чтобы со временем собрать приличную коллекцию. Или принимались делать покупки, чтобы отослать их в Киев: экономическое положение там было трудное. Позже стало известно, как Шева помогал нуждающимся и украинской церкви. К нему время от времени приезжал друг, православный священник, который передавал приветы от знакомых и бывших товарищей по команде. Как православный христианин Шевченко был доволен, что рядом с его домом есть еще и церковь, но было неприятно, что не было большого прихода, к каким он привык. Часто он просто молился дома вместе с семьей, используя любую возможность, чтобы выразить свою любовь к родной земле.

Его зарплата, четыре миллиарда в год, будет расти, но это не значит, что он только об этом и должен думать, как и то, что не стоит бросать деньги на ветер. «Помочь, кому не повезло – это долг». Он много внимания уделяет благотворительной деятельности и организациям, помогающим детям Чернобыля.

Стефано Инверницци, один из монахов с улицы Фарина, не отрицая своей приверженности к черно-синим (цвета «Интера» – прим. ред.), направил ему трогательное открытое письмо с рассказом о Наталье, двадцатишестилетней украинке, болельщице киевского «Динамо». Шева подарил ей свою футболку, которую ее семья хранила как реликвию в собственном бедном домике. В честь футболиста женщина стала страстной миланисткой. На трапезу миланских монахов приходила не только эта женщина, но еще десятки других украинок и молдаванок (60 % приглашенных), бежавших от самой страшной нищеты, оставив дома мужей и детей, «все еще на что-то надеющихся и обманутых, собирающихся у Центрального вокзала в ожидании, что кто-нибудь предложит им работу домработницы». Многие ведут себя с большим достоинством и ищут рабочее место или приюта на ночь. Но самым молоденьким и хорошеньким приходится всячески изворачиваться, чтобы не попасть в порочный круг проституции и избежать «нового тайного рынка занятых домашним трудом».

Отсюда и горестное воззвание монаха Стефано: «Все видят горести этих женщин. Все знают, что на наших улицах полно молоденьких молдаванок. Все знают, что бедные люди в Молдавии готовы продать свои органы ради выживания своих детей. Все видят массы женщин у Центрального вокзала, ночью и днем, в мороз и в дождь. Дорогой Шева, все это видят, все это знают… Но мало кто что-то делает… Ты, с твоим светлым ликом, приди в нашу скромную трапезную и даруй Наталье какую-нибудь из своих футболок. Приди утешить на родном языке твоих соотечественниц, а потом, ежели пожелаешь, используй свою известность, чтобы помочь своему и молдавскому голодающему народу. Твои действия послужат, чтобы вселить немного уверенности и тому миру, что называется футболом, уже коррумпированному крупной экономикой и лишенному, может только внешне, гуманности».

Шева в то время был в Париже, и у него не было возможности вернуться в Милан. Но он уже владел итальянским и очень быстро ответил Стефано: «Я приеду вас навестить и сделаю все возможное, чтобы помочь. Вы с вашей трапезной для бедняков на улице Фарина заслуживаете этого. Заслуживает этого и дело, за которое вы выступаете». И в этом деле Андрей увидел рядом «Милан», привыкший к солидарности без пышной рекламы. Он послал помощь в детский госпиталь в Ламбрене (Габон), основанный лауреатом Нобелевской премии швейцарцем Альбертом Швейцером, в такой же госпиталь в Адуа (Эфиопия), где работала монахиня Лаура Гиротто, обездоленным малышам из фавелас в Рио-де-Жанейро и многим другим. «Милан, – сказал Адриано Галлиани, – сделает все возможное, чтобы помочь Андрею. Я узнал о письме брата Стефано и считаю, что его дело заслуживает большого внимания».

Шевченко уже прижился в Италии и полюбил своих товарищей. Он разволновался при прощании с «Миланом» Леонардо, возвращавшегося в Бразилию в свой «Фламенко» после выступлений в Японии, Испании и Франции, за что его называли «человек с чемоданом». Он появился в Миланелло в 1997 году, еще раньше Андрея, из «Пари Сен-Жермен» и проносил черно-красную футболку добрых четыре сезона, вызывая общее восхищение классом тонкой игры и безграничной готовностью помочь. Леонардо хотел бы закончить свою карьеру в «Милане» финалом Лиги чемпионов на «Сан-Сиро» и поэтому уезжал недовольный. Но он гордился, что прожил великолепные годы в прекрасном клубе и среди отличных друзей, которые с ним прощались в футболках с красными номерами «18» и надписями на разных языках на груди и спине. Это был его номер. Андрей чувствовал, что в Лео его привлекает романтизм и общее восприятие футбола и жизни, которые как бы подтверждали, что можно родиться в очень жаркой стране, как Бразилия, или сравнительно холодной, как Украина, и все же думать одинаково.

В тот вечер, когда вместе с Адриано Галлиани и Ариедо Брайдой Андрей пришел в ресторан со своим большим другом Кахой Каладзе, игроком сборной Грузии, Шевченко просто светился от счастья. Каладзе родом из Самтредиа, защитник, два года играл вместе с Андреем в киевском «Динамо». Его только что приобрел «Милан».

За год до этого Галлиани и Брайда попросили Андрея порекомендовать кого-либо из игроков для «Милана». «Это прекрасное капиталовложение», – сказал Шевченко и попросил ускорить дело, а сам от отошел на второй план, поскольку об остальном позаботится всемогущий Резо Чоконелидзе.