Читаем без скачивания Осколки надежд - Сергей Шубин

Мы уже пробежали метров сто, ребята держались бодро, никто из них ещё не думал уставать. Я также усталости не чувствовал, но стопы начали ощущать землю вместе с болью, каждая заноза отдавалась мне прямо в сердце. Мельком затронув взглядом, заметил окровавленные куски мяса вместо ног. Каждая ветка умудрялась впиваться в плоть, словно пиявка, благо инстинкт самосохранения не позволял мне останавливаться из-за такой мелочи.

Впереди я заметил странную вещь. Воздух будто раскалился, он вибрировал и отчётливо давал о себе знать. Сравнимо это только с очень жарким летом в бетонном городе, где горячий асфальт плавит атмосферу. Испытывать судьбу, особенно в такой ситуации, было бы глупо, я просто повернул в сторону и оббежал сие странное место, что там могло быть, какая дрянь или ловушка знает только всевидящий. Я посмотрел в бок, в надежде, что моему примеру последовали сзади бегущие. На моих глазах творец нарисовал страшную картину.

Ворон, бегущий параллельно со мной, ни с того, ни с сего остановился и схватился за горло. Падая на пол, он как будто задыхался, хотя ещё секунд пять назад он бежал, даже не дыша ртом. Я попытался свернуть, подбегая к бедняге, но пуля просвистела рядом с ногами, после чего попала в землю, наверное, это меня спасло. Подобраться близко к умирающему человеку было уже просто нельзя, меня просматривали снайперы. Вдобавок ко всему, из-под земли неожиданно вырвались мощнейшие языки пламени, окружая несчастного. Словно мухоловка закрывала пасть, поглощая попавшую в ловушку жертву, только приманки не было — сам забежал. Каждый такой огонёк мог, наверное, испепелить человека на месте. Я побоялся подходить ещё ближе, так как сам мог оказаться на месте бедолаги, попавшего в смертоносный капкан.

Ворон поднял голову и вместо лица я узрел нечто ужасное. Его глаза будто испарились, их просто не было. Вместо последних — два чёрных отверстия, говорящие о боли человека. Нос, буквально, на моих глазах обуглился, почти сразу отвалившись, превращаясь в полёте в пепел, он, в свою очередь, развеялся ветром, не долетая до раскалённой земли, тоже самое произошло с ушами. Губ не было, вместо таковых я увидел его челюсть с чернеющими зубами. От рук и ног остались одни чёрные обугленные куски. Одежда быстро догорала. Ведь были же случаи самосожжения в истории, так вот этот момент напоминал мне её, так как он всё ещё жил, пытался дышать. И это самое ужасное — чувствовать такую боль. Добивающим моего бывшего сокамерника стало следующее: его шея рассыпалась в пепел, а голова покатилась в обратном от меня направлении и через мгновение рассыпалась в прах, как трухлявая доска в тысячеградусной температуре. Всё это произошло настолько быстро, но в то же время так мучительно и жестоко. Страх, наращивая обороты, охватил всё моё тело и разум, ноги то и дело подкашивались на каждом повороте. Я бил себя руками по лицу, говорил себе, что всё увиденное это бред, дурацкий фокус какого-нибудь больного иллюзиониста, в конце концов, но бредом, увы, было лишь то, что я бубнил себе под нос.

Нас осталось уже четверо, препятствий впереди я не видел, но буквально на ровном месте ещё одна «Птица» получила удар от судьбы в спину. Старый ржавый капкан, такие ставят на медведей или любого другого крупного зверя, но таковых сейчас не делают, этот был советского производства. Крик Скворца был слышен повсюду, разжать капкан уже не хватало сил, а подбежать к нему казалось сложной задачей. Сорока обернулся на крик, позвал Сокола. Не знаю, как, но они вернулись назад, добежали до раненой «птицы». Вместе они вытащили ногу из коварной ловушки, но бегун из Скворца стал плохой. Бандиты отвлеклись от своих дел. Тут же засвистели пули, первая угодила в дерево, у которого хромал Скворец, вторая в ногу и без того раненого человека.

- Беги, Сокол! Беги! Я его не оставлю. — Сорока продолжал тащить на себе товарища.

- Оставь, Сорока, расстреляют же! Беги, сказал! — Прокричал Скворец.

Оба побежали под сопровождение косых выстрелов мародеров.

Скупая мужская слеза прокатилась по щеке Скворца. Он увидел как его напарники, оборачиваясь, попрощались с ним. Но бандиты не дали ему умереть быстро. Очередные послышались выстрелы, одна за другой пуля пробила ему ту же ногу, затем другую, если Скворец ещё стоял на ногах, то теперь он упал на колени. Следующие две пули пробили ему живот, он начал захлёбываться в собственной крови. Подняв голову вверх, расправив руки, как птица в свой последний полёт, он, наконец, получил свой успокоительный свинец. Человек упал на живот, и теперь его роль была действительно сыграна. Эта смерть очень не оправданна, он мог бежать, пусть не так быстро как минуту назад, но они должны были дать ему возможность продолжить.

Мы уже оставили позади около трёхсот метров, мои ноги начали сдавать. Мне чувствовалось настолько страшно, что дрожь в коленках ощущалась на каждом метре. Мои стопы, кажется, пройдя критическую отметку, почувствовали боль, каждая царапина, каждая мозоль умоляла меня остановиться. Но я понимал, что как только дам слабину, меня также бесцеремонно расстреляют. Если дать передышку, то бежать уже не смогу, а значит, мои шансы выжить приравниваются к нулю автоматически. Моя, пропитанная грязью и кровью Орла, майка порвалась окончательно о торчащий сук в тот момент, когда я пробегал мимо очередного куста. Она затянулась у меня на шее как петля и потащила меня назад, но тут по счастливой, наверное, случайности очередная пуля порвала майку позади плеч и, вздохнув полной грудью, снова побежал вперёд.

В живых осталось уже трое, шансы на жизнь таили как наши силы, как лёд в сорокаградусную жару на твоих руках. Сорока, командир «Птиц», бежал впереди всех и уверенно. Чуть позади меня бежал Сокол. Он как будто следил за нашими действиями и если что случится, то он тут же был готов оббежать нас или помочь, надеюсь, что второе.

Сорока бежал, не оглядываясь, но на следующем шаге он почувствовал тягу. Его тащило вперёд слишком быстро, он понял, в чём дело, но остановиться уже не мог. Удержаться за какую-нибудь палку не получилось. Результат получался плачевным. Как маленький ураган, вихревой поток швырял Сороку из стороны в сторону. Сначала его лицо прошлось по кустарникам, затем жесткий удар о дерево сбил его дыхание. Я побежал в его направлении, чтобы помочь, но меня крикнул Сокол.

- Ему уже не поможешь! Спрячься за деревом, чтобы тебя не видели снайперы! Когда я заору, побежишь со всех ног вперёд, слышишь?! Вперёд побежишь!

Я сделал так, как сказал Сокол, спрятался за какой-то толстой сухой берёзой или тополем, и начал выжидать, чего только, не понятно.

В это время Сороку начало поднимать вверх и раскручивать по часовой стрелке. Он хриплым голосом закричал.

- Вы добежите, слышишь, добежите! Тут немного до дуба осталось! Ты только слушай Сокола, и вы обязательно доберётесь! Сокол прости меня, подвёл!

Сокол угнетённо посмотрел вверх. Он приложил руку к виску, как это делают военные, когда отдают честь старшему по званию, и попрощался с командиром. Спустя мгновение Сороку разорвало на куски. Его руки и ноги разлетелись по всем сторонам, часть внутренностей оказалось на мне, остальную часть разбросало по округе. Мне стало плохо и ещё, ещё страшнее. Что это было? Как это произошло? И почему это произошло?

- Беги! — Закричал Сокол, не давая мне прийти в чувство.

Как только мы вылезли из прикрытий, по нам открыли огонь. Пули свистели и над головой и под ногами, земля вспахивалась под действием мощных патронов снайперских винтовок. Пришлось бежать прямо по месту, где разорвало Сороку. Почти на всех кустах и, близь лежащих, деревьях висели внутренности бедолаги командира. Чуть дальше я наткнулся на его голову, такого вы не увидели бы даже в самом страшном кинофильме. Но цель была уже так близка, так что ноги бежали на автомате, но стоило дать передышку, как они остановились бы на ближайшие сутки. «Ещё чуть-чуть» — С этой мыслью я бежал оставшиеся метры.

Весь в крови с ног до головы. Глаза забились красной жидкостью — видеть я стал хуже. Ноги теперь испытывали адскую боль помимо очень сильной усталости. Каждая частичка моего тела хотела остановиться, сесть и полежать, но упрямый ум заставлял работать организм на полную катушку, вытесняя все соблазны. Правда была и одна радость во всём этом аду, моя голова перестала болеть, или просто забыл о ней.

Ещё пятьдесят метров и всё. Передо мной появился тот самый дуб, о котором говорил сволочь Батый. Сокол бежал параллельно со мной.

- Да! Мы это сделали! Слышишь? Сделали! — Прокричал бегущий человек.

- Откуда ты знаешь, что они нас отпустят, а не пристрелят у этого дуба? — запыхавшись, ответил на реплику.

- Просто знаю и всё.

Мы подошли к дубу, дотронулись до него и, наконец, остановились. Плюхнувшись на пятую точку, обнял ноги, ведь теперь я мог себе это позволить. Мне было страшно и холодно, своих задних конечностей не чувствовал, руки нервно тёрли их кожу. Сокол продолжал стоять словно вкопанный, он ждал свой час, свою секунду.