Читаем без скачивания Богиня любви - Линдсей Армстронг

— Как… как… — она отступила назад, округлив глаза, — как ты сюда попал? Так скоро, я имею в виду…

— Я же владею авиалинией. — Он окинул взглядом ее волосы, схваченные сзади заколкой-крабом, ее короткий шелковый халат, босые ноги.

Чес неловко пошевелилась.

— Я оставила записку — я в полном порядке!

— Ты всегда так делаешь: целуешь мужчину, рассуждаешь об Афродите и сбегаешь? — спросил он.

Чес лишилась дара речи. Он снял ее руку с двери, обхватил за талию, поднял и внес внутрь, затем закрыл за собой дверь.

— Я слышу запах кофе. Не отказался бы от чашечки.

Чес очнулась.

— Нет, обычно я так не делаю, но встречи с твоими бывшими возлюбленными, похоже, способствуют этому.

— Сара? Кто тебе это сказал? Клэр? Моя мать? — Он нахмурился и пожал плечами. — Впрочем, какая разница… — Он поставил Чес на пол, развернул ее и подтолкнул вперед, к источнику кофейного аромата.

— Прекрати распускать руки, Том Хокинг! — Она вырвалась и промаршировала в кухню.

— Приятный вид, — прокомментировал он.

Чес сняла кофейник с плиты и налила кофе в две разноцветные кружки.

— Угощайся, — и показала на сливочник и сахарницу.

Они прошли в гостиную. Он сел в кресло, а она примостилась в уголке обитого розовым бархатом дивана.

— Я планировала вернуться, — осторожно сказала она. — Я вовсе не собиралась бросить свадьбу Ванессы.

— Хорошо, но вопрос не в этом.

Чес поставила свою кружку на кофейный столик.

— У меня возникло такое чувство, словно я ступила на минное поле. Ты должен признать, что столкнуться с двумя женщинами, с которыми ты был… близок, вполне достаточно, чтобы задуматься.

— Задуматься о чем?

— Ну, ты знаешь. — Она сделала неопределенный жест.

— Не являюсь ли я кем-то вроде Синей Бороды?

— Не совсем, но все равно… — Она поискала слова. — Они обе выглядели печальными.

— Чес, я не знаю, говорил ли тебе тот, кто рассказал о Саре, что она бросила меня ради другого, за которого и вышла замуж?

— Да, но она все еще замужем за ним?

— Нет. — Он отпил кофе. — Они развелись. Однако даже речи нет о том, чтобы мы с Сарой возобновили отношения.

Чес не удержалась от улыбки.

— Ты разобрался с этим довольно споро.

— Да, что касается Холли Магвайер… — Он на секунду поглядел вдаль. — Ты знала, что Холли больше всего на свете ценит брак и стабильность?

Чес нахмурилась.

— Этого она мне не говорила.

— И тем не менее это так. Что ты знаешь о ее семье?

Чес задумалась.

— Не много. Никогда с ними не встречалась. Если подумать, Холли почти не упоминала о них.

— Ее родители развелись. Когда ее мать умерла, девочка переехала в дом отца, но не поладила с его второй женой и их детьми. От всего этого в душе Холли поселилась ужасная неуверенность. Ей нужен был не я, а ощущение стабильности.

Чес сцепила пальцы.

— Но она так тяжело переживала разрыв…

— Мне неприятно это говорить, но худший враг Холли — это она сама. Если бы наши отношения продолжились, ей бы было еще больнее…

Чес покачала головой.

— Значит, ты позволил вашим отношениям слишком затянуться, иначе сейчас она бы так не страдала.

— Разве несколько недель слишком много?

Чес ахнула.

— Всего лишь?..

Он кивнул, и его губы скривились.

— Тебе, возможно, будет интересно, что с тех пор у меня никого не было.

Чес облизала губы.

— Почему?

— Может, я и не тот мужчина, который нужен Холли, но это не значит, что я не сожалел о страданиях, которые ей пришлось пережить. Но я могу гарантировать, что она снова полюбит. Остается только надеяться, что в следующий раз она полюбит именно мужчину, независимо оттого, принесет ли ей эта любовь брак и стабильность.

Чес вздохнула.

— А с Сарой вы хорошо понимали друг друга?

— Послушай, это старая история. Тебе бы понравилось, если бы кто-то стал копаться во всех перипетиях отношений, которые у тебя когда-либо были?

— Их было не… — Чес остановилась. Так много, хотела она сказать, но вовремя прикусила язык. — Я поняла твою мысль. Итак, куда же мы пойдем дальше?

— Мяч, мэм, — веселые огоньки заплясали в его глазах, — на вашем поле.

Чес встала и подошла к окну. Немного подумав, она сказала:

— Ты не возражаешь, если я предложу не торопить события?

— Нет, — ответил он прямо позади нее. Она резко повернулась.

— Вообще-то, Афродита, я еду на неделю в Новую Зеландию, — тихо проговорил Том и положил ладони ей на талию.

— Думаю, тебе не следует называть меня так, — пробормотала она.

Он обвел взглядом ее рот и грудь.

— Нет? Почему?

Чес сделала прерывистый вздох.

— Не важно. Значит, Новая Зеландия? Ты ничего мне об этом не говорил.

В его глазах все еще плясали чертики.

— Наверное, у меня просто не было возможности.

— Значит, ты прилетел сегодня утром не только для того, чтобы увидеть меня? То есть, я не… — Чес в замешательстве замолчала.

— Я прилетел, чтобы увидеть тебя.

— Да, в общем… — Чес помолчала, собираясь с мыслями.

— Возвращаясь к тому, как нам быть дальше, я вполне согласен с тем, чтобы не торопить события. Но у меня одно условие: мы будем честны друг с другом. — Он заглянул ей в глаза.

— Честны? — выдохнула она. — Я имею в виду, я целиком и полностью за честность, но…

Он не дал ей договорить, и его ладони скользнули к ее бедрам.

— Честно признать, по крайней мере, то, что мы хотим друг друга.

— А как же духовная связь? — спросила Чес.

— С этим уже полный порядок. Мне доставляет истинное наслаждение пикироваться с тобой, дорогой свадебный консультант. Более того, я предпочитаю спорить с тобой, чем с кем-либо другим.

Глаза Чес удивленно расширились.

— Но… разве то, что мы постоянно спорим друг с другом, не минус в наших отношениях?

— Нисколько, — протянул он. — Мы стимулируем друг друга.

Чес закусила губу. Это правда, но…

— Подумай об этом, — посоветовал он. — Мне же пора бежать, но могу я оставить вас вот с этим, мисс Бартлетт?

«Этим» оказалось нечто такое, что оставило у Чес ощущение, словно она побывала в постели с мужчиной.

Под халатом у нее не было лифчика, только крошечные трусики. Он провел ладонями вдоль линий ее тела от подмышек до изгиба бедер, скользнув большими пальцами по ложбинке между грудями.

Шелковая ткань халата чувственно касалась кожи, и его руки на ней заставляли Чес ощущать каждый изгиб, каждую линию, очерчиваемые его большими, сильными ладонями. И когда он остановился, она оказалась в некотором смятении.