Читаем без скачивания Стихотворения - Марина Ивановна Цветаева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Как в страшный год, возвышены Бедою,
Ты — маленькой была, я — молодою.
Октябрь 1919
Блоку
Как слабый луч сквозь черный морок адов —
Так голос твой под рокот рвущихся снарядов.
И вот в громах, как некий серафим,
Оповещает голосом глухим, —
Откуда-то из древних утр туманных —
Как нас любил, слепых и безымянных,
За синий плащ, за вероломства — грех…
И как нежнее всех — ту, глубже всех
В ночь канувшую — на дела лихие!
И как не разлюбил тебя, Россия.
И вдоль виска — потерянным перстом
Все водит, водит… И еще о том,
Какие дни нас ждут, как Бог обманет,
Как станешь солнце звать — и как не встанет…
Так, узником с собой наедине
(Или ребенок говорит во сне?),
Предстало нам — всей площади широкой! —
Святое сердце Александра Блока.
9 мая 1920
«Суда поспешно не чини…»
Суда поспешно не чини:
Непрочен суд земной!
И голубиной — не черни
Галчонка — белизной.
А впрочем — что ж, коли не лень!
Но всех перелюбя,
Быть может, я в тот черный день
Очнусь — белей тебя!
17 мая 1920
«Да, вздохов обо мне — край непочатый!..»
Да, вздохов обо мне — край непочатый!
А может быть — мне легче быть проклятой!
А может быть — цыганские заплаты —
Смиренные — мои
Не меньше, чем несмешанное злато,
Чем белизной пылающие латы
Пред ликом судии.
Долг плясуна — не дрогнуть вдоль каната,
Долг плясуна — забыть, что знал
когда-то —
Иное вещество,
Чем воздух — под ногой своей крылатой!
Оставь его. Он — как и ты — глашатай
Господа своего.
17 мая 1920
«Восхищенной и восхищённой…»
Восхищенной и восхищённой,
Сны видящей средь бела дня,
Все спящей видели меня,
Никто меня не видел сонной.
И оттого, что целый день
Сны проплывают пред глазами,
Уж ночью мне ложиться — лень.
И вот, тоскующая тень,
Стою над спящими друзьями.
17–19 мая 1920
«Писала я на аспидной доске…»
С. Э.
Писала я на аспидной доске,
И на листочках вееров поблёклых,
И на речном, и на морском песке,
Коньками по льду и кольцом на стеклах, —
И на стволах, которым сотни зим,
И, наконец — чтоб было всем известно! —
Что ты любим! любим! любим — любим! —
Расписывалась — радугой небесной.
Как я хотела, чтобы каждый цвел
В веках со мной! под пальцами моими!
И как потом, склонивши лоб на стол,
Крест-накрест перечеркивала — имя…
Но ты, в руке продажного писца
Зажатое! ты, что мне сердце жалишь!
Непроданное мной! внутри кольца!
Ты — уцелеешь на скрижалях.
18 мая 1920
Пригвождена…
1
Пригвождена к позорному столбу
Славянской совести старинной,
С змеею в сердце и с клеймом на лбу,
Я утверждаю, что — невинна.
Я утверждаю, что во мне покой
Причастницы перед причастьем.
Что не моя вина, что я с рукой
По площадям стою — за счастьем.
Пересмотрите всё мое добро,
Скажите — или я ослепла?
Где золото мое? Где серебро?
В моей руке — лишь горстка пепла!
И это всё, что лестью и мольбой
Я выпросила у счастливых.
И это все, что я возьму с собой
В край целований молчаливых.
2
Пригвождена к позорному столбу,
Я все ж скажу, что я тебя люблю.
Что ни одна до самых недр — мать
Так на ребенка своего не взглянет.
Что за тебя, который делом занят,
Не умереть хочу, а умирать.
Ты не поймешь, — малы мои слова! —
Как мало мне позорного столба!
Что если б знамя мне доверил полк,
И вдруг бы ты предстал перед глазами —
С другим в руке — окаменев как столб,
Моя рука бы выпустила знамя…
И эту честь последнюю поправ,
Прениже ног твоих, прениже трав.
Твоей рукой к позорному столбу
Пригвождена — березкой на лугу.
Сей столб встает мне, и не рокот толп —
То голуби воркуют утром рано…
И всё уже отдав, сей черный столб
Я не отдам — за красный нимб Руана!
3
Ты этого хотел. — Так. — Аллилуйя.
Я руку, бьющую меня, целую.
В грудь оттолкнувшую — к груди тяну,
Чтоб, удивясь, прослушал — тишину.
И чтоб потом, с улыбкой равнодушной:
— Мое дитя становится послушным!
Не первый день, а многие века
Уже тяну тебя к груди, рука
Монашеская — хладная до жара! —
Рука — о Элоиза! — Абеляра.
В гром кафедральный — дабы насмерть бить! —
Ты, белой молнией взлетевший бич!
19 мая 1920, канун Вознесения
«Кричали женщины ура
И в воздух чепчики бросали»…
Руку на сердце положа:
Я не знатная госпожа!
