Читаем без скачивания Я тебе не достанусь - Ольга Иконникова

Я смотрела на него с изумлением. Совместные обеды, и только? А как же совместные прогулки по парку и по городу? И доверительные вечерние беседы у камина? А жаркие ночи в одной постели? Признаться, при этой мысли я почувствовала жар на щеках и опустила голову.

Я была совершенно неопытна в подобных вопросах и не умела даже целоваться, а то, что о семейной жизни рассказывали маменька и горничные, было слишком противоречиво, чтобы я могла составить собственное мнение.

– Как изволите, сударь! – пролепетала я.

– Ну, что же, если мы поняли друг друга, то прошу вас меня простить – я вынужден оставить вас на несколько дней, – и он сделал шаг по направлению к дверям.

На несколько дней? Но это немыслимо!

– Я отправляюсь на охоту, ваше величество, – на сей раз он всё-таки, обращаясь ко мне, использовал этот титул, но произнес его с такой усмешкой, что меня передернуло от обиды. – Возможно, вы посчитаете, что я не слишком вежлив, но у нас в Шелларе на некоторых диких зверей можно охотиться только в определенное время года. Надеюсь, эту неделю или две вы проведете с пользой для себя и познакомитесь и с королевским дворцом, и с Бельфером. Маркиза Анси покажет вам всё, что вы захотите.

Я возвращалась в свои апартаменты и чувствовала, как щеки пылали от стыда. Мой муж не счел меня достойной того, чтобы провести со мной первую брачную ночь. И если при других обстоятельствах этот факт еще можно было скрыть от наших подданых, то отъезд его величества не давал для этого ни малейшего шанса. Я не сомневалась, что на следующее утро надо мной станут смеяться все – от главной фрейлины до последнего лакея.

17. Вопросы

Я слышала, как охотники отъезжали от дворца – их громкие разговоры и смех, ржанье их лошадей, – но не подошла к окну. Если его величество решил игнорировать меня, то и я была намерена делать то же самое.

Он не желает воспринимать меня как супругу? Ну, что же, пусть будет так. Не могу сказать, что я хотела оказаться в его постели. Близость с мужчиной пугала меня. Наверно, если бы мы познакомились еще до свадьбы, и у нас была бы возможность узнать друг друга получше и проникнуться какими-то теплыми чувствами, все могло бы быть по-другому. И теперь я сожалела не о том, что первую брачную ночь мы провели порознь, а лишь о том, что об этом знали слишком многие.

Я не собиралась обсуждать это с маркизой Анси, но она заметила мою обиду и попыталась обелить короля в моих глазах.

– Охота, ваше величество, всегда значила для мужчин слишком много.

Но я не готова была с этим согласиться.

– И на кого же они изволят охотиться, ваша светлость? Не иначе, как на птицу Сирин.

Только это оправдание я могла бы счесть убедительным. Ведь каждый знал, что говорящая птица Сирин могла исполнить самое заветное желание того, в чьих руках оказалась. В Алькании она не водилась, но многие альканийцы мечтали поймать ее и ради этого отправлялись в Шеллар, даже зная, какое суровое наказание за это их здесь ожидает. Даже мой рассудительный и осторожный папенька, когда был совсем молодым, не смог удержаться от подобного приключения – правда, поймать птицу ему, как и большинству охотников, так и не удалось.

– На птицу Сирин? – маркиза смотрела на меня с ужасом. – Что вы, ваше величество, как можно? Для каждого шелларца она священна.

Да, об этом я тоже слышала – что на Сирин в Шелларе охотятся только чужеземцы. Шелларцы же то ли не верили, что птица исполняет желания, то ли заветных желаний у них попросту не было.

Следующий после моего прибытия в Бельфер день я потратила на осмотр замка. И каждая его комната, каждая лестница приводили меня в восхищение. Здесь всё было устроено удобно и красиво – магические кристаллы в темных коридорах зажигались, стоило им услышать чьи-то шаги, а дрова в каминах начинали гореть, как только в помещении становилось прохладно. Огромные окна делали помещения светлыми, а мягкие ковры приглушали шаги.

Самое сильное впечатление на меня произвела дворцовая библиотека – там были тысячи книг, каждая из которых хранила какие-то тайны. Здесь были и древние манускрипты, рукописный текст в которых было уже трудно разобрать, и печатные книги в кожаных переплетах с золотым тиснением, и совсем свежие романы, еще пахнувшие типографской краской.

А еще тут было большое мягкое кресло у окна, в которое можно было забраться с ногами, положить на колени книгу и, перелистывая ее пожелтевшие страницы, наслаждаться чтением.

В некоторых старинных книгах были картинки, и это тоже было любопытно. Так, я увидела драконов, в которых, по поверьям, могли превращаться правители Шеллара – именно поэтому их так боялся остальной мир.

– Неужели это правда, ваша светлость? – спросила я однажды у маркизы.

Она кивнула с самым серьезным видом.

– Именно так, ваше величество! Это умение передается из поколения в поколение. Правда, такие превращения не совершаются для забавы – они отнимают слишком много сил. Иногда для подготовки к превращению требуется целая жизнь.

Понравился мне и дворцовый парк – такой величественный и вместе с тем простой. Вьющиеся будто сами по себе дорожки терялись среди занесенных снегом деревьев и кустов, и мне показалось, что летом, когда снег растает, и всё вокруг будет в зелени и цветах, тут будет весьма приятно гулять. А еще я обратила внимание, что в парке было очень много статуй, и некоторые из них были словно живыми. Вот пастушка набирает воду в высокий кувшин. А вот пастушок играет на свирели – мне казалось, я даже слышала пронзительно-жалобные звуки, которые издавал инструмент. И милая девочка, засмотревшаяся на бабочку.

Я поделилась этой мыслью с мадам Анси и с удивлением увидела, как помрачнело ее лицо.

– О, ваше величество, вам не стоит так долго гулять в парке. Еще слишком холодно, и вы можете простудиться.

Сама она никогда не выходила со мной на прогулки по парку, хотя охотно сопровождала меня, когда я бродила по дворцу или выезжала в город. Поэтому у моих блужданий по парку был существенных изъян – во время них я вынуждена была терпеть общество мадемуазель Пикард.

Несколько первых дней в Бельфере мадемуазель потратила на обустройство своей комнаты и изучение особенностей здешнего придворного этикета, а теперь с упрямством, достойным лучшего применения, взялась наставлять и