Читаем без скачивания Бюро гадких услуг - Маргарита Южина

Василиса такой поворот дела не продумывала. Неужели и ее тоже? Где-то по пояснице у нее заметались мурашки.

– И чего же делать? – упавшим голосом спросила она.

– Да ничего. Сначала объявим себе комендантский час, – начала загибать пальцы Люся. – То есть позже семи на улицу – ни ногой.

– Ты это своему питомцу объясни.

– Ничего, в конце концов, вечером можно гулять вдвоем и в людном месте. А вообще я бы с удовольствием побеседовала с твоим сыном. В конце концов, он у тебя по должности обязан нас охранять!

Павел Дмитриевич Курицын, родной сын Василисы, имел не только троих детей, но и доблестную профессию милиционера. Мать до сих пор никак не могла допытаться, чем конкретно ведает сын, и поэтому обращалась к нему по всякой мелочи. Хотя это только Павел считал, что мать тревожит его по пустякам, а на самом деле женщину мучили весьма серьезные вопросы. Например, она не могла уснуть, пока не узнает, когда конкретно поймают какого-то там фальшивомонетчика, правду ли говорят по телевизору, что задержали известного наркодельца, и не врет ли соседка, которая уверяет, что у них в подъезде живет маньяк? В конце концов Павел запретил Василисе разговаривать с ним о производственных делах, а если узнавал, что матушка проявляет интерес к тому или иному сомнительному дельцу, тут же ее нейтрализовывал – приводил к ней внучек, и та надолго оседала дома. Вскоре Василиса сумела понять, что помощи от сынка в их с Люсей частных расследованиях ждать не приходится. Однако сейчас случай был повышенной опасности.

– Хорошо, Люся, я с ним поговорю. Вот прямо сейчас соберусь и схожу. Но ты останешься дома. Так сказать, до выяснения обстоятельств. Да и о здоровье сына не мешает спросить, что ему про ногу говорят.

Василиса Олеговна еще какое-то время посидела перед зеркалом, приводя себя в порядок, потом резво встала и вышла.

Павел сидел на диване, аккуратно уложив больную ногу, и тер морковку. Младшие девочки еще не проснулись, Катюша была в школе, и в доме царило редкое затишье. Павел то и дело отправлял часть морковки себе в рот – так было меньше тереть, он проверял, – и вполуха слушал телевизор. Жена прикорнула тут же.

– Изделие из натуральной кожи с голубыми глазами ждет своего хозяина. Недорого! – неслось с экрана.

– Лидочка, запиши адрес, надо позвонить, – деловито нахмурившись, попросил Павел.

– Это тебе зачем? – вскинулась жена.

– Ну как же, у меня уже совсем ботинки развалились! Может, и тебе что подыщем, если недорого и из натуральной кожи.

Лидочка не успела объяснить супругу, что в данном случае имелось в виду, – позвонили в дверь.

– А вот и я! – шумно обрадовала хозяев Василиса.

При воплях бабушки маленькая Ниночка, младшая дочка Павла, разразилась ревом. Вскочила и Наденька.

– Вон как бабушке радуются! – цвела Василиса. – А я ненадолго, только спросить про Пашино здоровье. Ну и спросить кой-чего, как у сотрудника милиции.

Лидочка отчего-то обиженно всхлипнула и унеслась в детскую, а Паша укоризненно покачал головой:

– Мам, ну ты же знаешь, девчонки у нас спят долго, приходила бы чуть позже. Теперь Ниночка не выспалась и будет весь день капризничать. И вообще, могла бы и понянчиться с внучками, вместо того чтобы милиции надоедать. И что у тебя за манера такая… – сын был как-то сильно взвинчен, – чуть что, так сразу в милицию обращаться. Ну скажи, отчего тебе дома не сидится?

– Паша, у нас… ну, скажем, мелкие неприятности… – начала докладывать Василиса, но сын ее невежливо перебил:

– Ой, мамочка, а у нас-то какие крупные! И, главное, твоими молитвами. Только тебе могу сразу посоветовать – ты побольше дома сиди, и тогда никакие неприятности до тебя не доберутся. А вот что со своими делать, я ума не приложу! Может, ты мне подскажешь?

Из детской выглянула Лидочка:

– Паша, не забывайся. Чего ты так кричишь, это же твоя мама! – и снова нырнула за дверь.

– Я не забываюсь! Я просто не могу забыться! Мне начальник мой не позволяет! И вот, пожалуйста, полюбуйся…

– Кому ты кричишь? – удивилась Василиса Олеговна.– Лида уже ушла.

– Нет, вы только полюбуйтесь – у нее опять неприятности! – не слышал слов матери Павел и распалялся все больше.

Беседовать в таком тоне Василиса не собиралась. Она обиделась. Никогда еще сын не позволял себе с матерью таких вольностей. И из-за чего он разошелся? Ну да, она звонила ему на работу… частенько… Был момент, когда им с Люсей даже удалось участвовать в одном серьезном деле. Но так ведь они какую помощь оказали! Ничего, они с Люсей и сами справятся, им не привыкать. Если разобраться, то у них случались в жизни и более опасные моменты, из которых без Пашиной помощи как-то выкручивались. И все же обидно – вот ведь какой у нее сын, безразличный к заботам матери, вырос!

– Успокоишься, приходи, – величаво заявила Василиса Олеговна, выбралась из кресла и поплыла к выходу.

По всем правилам, описанным в многочисленных книгах, сын немедленно должен был кинуться на шею матери с раскаянием. Но Пашке книги читать некогда было, и Василиса, вздыхая, гордо удалилась, не дождавшись сыновьего раскаяния.

В горькой задумчивости добралась она до дома. Возле подъезда сидела незнакомая худая тетка с клетчатой китайской сумкой, которая, завидев Василису, спешно вскочила, будто ее и дожидалась.

– Матушка, помоги!

Василиса скривилась. Уж кому-кому, а этой старушенции она в матушки никак не годится.

– Помоги, мне в аптеку надо, а у меня этот баул, боюсь, не дотащусь или опоздаю. Ты уж посиди, голубушка, покарауль, я мигом, туда и обратно, – протараторила тетка и унеслась, шлепая грязными подошвами.

Василиса присела на скамейку и задумалась. И что же им теперь с Люсей делать? Как себя обезопасить? Проще всего, конечно, сидеть дома и не высовывать носа на улицу, но этот вариант отметался сразу. Во-первых, сколько так сидеть? Никто ведь к ним не придет и не скажет: «Все, вы свободны, можете гулять где угодно и сколько угодно». Во-вторых, через месяц, ну, может, чуть позже, у Ольги свадьба, а к ней надо готовиться, в-третьих, у них с Люсей щенок. Да и потом, есть ведь еще разные в-пятых и в-седьмых. Так что сидеть дома – не выход.

– Вот она! А ну-ка! – К Василисе вдруг подскочила растрепанная соседка из второго подъезда. С ней рядом толкалась еще одна тетка. Женщина рванула клетчатую сумку и стала вытягивать из нее влажную простынь, наволочки с заплаткой, розовые дамские трусы и полинявшую сорочку.

– Что вы делаете?! – возмутилась Василиса, вырывая из ее рук и запихивая белье обратно в сумку. – Совсем совести нет, по чужим сумкам лазают!

– Катя! Нет, ты глянь! Уперла мое белье с веревки, в свою торбу запихала и еще меня совестит… Ах ты ж, паскуда! А ведь вроде почтенная бабка… Отдай, говорю! – вцепилась растрепанная соседка в сумку.

Василиса встала за доверенную ей поклажу горой.

– Да что ж такое? Ну что за люди, даже присесть нельзя – сумки с руками рвут! – Она отрывала цепкие пальцы соседки от ручек сумки, отбрыкивалась и даже отпихивала соперницу ногой.

Бабища-соседка уступала Василисе в росте, зато брала шириной. Она сперва тащила сумку двумя руками, потом ухватилась одной, а второй исхитрилась вцепиться Василисе в волосы. За это получила от той два раза под зад, но рук не разжала. К борьбе подключилась вторая тетка, вторую звали Катей. Физического проку от нее было мало, поэтому она выла сиреной, призывая прохожих к сочувствию.

– Ой! Лю-у-ди-и добрыя-а-а! Это чаво ж деится-а! Ужо на рейтузы зарются-а! На наволочку с заплатой! И хде ж тая милиция-а?!

Кто-то ей посочувствовал и милицию вызвал. Та, как и полагается, не появилась. Тогда жильцы стали бороться с хулиганством самостоятельно – бабушка со второго этажа, например, вылила на головы драчуньям тазик холодной воды. К ней присоединился сосед с пятого этажа и помог ведром ледяной влаги. После этого он пригляделся и возмущенно скомандовал:

– Отставить! Мы поливаем нашу Василису Олеговну. Она у нас в подъезде живет.

Поливали, конечно, все троих женщин, сгрудившихся вокруг сумки, потому что те уже сцепились, точно сиамские близнецы, но публика теперь была на стороне Василисы.

– Василиса Олеговна, ты ее за лохмы хватай! Нечего на наших соседок кидаться! – кричали из окон, а понабежавшая откуда-то ребятня так просто скандировала, как на стадионе: – Ва… си… ли… са!

В конце концов на крик выскочила Люся и заорала, точно паровоз:

– Слу-у-шай сюда! Василиса, немедленно отдай тряпье! Отдай, говорю… А вы заберите свое белье, большое вам спасибо. Это была проверка бдительности у граждан. Всем спасибо!

Люся рявкала так убедительно, что ее заслушалась даже мокрая Василиса. А соседка, державшая ее за волосы, и вовсе скрючилась в подобии реверанса. Но едва ее пальцы ослабли, как Люся рванула подругу за руку и, не дав опомниться, поволокла домой.