Читаем без скачивания Неженка (СИ) - "Ann Lee"

Она гладила его по голове, по плечам.

— Пойдем, я уложу тебя спать, — тихо, ласково говорит она, и он подчиняется, встаёт и идёт за ней, потом ждёт, пока она его разденет, и только потом снова сгребает её в объятия и падает на кровать.

— Матвей, отпусти меня, — простит она, и он разжимает руки. — Ты обидел меня, и я всё еще злюсь, так, что отпусти меня, — она встаёт.

— Чего ты хочешь? — спрашивает он. — Сердце моё хочешь? Душу?

— Ты пьян, — Люба выключает свет, — давай поговорим завтра, а теперь спи, — и она выходит, закрывает дверь.

И Матвей лежит в этой темноте, вдыхая её аромат, который витает повсюду, представляет её образ, голос вспоминает, и успокаивается. Тяжесть в груди слабеет, растекается теплотой.

Не прогнала! Оставила! Нужен!

И он успокаивается, умиротворяется и засыпает с улыбкой на губах.

* * *

Он разлепляет глаза и долго не может вспомнить, как он сюда попал.

Они же поссорились, разбежались.

Бля! Он, что по синей лавке, забрёл к ней.

Потом обрывки воспоминаний, потихоньку вплывают в сознание.

Помнит, как стоял на коленях, как сдирал с неё одежду. Ой, дурак!

Матвей встаёт и, покачиваясь, бредёт в туалет, потом в ванную, умывается, рассматривает себя в зеркало.

Рожа опухшая, глаза красные, волосы торчат в разные стороны.

Ёпт! Переборщил он вчера с ромом.

Он выходит и замирает. Видит её. Она танцует на кухне, нацепив наушники, тихо подпевает.

Такая смешная, и трогательная!

Бля! Совсем ему мозг проела, если он вот так пялиться на неё готов, и слюни пускать. Она порхает по кухне, что-то готовит. На ней тонкое простое платье до колен, волосы в хвост собраны. Обыкновенная. И в то же время особенная. Каждое её движение для него словно проигрыш на невидимых струнах его души. Она замечает его, вытаскивает наушники из ушей.

— О проснулся, — улыбается, — у тебя там телефон разрывается, ответь, может что-то серьезное, я тебя не смогла разбудить. Но некая Машка, звонит не переставая!

Заебись!

— Спасибо! — хрипит он, разворачивается, собираясь идти, да только, не особо понимает куда. — А где мой телефон?

— В прихожей, там ты вчера раздевался, пока я тебя в спальню не отвела!

— Ага! Ещё раз спасибо! — и Матвей бредёт в коридор, находит на тумбочке телефон. Пятнадцать пропущенных от Машки. Ну, вот что ей опять надо? Ну, отдыхаешь ты, так и другим не мешай.

Телефон снова оживает.

— Да, — сипит он в телефон, голос не слушается, башка трещит.

— Матюш, ну наконец-то, — верещит Машка, — а ты где?

— Дома, — врет Матвей, облокотившись на тумбу.

— Чего врешь, — Машка обиженно тянет, — нет тебя дома, потому что я дома, и тебя здесь нет!

— Блядь, а ты чего прилетела что ли? — Матвей офигел от такой новости.

— Да поменяла билеты, и вернулась на два дня раньше. А ты где?

— Да ни где! Сейчас приеду! — и Матвей отключился.

Блядь! Вот же попал, так попал! Он потер опухшие веки, пытаясь привести мысли в порядок. А они как назло не приводились.

Он оделся, зашёл в кухню.

— Люба ты прости за вчерашнее, обещаю, больше не повторится! — говорит он и видит, как улыбка стекает с её лица.

— Я пойду! Ещё раз извини, за всё! — она молчит в ответ, и он разворачивается, и идёт на выход.

Даже проводить не вышла. Может и к лучшему всё это! Это жесть так от бабы зависеть! Ловить каждое её слово, движение!

Не привык Холод к такому. Словно зависимость от неё. А от зависимости только завязка помогает.

Уже стоя на улице, и ожидая такси, он ловит её силуэт в окне, и на душе мрачнеет, становится муторно.

Матвей отворачивается, стараясь усилием воли подавить все эти не типичные ему чувства, и её образ, возникший перед взором, тоже старается стереть.

Надо завязывать!

Часть 2

1

Планёрка тянулась целый час. Кажется, обсудили уже все моменты, но нет, всплывали новые обстоятельства, а с ними и новые вопросы.

Мне не терпелось вернуться в кабинет, там меня ждал новый проект. Последний месяц только им и живу. Вдохновилась по полной, и теперь так руки зудели продолжить работу.

Новая, свежая тема. Перспективный автор. Готовила релиз книги, разрабатывая стратегию и концепцию, чуть ли не вручную. Со мной всегда так, если я увлекаюсь, то бросаюсь в омут с головой.

Я грустно улыбнулась своим мыслям.

— Так, теперь по поводу «Sport And Life», Керимова, — из задумчивости вывел наш руководитель, и главный редактор, нашего издательства Всеволод Архипович.

— А что по поводу Керимова? — тут же встрепенулась я, задетая за живое, любимым проектом.

— А по поводу Керимова, всё хорошо, Любовь Эдуардовна, видел ваши черновики и наброски, и совершенно согласен, что релиз стоит устроить именно в спортивном клубе. Свежо, модно, и в тему!

— Всеволод Архипович, я ещё только разрабатываю эту концепцию, — немного резковато прозвучало, но не люблю, когда берут недоделки, вот закончу, потом и посмотрим.

— Всё прекрасно, говорю, — настаивал начальник, и немного ослабил галстук, откинулся на кресле, — у нас в городе, две большие сети спортивных клубов, «Спектр», и «FlexGim». Я думаю, что возьмём «Спектр».

Я возмущённо на него смотрю.

— Я планировала поработать с «FlexGim». Я уже и коммерческое предложение им послала.

— Ничего страшного, — Всеволод Архипович, скрещивает на груди руки, — пусть будет как запасной вариант. Подготовь ещё одно предложение, мы сегодня с тобой обедаем с генеральным директором «Спектра», Холодовым Матвеем Сергеевичем.

Я прямо воздухом подавилась, и привлекла всеобщее внимание. Постаралась скрыть растерянность, от новости, и опустила глаза.

Два месяца, я старалась обуздать ту боль, что осталось после ухода Матвея.

Два месяца я вычищала свои раны, затягивала и рубцевала.

Училась жить, не озираясь на тот кусок жизни, размером в неделю, что круто поменял мою жизнь.

Не вспоминать, не думать, занимать голову чем угодно, но только не им, и не копанием в себе, и поисками ответов на вопрос, почему он ушел?

Ушел и ушел!

Надо смириться и жить дальше. Я самодостаточная личность, а не придаток какого-то мужчины.

И я жила.

Помогала работа. После нового года уехала сразу в командировку, в Прагу, потом занялась новым проектом. На работе почти жила. Установка в голове не думать о нем, работала. Ну, подумаешь, во сне видела иногда. Ну, подумаешь, тоской сердце скручивает, и хочется сделать всё возможное, найти его, и упасть к ногам, и ныть один вопрос «почему?».

В один прекрасный момент остановилась перед зеркалом, разглядывая себя, и поняла, что не хочу больше видеть себя такой. В тот же вечер записалась к парикмахеру. Обстригла волосы, модно высветлила пряди. Стала другой. Немного помогло.

И так изо дня в день, выстраивала свою броню, из мелочей, деталей, нюансов, и тонкостей. И вот сейчас всё это разбивается, только потому, что я слышу его имя. А мне с ним надо встретиться и вести переговоры. Смотреть в светлые глаза. Находиться рядом, вдыхать его аромат. Жать руку.

И я поняла. Я не могу. Не могу. И не хочу. Его видеть и слышать. Потому что боюсь сломаться. Выдать себя. Выдать свою боль. Свою ущербность.

— Всеволод Архипович, я бы всё же настояла на «FlexGim». Новые залы, новое оборудование, подход другой, — гнула я свою линию, не говорить же что я не хочу встречаться с мужчиной, который пользовал меня неделю, а потом без объяснений ушёл.

— Любовь Эдуардовна, понимаю твою точку зрения, но мне кажется, что лучше сделать ставку на стабильность. «Спектр», пользуются уважением и доверием, как раз среди целевой аудитории книги, так как «FlexGim», могут не потянуть, и мы профукаем релиз. Я настаиваю на «Спектре».

Я сникаю, знаю, если Волчанский уперся, его ни как не переубедишь. И если честно, я бы тоже выбрала «Спектр», если бы не Холодов.

— Ну а мне обязательно с вами на обед, — делаю последнюю попытку откосить от встречи.