Читаем без скачивания Несокрушимый Арчи - Пелам Вудхаус

— Хитрый план! — сказал он. — Весьма хитрый план! У этого Паркера мозг, видимо, не низшего порядка. Я бы с удовольствием ощупал шишки его черепа.

— А я с удовольствием наставил бы их ему побольше, — сказал мистер Брустер и перевел дух. — Ну что же, — сказал он, — раз я оказался между мошенником-камердинером и идиотом-зятем, полагаю, мне следует быть благодарным, что я хотя бы не лишился своей собственности, пусть даже и заплатил двадцать три сотни долларов за ее сохранение. — Брустер обернулся к Арчи, погрузившемуся в глубокую задумчивость. Он как раз вспомнил про злополучного Билла. Минует много полнолуний, много тоскливых полнолуний, прежде чем мистер Брустер окажется в настроении сочувственно выслушать историю юной любви. — Отдайте мне статуэтку!

Арчи продолжал рассеянно поигрывать Понго. Теперь он обдумывал, как тактичнее сообщить Люсиль печальную новость. Бедная девочка будет так разочарована.

— ОТДАЙТЕ МНЕ СТАТУЭТКУ!

Арчи отчаянно вздрогнул. На миг Понго словно повис между небом и землей, подобно гробу Магомета, затем сила тяжести дала о себе знать, Понго упал и с треском раскололся на мелкие куски. В ту же секунду послышался стук в дверь, и в комнату вошел смуглый зловещего вида мужчина, который воспаленному взору мистера Брустера показался членом правления шайки «Черная рука». Имея в своем распоряжении любое время, злосчастный Сальваторе избрал именно этот момент для изложения своей просьбы.

— Вон! — взревел мистер Брустер. — Я не вызывал официанта!

Арчи, оглушенный катастрофой, опомнился в достаточной степени, чтобы поспешить на защиту. Как-никак именно он спровоцировал Сальваторе явиться сюда, и, как горячо Арчи ни желал, чтобы тот избрал для своих деловых переговоров более благоприятную минуту, он чувствовал себя обязанным поддержать его до победного конца.

— Да послушайте! Секундочку! — сказал он. — Вы не совсем поняли. Собственно говоря, этот типчик, между прочим, угнетаем и попираем и что еще там, и я рекомендовал ему перехватить вас и произнести несколько точно выбранных слов. Разумеется, если вы предпочтете… в какой-нибудь другой раз…

Но мистеру Брустеру не было дано отложить беседу. Не успел он набрать воздуха в грудь, как Сальваторе заговорил. Он был сильным настойчивым собеседником, которого нелегко перебить, и миновала почти минута, прежде чем мистеру Брустеру удалось вставить хоть слово. Но тогда он не потратил это слово зря. Хотя он не был полиглотом, но все-таки разобрал, что официант недоволен условиями в его отеле, а мистер Брустер, как уже намекалось, не тратил времени на тех, кто выступал с критикой «Космополиса».

— Уволен! — сказал мистер Брустер.

— Но послушайте! — запротестовал Арчи. Сальваторе произнес что-то вроде цитаты из Данте.

— Уволен! — категорично повторил мистер Брустер. — И жалею только, — добавил он, злобно взирая на зятя, — что не могу уволить и вас.

— Ну, — сказал профессор Бинстед весело, нарушая угрюмую тишину, которая воцарилась в комнате вслед за упомянутой вспышкой мистера Брустера, — если вы дадите мне мой чек, Брустер, я, пожалуй, пойду. Две тысячи триста долларов. Открытым чеком, пожалуйста. Тогда я успею забежать в банк за углом и получить деньги до обеда. Чудесно!

Глава 12

Ясные глаза — и мошка

«Эрмитаж» (бесподобные виды, великолепная кухня, Дэниел Брустер, владелец) был живописным летним отелем в зеленом сердце гор, построенным тестем Арчи вскоре после того, как он стал собственником «Космополиса». Мистер Брустер редко бывал там, предпочитая сосредоточиваться на Нью-Йорке, так что Арчи и Люсиль, завтракавшим в полной воздуха столовой дней через десять после событий, описанных в предыдущей главе, приходилось довольствоваться лишь двумя из обещанных приманок. За окном с их стороны открывался порядочный ломоть бесподобного вида; некоторые образчики великолепной кухни уже стояли на их столике, а тот факт, что взгляд тщетно разыскивал бы Дэниела Брустера, владельца, не вызывал — во всяком случае, у Арчи — ощущения невосполнимой утраты. Нет, он переносил его мужественно и даже с энтузиазмом. По мнению Арчи, этому месту для того, чтобы окончательно стать земным раем, требовалось лишь одно — чтобы мистер Брустер находился от него на расстоянии около сорока семи миль.

В «Эрмитаж» они приехали по предложению Люсиль. Мистер Брустер вообще мало походил на солнечный луч, но в дни, последовавшие за инцидентом с Понго, он столь угрюмо взирал на мир и особенно на своего зятя, что, по мнению Люсиль, ему и Арчи следовало на время расстаться — точка зрения, с которой ее супруг от души согласился. Он блаженствовал в «Эрмитаже» и теперь поглядывал на вечные горы с теплой благожелательностью здорового мужчины в процессе отличного завтрака.

— День опять будет лучше некуда, — заметил он, созерцая умытый росою ландшафт и клочья утреннего тумана, уносившиеся с ветерком, будто легкие клубы дыма. — Как раз такой день, когда тебе следует быть здесь.

— Да. Жаль, что мне необходимо уехать. Нью-Йорк будет жарче раскаленной печи.

— Не езди. Отложи.

— Боюсь, это невозможно. У меня примерка.

Дальше Арчи не стал ее уговаривать. Он уже был мужем со стажем и успел усвоить всю важность примерок.

— Кроме того, — сказала Люсиль, — я хочу повидать папу (Арчи проглотил возглас удивления). Вернусь завтра к вечеру. Ты отлично проведешь время.

— Царица моей души, ты знаешь, что время без тебя отличным не бывает. Ты знаешь…

— Да? — одобрительно прошептала Люсиль. Ей никогда не надоедало слушать такие объяснения Арчи.

Но голос Арчи замер. Арчи уставился в глубину столовой.

— Черт! — воскликнул он. — Ну и жутко же красивая женщина!

— Где?

— Вон там. Только что вошла. Послушай, какие изумительные глаза! По-моему, я таких глаз еще не видел. Ты заметила ее глаза? Просто блистают. Жутко хорошенькая женщина!

Хотя утро было на редкость теплым, их столик словно бы овеяло холодом. Лицо Люсиль как будто слегка оледенело. Она не всегда разделяла юные непосредственные вспышки энтузиазма, внезапно охватывавшего Арчи.

— Ты так думаешь?

— И фигура изумительная.

— Да?

— Ну, я хотел сказать более или менее ничего, — сказал Арчи, вновь обретая некоторое количество того интеллекта, который поднимает человека выше уровня лесных зверей. — И конечно, не такая, какими я восхищаюсь.

— Так ты с ней знаком, верно?

— Абсолютно и вовсе нет, — поспешно сказал Арчи. — В первый раз ее вижу.

— Ты видел ее на сцене. Это Вера Сильвертон. Мы видели ее в…

— Ах да, конечно. Мы ее видели. Послушай, а что она делает здесь? Ей же надо быть в Нью-Йорке, репетировать. Помнится, я встретил, как бишь его там… ну, ты знаешь… типчик, который пишет пьесы и всякое такое. Джордж Бенхем… Помнится, я встретил Джорджа Бенхема, и он сказал мне, что она репетирует в его пьесе под названием… название я забыл, но помню, что название у нее, во всяком случае, было. Ну, так почему она не репетирует?

— Вероятно, устроила истерику, разорвала контракт и уехала. Она всегда так. Тем и знаменита. Она, видимо, ужасная женщина.

— Да.

— Я не хочу говорить о ней. Она была замужем за кем-то и развелась с ним. А потом вышла замуж за кого-то еще, и он развелся с ней. Уверена, два года назад волосы у нее были другого цвета, и я считаю, что женщина не должна так безвкусно мазаться, а ее одежда абсолютно не подходит для загорода, а жемчуг этот никак не может быть настоящим, и мне противно смотреть, как она закатывает глаза, а розовый цвет ей совсем не идет. По-моему, она жуткая женщина, и я предпочла бы, чтобы ты перестал говорить о ней.

— Ладненько, — послушно ответил Арчи.

Они завершили завтрак, и Люсиль отправилась к себе уложить сумку. Арчи неторопливо вышел на террасу, где он курил, общался с природой и думал о Люсиль. Он всегда думал о Люсиль, когда оказывался в одиночестве, а особенно в поэтической обстановке, подобной бесподобным видам, окружающим отель «Эрмитаж». Чем дольше он был женат на ней, тем больше священные узы представлялись ему абсолютной конфеткой. Мистер Брустер, конечно, считал их брак одним из самых страшных мировых бедствий. Но на взгляд Арчи, его брак был и оставался очень даже ничего. Чем больше он думал, тем больше изумлялся, почему такая девушка, как Люсиль, связала свою судьбу с типчиком третьего сорта вроде него. Его размышления, короче говоря, были именно такими, каким следует предаваться женатому человеку.

От них его отвлек какой-то вскрик или вопль почти у самого локтя, и, обернувшись, он увидел сногсшибательную мисс Сильвертон совсем рядом. Волосы сомнительного цвета блестели на солнце, а один из раскритикованных глаз был крепко зажмурен. Второй умоляюще смотрел на Арчи.