Читаем без скачивания Другой вагон - Л. Утмыш

— Хватит! Ножом резать меня можешь, а жить не можешь? Конечно, конечно. Я же и судно поднесу, и спину помою, и по больничкам вожу. А ты мне в ответ вот. — Она показала тоненький след дугой от пореза на пол щеки. Вытянула руку. На локтевом сгибе зашитый аккуратными стежками шрам сантиметров 10. Задернула сорочку. Выше колени неровно сросшийся шрам от ножевого ранения.

Однажды случайной свидетельницей семейных ссор стала племянница Камилы. Малышка пустила струю от страха. Камила струю не пускает, выработала готовность бежать от опасности. Слава Богу, Коля в коляске, иначе — неизвестно чем бы закончилась его «горячо» доказываемая любовь к жене.

— Зачем прошлое ворошить? Я же попросил прощения за те случаи. Я же тебя люблю, жить без тебя не могу.

— Ненормальная у тебя любовь! Я с тобой полгода в больнице жила, когда ногу резали. Как ты меня за это «отблагодарил»?

— Это не я. Это диабет делает меня агрессивным.

— Ах, диабет. Ты ни при делах. Нет, я не буду с тобой жить. Убьешь как-нибудь. Мама каждый раз говорит, тревожно мне за тебя.

— Конечно, конечно. Она же меня терпеть не может.

— А ты ее ненавидишь. Скажи, вот за что? Она помогает нам, а ты моих родственников ненавидишь.

— Потому что они на первом месте для тебя, я на втором.

— В чем это выражается? Я не обслуживаю тебя? Денег не зарабатываю? Уродина, что тебе стыдно со мной?

Камила — рослая, статная женщина, с кучерявыми волосами, большими с зеленой проволокой карими глазами. Женщина не понимает, насколько она хороша. Коля ей об этом не говорит.

— Не спишь рядом со мной. На диван уходишь.

— Ты сам сказал, храпишь, уснуть мешаешь.

— Я умру без тебя.

— Хватит.

Женщина собралась, ушла хлопотать по его делам. Вернулась вечером выжатая, как лимон. И продолжила жить со своим домашним тираном. На вопрос почему, отвечает, жалко, не могу его оставить одного, он без меня жить не может.

Особенный цыплёнок

Жила-была семья в городе, и сейчас она там живёт. Семья это папа, мама, два сына. Летом семья выезжает в деревню, где круглый год живут дед с бабкой. Знакомым семья говорит, что лето они провели на даче. Младшего Малая отвозят в деревню весной, как только зазеленеет травка. Первый снег припорошит землю — увозят в город.

Малай любит жить в деревне. Двор в деревне это большой зоопарк. Куры и утки выпускаются на выгул, копошатся в земле, выискивая съестное. К столбу у ворот на длинном канате привязывается барашек. Он щиплет травку, которая за воротами не затоптана домашними птицами. Клетки с кроликами выносятся из клети, выставляются на солнышко, чтоб ушастые позагорали. Кот Чёрный и пёс Барбос свободно прогуливаются двору. Корову с телёнком дед отводит на выпас к ближайшему холму.

Рядом с Малаем живёт Славная девочка. Они дружат. Перешептываются втайне от взрослых, рассматривают сокровища, рассказывают страшные истории. Пьют чай с пирожками, которые их бабушки пекут по очереди.

Однажды, в солнечный майский денёк, Малай вошёл следом за бабушкой в курятник. Они прошли в отгороженный угол сарая. В узле стоит деревянный ящик. Возле ящика беспокойно квохчет наседка. Последыш выводка пытается выбраться на белый свет, да не может. Скорлупа надтреснута, но не отпала. Силёнок не хватает цыпе пробить броню. Зурани осторожно зажала яйцо в кулак, вышла из курятника. На свету отколупала скорлупки от тельца птенчика. Последыш запищал. Внук огласил Вселенную радостным криком:

— Зурани цыплёнка родила!

Семья высыпала во двор, столпились вокруг, любовались цыплёнком. Бабай принял птенчика от бабки, понёс в кухню. Обсушил прибыток сухой тряпицей, присоединил к братьям и сёстрам. Цыплята тесно жались друг к другу. Образовали волнующийся от сквозняка или резкого звука комок оживших одуванчиков. Шевелящийся комок стоял в картонной коробке от телевизора аккурат под яркой лампой. Птенчики тонёнько посвистывали. От них шёл кислый запах. Семья стойко переносила неудобства.

— Почему они плачут? — Спросил Малай взрослых.

— По мамке скучают, — ответила Зурани.

Не успел он спросить, видит, дед несёт из курятника их мамку. Он опустил наседку в коробку. Детки мигом спрятались под её крыльями. Кто им подсказал так сделать, мальчик не знал, спрашивать не стал. Он увлёкся семейством в коробке. Двое цыплят взобрались на мамкину спинку. Малай присел на корточки. Пальчиком погладил хулиганов по бархатным головкам. Выводок утих.

Со следующего дня мальчик был чрезвычайно занят. Он следил за птенцами. Задавал кучу вопросов.

— Почему им желток дают?

— Зубов у них нет, их мягкой едой кормить положено. — Зурани растолкла сваренные желтки пальцами, высыпала в миску перед цыплятами. Те с радостью желтки слопали.

— Почему лампа горит днем?

— Чтоб теплее было.

— Почему они кефир пьют в обед?

— Чтоб животики не болели. Цыплёночек мой, кефир будешь?

Мальчик согласно мотнул головой. Раз цыплята противный кефир пьют, он тоже выпил, чтоб живот не болел.

Куриный выводок прожил на кухне три дня. Тем временем Бабай побелил деревянные части детского отделения курятника, постелил сухое сено, заменил старые миски на новые. Затем перевёл выводок с наседкой обратно в курятник.

Днём куриное семейство выходило во двор. Квоха обучала цып клевать еду, рыть землю когтями, вытягивать ножку. Сама почти не ела, редко клевала зёрнышки. Склёвывала малышня — училась.

Как только к деткам приближался чужой, курица хохлилась. Грозным видом отгоняла непрошенных гостей. Защищал цыплят и Малай. Он следил, чтобы соседские коты не напали на выводок.

Пили птенцы только кипяченую воду, ели только свежую кашу, каждый раз разную. Мальчик и Барбос бдительно охраняли их. Тем не менее, двоих цыплят не стало. Их окоченевшие тельца дед прятал с глаз долой, чтоб внук не горевал. Мальчик всё равно горевал. Он умел считать, помнил, сколько их должно быть.

Цыплёнок, которого Зурани родила, узнавал Малая. Мальчик был второй человек, которого он увидел, когда вылупился на белый свет. Если Малай появлялся во дворе, птенец подбегал к нему, клевал за шнурки, и тот его гладил.