Читаем без скачивания Современные старцы Горы Афон - Херувим Карамбелас
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Однажды ночью в уши отца И., главного экклезиарха, искуситель нашептывал соблазнительные слова: «Ты опять собираешься проснуться в полночь и бить в симантрон? Ты снова собираешься оборвать свой сладкий сон? Нужно ли каждую ночь подвергаться испытанию? Ты устал! Пусть второй экклезиарх бьет в симантрон. Скажи, что ты болен, дай телу своему немного отдохнуть. Позволь себе выспаться хоть разок».
Через некоторое время раздался голос другого экклезиарха: «Отец И., что происходит? Почему ты опаздываешь? Время прошло». — «Брат, я не могу этого сделать, чувствую себя плохо. Бей в симантрон сам, болен я».
С третьим обнесением симантрона вокруг храма братия пошли на свои места, и служба началась, как обычно. А отец И., побежденный бесом нерадивости, как парализованный, погрузился в глубокий сон. «Лишь одну ночь, — говорил он в себе, — отдохну».
Второй экклезиарх сообщил отцу Игумену об этом чрезвычайном происшествии. Тот понял, что дело не в болезни, но в другом. Он и не помыслил оставить это. Было необходимо вмешаться и пресечь зло в самом начале, убить страсть в зародыше. Так святые Отцы объясняют слова: «Дщи Вавилона окаянная…Блажен, иже имет и разбиет младенцы твоя о камень» (Пс.136:8–9).
Если дать им возрасти, трудно будет уничтожить сих детей Вавилона.
Отец Афанасий уже знал, как быть в данном случае. «Больной» же никак не ожидал того, что произойдет.
Многие отцы видели с изумлением, как несколько иереев в облачениях вышли из церкви. Куда они могли шествовать? Куда же, как не в келью отца И! И сказали они ему: «Мы пришли окропить твою келью святой водой и совершить помазание, дабы ты выздоровел».
Смущенный неожиданным визитом, отец И. вынужден был оставаться в постели и, нравилось ему это или нет, наблюдать, как отцы кропят святой водой. Он был сильно смущен, он желал остаться один. Но иереи продолжали молиться, его же мучила совесть. Отец И. прочувствовал свое бедственное положение, испугался, что из-за него унижаются святыни. От этой мысли изошла боль.
Священники по окроплении кельи приступили было к помазанию «больного», но тот вскочил, не в силах более терпеть: «Нет! Нет, отцы! Не совершайте помазания! Достаточно. Все прошло, я чувствую себя хорошо. Я иду немедленно на службу. Со мной все в порядке».
Этого было достаточно) И никогда более не поддавался он искушению притвориться больным. Но и в тоже время, не мог он не поразиться тому, сколь высокий пастырь Старец, Диагноз и лечение были превосходны, несмотря на то, что Старец не имел никакого образования.
Бывали и еще подобные случаи. И во всех побеждала мудрость отца Афанасия.
Монах, думавший, что серьезно болен и не пришедший к утрене, понял, что здоровье у него превосходное. Так, отец Геласий, предполагая, что священник со святыми мощами придет благословить его, и потом его заберут в больницу на обследование, сумел забыть про чудовищную головную боль и не замедлил явиться на свое место в церкви.
У Старцев Святой Горы было чудесное умение управлять души. Где они черпали свою мудрость? Автор «Лествицы» отвечает:
«Истинный учитель тот, кто непосредственно принял от Бога книгу духовного разума, начертанную в уме перстом Божиим, то есть действием осияния, и не требует прочих книг».
О, мудрость святых Старцев! Ты можешь как дым рассеивать вражеские козни. Все твои дела увенчиваются успехом. Дай нам, Боже, в духовном рвении нашем обрести такую же мудрость. Тогда в душах наших расцветет вера, что Бог помнит людей Своих.
Брошенная метла
В жизнеописании преподобного Саввы Освященного приводится интересный случай, который показывает, как он наставлял своих монахов быть рачительными и бережливыми.
В Лавре в гостинице для странников проходил послушание монах по имени Иаков. Небрежно относясь к своей службе, он однажды сварил слишком много бобов, больше, чем нужно было; бобов осталось от обеда столько, что и на другой день с избытком бы хватило на обед, но он выбросил остаток за окно, в поток. Увидев сие, преподобный Савва сошел незаметно в поток, собрал выброшенные бобы, принес в свою келию и посушил немного на солнце. Несколько спустя, Преподобный сварил сии бобы и, приготовив из них кушанье, позвал к себе Иакова обедать. За обедом Старец сказал Иакову: «Прости меня, брат, что я не угостил тебя так, как хотел, и, может быть, не угодил тебе кушаньем; не умею хорошо готовить». Иаков же сказал: «Право, Отче, ты прекрасно приготовил сии бобы, я давно не едал такого кушанья». Старец отвечал:
«Поверь мне, чадо, что это те самые бобы, которые ты высыпал в поток; знай же, что кто не может горошка бобов приготовить в меру, чтобы ничего не пропало даром, тот не может заведовать монастырем и управлять братиею. Таки Апостол говорит, «аще же кто своего дому не умеет правити, како о церкви Божией прилежати возможет?» (1 Тим. 3:5)» Услышав сие, Иаков устыдился своей нерадивой службы, раскаялся и просил прощения. Он понял, что все, принадлежащее монастырю, будь это пища или что-либо другое, — ничего не должно пропадать даром, но использовать нужно все экономно и бережно.
Но вернемся в Григориатскую обитель, чтобы наблюдать там подобное. Однажды, когда отец Афанасий из окна своего кабинета смотрел на море, увидел, как какой-то предмет пролетел в воздухе и упал на камни у берега. Старательно вглядевшись, он понял, что это была старая метла.
Через несколько минут между Старцем и одним из монахов состоялся следующий разговор
— Это ты выбросил метлу?
— Да, Старче.
— А зачем ты ее выбросил?
— Она сломалась, и ее нельзя больше использовать.
— Да, но с длинной ручкой ведь все в порядке. Почему ты ее выбросил?
— Прости мне, Отче. Я не подумал об этом.
— А следовало бы подумать. Один из братии пошел в лес и срезал с дерева ветвь, снял с нее кору, вырезал и придумал форму. Это большая работа! А ты, будто это все ничего не значит, просто ее выбросил. Мы могли бы ее удобно использовать для другой метлы. Спустись сейчас же вниз со скалы и принеси ее обратно.
Несчастный монах! Ему предстояло проделать долгий путь, чтобы спуститься со скалы. И при этом необходимо было ступать очень осторожно, дабы не сорваться вниз. А кроме того, он терпел душившую его обиду, как позднее признался сам. Он думал: «Старец дал мне бессмысленное послушание! У меня столько же шансов упасть в море, сколько найти эту бесполезную метлу!»
Но
