Читаем без скачивания Братья. История масонства в России - Наргиз Асадова

Масоны сравнивают свою деятельность преобразовательную с работой над диким камнем. Дикий камень следует ошлифовать с помощью мастерка, резца, с помощью молота.

Н. АСАДОВА: Но для этого нужно, чтобы в Москве появился этот камень.

Л. МАЦИХ: В Москве они камня не планировали, более того, в Москве было запрещено при Петре каменное строительство. Вот даже как. То есть, Москву он бросил. Брюс Москву любил, Прокопович и Пётр — нет. Они считали Москву воплощением замшелой затхлости. А Петербург — это город полностью каменный. Тут есть штришок интересный филологический. На немецком и голландском название города, новой столицы России звучит «Sankt Petersburg». Эта «s» — это притяжательная частица, т. е. перевод правильный — это город святого Петра. А по-русски эта «с» выпадает — Санкт-Петербург, никакой «с» нет, и получается святой город Петра.

Они это сознательно переосмыслили и Петр получил легетимацию, скажем так, на роль демиурга, настоящего творца новой России. Вот масоны, продолжая эту аналогию, они говорили как до Петра не над кем было работать, работы производить, камня не было, было первобытное некое состояние, деревянное. И Русь рисковала остаться деревянной. И это было бы величайшим бедствием. Не об этом ли писал Пушкин в «Медном всаднике»?

О мощный властелин судьбы!Не так ли ты над самой безднойНа высоте, уздой железнойРоссию поднял на дыбы?

В чём пропасть и бездна? А в том, что так и остаться деревянной и повторить участь держав, которые делят, т. е. колониальных держав. Например, Польша. Они много о себе понимали, их взяли и разделили. А Россия стала каменной, технологичной и вошла через этот камень в коалицию ведущих европейских держав.

Н. АСАДОВА: Возвращаясь к екатерининским временам. Ведь среди её сподвижников было огромное количество масонов.

Л. МАЦИХ: Практически все её видные сподвижники были масонами.

Н. АСАДОВА: Да, и одним из них был Иван Перфильевич Елагин, герой нашего сегодняшнего повествования.

Л. МАЦИХ: Достойнейший человек.

Н. АСАДОВА: Что мы о нём можем сказать?

Л. МАЦИХ: В своём роде классический образец масона екатерининской эпохи. Он прошёл очень любопытный путь от иллюзий юношеских и слепого очарования масонством, через разочарование, ибо он столкнулся с такой внешней помпезностью и с ритуалами, которые казались ему пустыми игрушками, как он сам писал. И он порвал с масонством. А затем, заинтересовавшись ключевыми вопросами мироздания, главными вопросами бытия, он опять пришёл к масонству через тех людей, которые воплощали лучшие черты вольных каменщиков. И присоединился к масонству уже на новом уровне понимания. И дослужился до самых больших в истории российского масонства чинов.

Н. АСАДОВА: Давайте же посмотрим на портрет нашего сегодняшнего героя, который написал Алексей Дурново, а озвучил на этот раз Евгений Бунтман.

Е. БУНТМАН: Иван Перфильевич Елагин мечтал о военной карьере. Свой путь он начинал в кадетском училище, из которого выпустился в чине прапорщика. Но военная карьера не задалась. И в результате Елагина мы знаем главным образом, как деятеля российской культуры. Поворотным моментом в его жизни стал 1758 год, когда будущего царедворца арестовали по обвинению в заговоре против императрицы Елизаветы.

Можно сказать, что тогда Елагин отделался лёгким испугом, а именно — ссылкой в Казанскую губернию. Оттуда он вернулся, когда на престол взошла Екатерина II. Императрица всегда питала к нему симпатию и приняла Елагина при дворе, сделав своим подчинённым.

При этом есть легенда, что этому очень противился знаменитый екатерининский фаворит Григорий Орлов. Но ни его могущество, ни влияние на императрицу не помешали карьере Елагина. В следующие годы он часто менял должности, но от Екатерины никогда не отдалялся.

Состоял в кабинете Её Величества по принятию челобитных, служил в комиссии по вину и соли, занимался организацией спектаклей. При этом был ещё и сенатором. А императрица как-то в шутку назвала себя канцлером г-на Елагина. При этом Иван Перфильевич сыграл важную роль в становлении российской культуры. Тринадцать лет он был директором императорских театров страны, при нём основано театральное училище, а опытные актёры выезжали в Западную Европу набирать труппы. Ещё одна особенность Елагина. Он один из немногих приближённых Екатерины сумел подружиться с её сыном — императором Павлом.

В общем и целом Елагин не был видным политиком, но при дворе государыни императрицы играл роль важную и значительную. При этом никогда не скрывал того, что принадлежит к масонам и между ними является личностью весьма уважаемой. Что, к слову, немного охладило его отношения с Екатериной, но карьеры его не испортило. В общем, Елагин знал своё дело. А в свободное время, если можно так выразиться, занимался литературой и учил других.

Среди самых известных русских писателей, попавших под его влияние, был автор «Недоросля» Денис Иванович Фонвизин, который некоторое время состоял при Елагине секретарём.

Н. АСАДОВА: Это был портрет Ивана Перфильевича Елагина, нашего сегодняшнего героя, написанный Алексеем Дурново и озвученный Евгением Бунтманом.

Л. МАЦИХ: И написан, и озвучен великолепно. Единственное, что я бы добавил к этому великолепно сделанному портрету — это картину внутренних метаний Ивана Перфильевича. Внешняя канва жизни безупречно передана. Но надо сказать, что он был человек внутренне очень расколотый и мятущийся. Он был такой ищущий человек. И искал он истину. Ничего иного ему не надобно было.

Н. АСАДОВА: А как он к масонству пришёл? Именно через поиск истины?

Л. МАЦИХ: да, он пришёл через поиск истины и разочаровался. И писал свою автобиографию, великолепным, кстати, слогом, предшествующему пушкинскому прозаическому слогу. Он писал, что ничего он не нашёл, кроме пустых игрушек, это я рассказываю своими словами, стремления нажиться за счёт ближнего, напиться вином и орать какие-то чудовищные песни. Ничего ему в масонстве не понравилось. Он пришёл с пустыми надеждами, а пришёл со смешными разочарованиями, я бы так сказал.

Но в нём жил этот червь познания. Он не мог жить, не поняв главного, экзистенциальных основ бытия, ни карьера царедворца, ни счастье в личной жизни, ни деньги, ни дворцы, которые ему жаловали, его не наполняли ощущением внутренней гармонии. И он опять стал искать знакомства с масонами, как он выразился — «с людьми, которые состарились в масонстве», т. е. с опытными, не с выскочками, не с шарлатанами и самозванцами.

Н. АСАДОВА: Каковых, кстати говоря, в масонстве было немало, имеется в виду выскочек.

Л. МАЦИХ: Каковых немало в любом общественном движении, кроме самых замечательных политических партий, где всё безупречно. Как сказал один поэт замечательный греческий — худших везде большинство.

Н. АСАДОВА: И масонство не исключение.

Л. МАЦИХ: Кроме слушателей «Эхо Москвы», разумеется. И масонство, безусловно, не исключение. Но он искал не средних и не наиболее репрезентативных, он искал лучших. И нашёл таких. И познакомившись с носителями масонской мудрости, он задал себе вопрос, я процитирую: «Стал я думать, нет ли в нём (масонстве) чего-нибудь им, яко знающим, притягательного, а мне, яко невеже, сокровенного?» И вот этот вопрос стал ключевым, поворотным пунктов его жизни. И он пришёл опять к масонам, посвятил всю свою дальнейшую жизнь изучению масонской архивы, как тогда говорили.

Он потратил очень немалые деньги на приобретение гигантского количества книг, рукописей, чертежей, планов. Когда его архив разбирали, Екатерина была потрясена тем, сколько времени он, оказывается, на это всё тратил, успевая при этом быть царедворцем и человеком вполне светским. И жалел он только о двух вещах: он говорил на европейских языках, но плохо знал древние. И особенно сожалел, что не знал иврита и греческого. Познакомился с неким Станиславом Эли, который был наполовину поляк, наполовину еврей.

И тот стал его наставником в «Каббале». И Елагин, заслужив два величайших титула в российском масонстве, был не только отмечен внешними знаками отличия, но и по заслугам пользовался авторитетом во всём, что касается сокровенного масонского знания. Он знал более остальных. При нём, правда, была некоторая такая борьба внутри лож, но это вряд ли было кому-то интересно, кроме братьев, которые между собой соперничали. Иван Перфильевич был отнюдь не ангел и соперничества не терпел. Он хотел во всём быть первым.