Читаем без скачивания Рассказы и сказки - Роман Волков

Поет Мал, а сам все на Весну поглядывает, будто бы не песню поет, а для нее вещает. Зарделась молодуха, личико отвернула, а Мал только улыбается. Волос у него светлый, очи – синие, как трава небесная.

- Любо поешь, - говорит Весна.

- А ведь это мой кощун, сам сочинил, - Мал ей.

- Как сам!

- А вот так вот! Да это еще и не самый лучший.  Пошли до моей избы, я там тебе еще спою.

Тут Вешенка наша призадумалась. Негоже мужней женщине по чужим мужикам ходить. Хотя что за муж – не венчались, вокруг дуба не ходили, так, живут и живут. Никто не осудит. Ну а что Медведь, он и не узнает ничего, а если и узнает, что ж с того, песни что ль не можно послушать? От самого-то и слова не дождешься, все молчит, как немтырь.

Так и пошла к Малу. Сели на лавочке, взял Мал свои гусли-самогуды. А тут как раз и Солнце заходить стало. Вышла на небо Морена со своим Солнышком, черным. Опустила ладони лунные на молодых. Запел Мал, застонал, закричал про любовь, про Ладу, про то, что все он для любимой сотворит. Взлетели слова его по всей земле. Улыбнулась Морена, обняла Весну, шепнула ей в уши слова заветные. Задрожала девица и прильнула к Малу.

- Холодно, здесь, пройдем в избу, - говорит ей Мал, - я тебя медом хмельным угощу.

- Дак я хмельного сроду не пила.

- Ну так попробуешь.

И прошли в избу.

А Медведь за полночь пришел с охоты, смотрит –  темно в доме. Видать, жена спать легла, думает. Развел костерок, выпотрошил кабаниху, порезал когтями на куски. Потом в листья обернул, травами присыпал и в угли положил. Зачерпнул медку из бадьи и сидит, похлебывает. Вскоре на весь лес, на всю весь запахло мясом жареным, сочащимся.

Отрезал Медведь самый сладкий кус, положил Роду-батюшке, а второй кусок – Велесу, скотьему богу, что на охоте ему помогал. Взблагодарил их, восславил, потом по кусочкам в огонь и духам раскидал. А остальное мясо вынул, положил на пень, что во дворе стоял, травами-злаками лесными украсил, сбитня горяченького разлил в чаши. И стучит в стену, мол, жена, пошли вечерять! А оттуда молчок. Что такое? Взял из костра лучинку, заходит в избу, смотрит на постель – а там только шкуры смятые и нет никого. Посмотрел на пол – крови нет. Куда ж жена подевалась? Гулянья-то давно кончились.

Вышел во двор, ест мясо, а оно горьким кажется, пьет мед, а он еще горше, так и нейдет в горло. Походил по лесу, поискал Весну. Так и нет ничего. Ну, что ж, пошел спать.

Прошел день, второй, Медведь наш уж и охотиться перестал, места себе найти не может. Надобно, думает, к меньшому брату сходить. Он хоть в годах помладше, но по женскому полу более меня осведомлен, может чего и подскажет.

Подходит к избе, глянул в окошечко, да так и обмер: видит, Весна в грязном переднике стоит у печи с ухватом, а Мал сидит в одной исподней рубахе за столом и из братины пиво хлыщет. Он аж ревнул тихонечко, те чуют неладное, глядь в окошко, ну и сразу его увидали. Замешкались, но Мал сразу собрался, выходит на улицу.

- Здорово, брат.

- И тебе того же. Ты что ж это –  жена-то чего у тебя делает. Я уж весь лес ее обыскал.

- Так это, брат, зашла песни послушать, да и прижилась чего-то.

Боялся, конечно, Мал, что даст ему Медведь буздыган по сопатке, так и дух вон вышибет, да знает – Весна в спину глядит, платок теребит.

- Да как же так! Веснушка, да как же! Дак разве я тебя чем обидел? Да разве я тебe мяса вволю не давал?

Тут Весна вышла и отвечает:

- Ишь, как сразу заговорил! А раньше-то словечка ласкова и клещами с тебя не вытащишь! Мясо-то, я тебе не волчица! А Малушка мне песни поет, говорит ласково, хоть и мяса не видала у него ни разу, дак все равно назад к тебе не пойду.

А Медведь ушел, добавила:

- Слыхал: соловья баснями не кормят. Я хоть у Медведя вволю ела. Теперь уж и сама не знаю, чего я к тебе пришла.

Тут Мал обнял ее, опростоволосил, по голове гладит, целует, стихи шепчет, она вроде и оттаяла. Потом взял ее на руки и отнес на кровать, тут она и решила остаться.

А Медведь крепко огорчился, целый день ходил смурной, только бошку чесал. Потом подошел со двора, когда Мал свиней кормил, и говорит тихонечко:

-Мал, слышь-ка, а научи меня на гуслях играть. Авось верну я к себе жену-то.

А тот только с кровати встал, опустошенный весь, словно через соломинку его выдули.

- Дай-ка лапу,- говорит. Тот сунул через плетень, Мал взял, перевернул, и говорит, - э, нет, не выйдет у тебя ничего. Ты когтями своими лося наполы разшмотаешь. А тут – гусли! Там же струны, они музыку рожают, к Богам тебя превозносят. А ты не то что гусли, ты и пенек, на котором их положишь, разчетвертишь.

Медведь глянул – и впрямь, не когти, а мечи засапожные, особенно когда лапу напряжешь. Видит, у Мала в руке топорик, он в саду кустики подрубал, так и брякни ему:

- А можешь ты, брат, мне когти поподстричь немного? Чтоб хоть самый простой кощун для Весны я спел.

- Чего ж не смочь? Сунь лапу вон в забор, между досок. – Сунул, зажал Мал ему лапу покрепче, чтоб не дергалась. И тут уж сам не знаю, не то Чернобог ему очи синие замкнул, не то сам чего плохое удумал, только – хрясь! – он топором прям по лапе чуть пониже локтя и отрубил всю. Вскрикнул Медведь, а вылезти не может – доски не пускают, заревел на всю округу, аж Солнце вздрогнуло. Деревья затрепетали, Ветер Стрибожич завихратился, пыль-листья вскинул до небес. Задрожал Мал, схватил лапу рудяную с земли и бежать к дому.

Вбежал, в сенях закрылся, стоит, трясется, нож из-за пояса вынул. А Весна из избы:

- Не с охоты ль? Уж не могу боле я с твоего молока. Скоро в козу превращусь. Коли любишь меня, так и силу мне давай.

Глядит Мал в щелку: вырвался Медведь и прочь кинулся, только кровью льет во все стороны. Взял он нож покрепче, лапу на стол положил, и говорит Весне:

- Будет тебе сегодня сила, накормлю я тебя мясом свежим. Да еще и шкурку дам – попрядешь хоть на носочки.

- Спаси тебя Род, любимый, подарю и я тебе сегодня такую ночь, что ни в одной песне не слыхивал.

Доскакал Медведь кое-как до дома, чует, руда из него течет, как из земли сырой ручей. Пал наземь да и сунул обрубок свой в угли, зашипело тут, пахнуло, только кровь унялась. Потом кой- как тряпками перемотал, зубами затянул, передохнул. Ну как пару дней прошло, запеклось у него там все, встать попробовал, а не выходит. Вышел он в подлесок, вырвал липку потолще, прямо с корнем, обтесал ее и приладил к культе.

Подошел к Маловой избе, видит – лучина горит. Встал он под окном и тихим рычащим шепотом запел:

- Костыль моя ноженька,Костыль-колтуношенька,И Вода-то спит,И Земля сыра спит,И по весям спят,И по деревням спят,Только Мал с Весной,С моей женой, не спят,Мою шерстку прядут,Мою костку грызут,Мое мясо едят,Мою кожу сушат!Мал, отдай чего взял,Пока сам не отнял!

Весна-то не услыхала ничего, а у Мала ушки на макушке были, сразу понял, что к чему. Отошел он тихонько в сторону, пока молодуха не видит, и спрятался под корытом. А Медведь вошел в сени и опять: