Читаем без скачивания Полуночный Сокол - Дэвид Геммел

Но ведь именно Бэйн защищал его в детстве, несмотря на то что его самого за это возненавидели сверстники. Бануин весь извелся и чувствовал себя негодяем.

— Что-то ты сегодня молчишь, — сказал Бэйн.

— Это все дождь, — выдавил улыбку Бануин.

— Да ладно тебе, — сказал Бэйн, хлопая его по спине, — я слишком хорошо тебя знаю. Когда у тебя такое лицо, значит, тебя что-то тревожит. Все еще переживаешь из-за толстяка?

— Нет, я просто думал о своей жизни среди ригантов, — отозвался Бануин, и это хотя бы отчасти была правда.

— И что ты об этом думаешь?

— Я не был счастлив, — сбивчиво начал Бануин, — непросто жить, когда тебя ненавидят, а ты ничего не можешь поделать, ведь родителей не выбирают! Почему меня нельзя было считать просто сыном Ворны?

Бэйн пожал плечами:

— Да, тебе было нелегко.

— Я никогда не сделал ничего плохого ни одному из них, — продолжал Бануин с нарастающим гневом в голосе, — а они ненавидели меня. Вот ты, например, постоянно ввязывался в ссоры и драки, но тебя любили. Или любили бы, если бы ты только позволил. Просто невероятно!

Бэйн посмотрел на него, будто собирался что-то сказать, но потом передумал. Он уехал немного вперед, продвигаясь по грязи с большой осторожностью. Не ожидая, что беседа закончится так внезапно, Бануин стал припоминать свои слова, чтобы понять, не сказал ли он что-нибудь обидное. Весьма озадаченный, он подогнал гнедого к Бэйну. Во взгляде друга не было злости, но не было и добродушия.

— Что? Что я такого сказал? — допытывался Бануин.

— Для будущего ученого ты слишком прямо смотришь на вещи.

— А нельзя ли по конкретнее?

— Зачем? Ведь ты покидаешь ригантов. Что прошло, то прошло.

— Мне бы все же хотелось понять.

Бэйн посмотрел на низкие тяжелые тучи — собирался дождь. Вдали загромыхало, и лошади занервничали. Бэйн погладил коня по холке, зашептал на ухо успокаивающие слова, а затем взглянул на Бануина.

— Вот и первый пример, — сказал он, — кони напуганы. А что сделал ты?

— В каком смысле?

Бэйн натянул поводья и вплотную подъехал к Бануину. Гнедой был сильно испуган, и Бэйн его успокоил.

— Ты постоянно жалуешься на коня, — проговорил Бэйн. — Он брыкается, он не любит тебя, но когда ему страшно, ты его не утешишь и не приласкаешь. Для тебя это обыкновенное вьючное животное, которое везет тебя к морю. Ты просто сидишь верхом и не сделал ни единой попытки с ним подружиться.

— Какое отношение имеют к нашему разговору лошади?

Бэйн покачал головой:

— Ты правда не понимаешь? Ты всю жизнь жалуешься, что никто тебя не любит, а ты сам хоть раз в жизни кому-нибудь помог? В прошлом году, когда загорелся сарай Ниана все побежали тушить, где был ты? Дома. А когда мы вернулись в Три Ручья, перемазанные копотью и сажей, ты вышел навстречу, чистый и довольный. Все равно что открыто заявить: «Мне плевать на вас и ваши проблемы». Когда-нибудь ты поймешь, что ты стал таким, какой есть, потому что хотел этого, и родители тут ни при чем.

— Это несправедливо! И слепому было ясно, что сарай Ниана не спасти. Пустая трата времени и сил.

— Пустая трата времени и сил сплачивает, она показывает, что людям не наплевать друг на друга, что они готовы рисковать жизнью, чтобы помочь ближнему. Потеряв амбар, Ниан мог по крайней мере утешиться тем, что у него остались верные друзья. Через два дня мы опять собрались, чтобы построить новый амбар. Это тоже пустая трата сил? Но тебя опять не было с нами.

Полил дождь. Бэйн накинул на плечи кожаный плащ и натянул капюшон. Бануин был в ярости, но под проливным дождем ругаться бесполезно — все равно ничего не слышно. Слова Бэйна сильно задели его. Всю жизнь риганты мучили его и издевались. С какой стати Бануин должен заботиться о них и об их амбарах?

К вечеру, когда дождь поутих и небо на западе прояснилось, друзья подъехали к вздувшейся от дождя реке. Впереди к берегу прибило покореженную телегу. Неподалеку в воде билась лошадь, изо всех сил пытаясь удержать шею на поверхности. Пришпорив коня, Бэйн помчался к берегу, быстро спешился и вскарабкался на полузатопленную телегу. Он отстегнул висевший у пояса меч, бросил его на берег и прыгнул в воду рядом со слабеющей лошадью. Кинжалом он перерезал постромки и поднырнул под лошадь.

Бануин смотрел на него с берега. Бэйну пришлось нырять трижды, и в последний раз он полностью освободил лошадь от упряжи, но она была слишком слаба, чтобы выйти на берег.

И тут Бэйн заорал на Бануина:

— Помоги же, ублюдок ты этакий! Сзади в повозке есть веревка.

Испуганный неожиданной вспышкой гнева, Бануин соскочил с коня и взобрался на повозку — там было несколько ящиков и два мотка веревки. Он взял оба, повесил на плечо, но, слезая с повозки, поскользнулся и ухватился за полузатопленное колесо. Повозка накренилась, и на мгновение Бануину показалось, что сейчас она на него опрокинется, он в панике устремился к берегу, пробираясь через грязь. Бануин дошел до скользкого грязного берега, сделал петлю на одной из веревок, но руки у него тряслись, и, пытаясь забросить петлю на шею лошади, он дважды промахнулся. Третья попытка оказалась удачной, и, затянув петлю, Бануин попытался вытащить лошадь из воды. Он поскользнулся, уставшая лошадь съехала в воду, упала на бок и при падении копытом ударила Бэйна по голове. Бануин увидел, как Бэйн упал и его отнесло течением ярдов на сто, но он схватился за корягу и вылез из воды. Когда Бэйн оказался на берегу, Бануин увидел у него на лбу сильно кровоточащую рану. Оттолкнув Бануина, Бэйн вскочил на коня и набросил петлю на седло. Он медленно ехал вперед и осторожно вытащил измученную лошадь из воды. Лошадь вылезла на берег и стояла, дрожа всем телом. Бэйн спешился, подошел к ней и погладил по шее и бокам. «Молодец, ты храбро сражалась», — приговаривал он. Внезапно повозка скользнула вниз по берегу, перевернулась и поплыла по течению, увлекая за собой тело второй лошади.

Кровь заливала лицо, и Бэйн отер его рукой.

— Прости меня, — сказал Бануин, — я должен был догадаться привязать веревку к седлу.

С минуту Бэйн молчал, а потом пожал плечами:

— Лошадь мы спасли, а это главное.

Бануин осмотрел рану. Она была неглубокой, но сильно кровоточила, и над левым глазом набухала шишка.

Ветер стих, и Бануин услышал негромкий звук. Он обернулся.

— Ты что-нибудь слышал? — спросил он.

— Да, похоже на крик.

Крик послышался снова, на этот раз яснее.

— Помогите!

Прямо перед ними берег круто вздымался, и береговая линия была усеяна валунами. Бануин поднялся на самый верх, взглянул на быструю воду и увидел, как за скалу в тридцати футах от берега цепляется девушка. Пенящиеся волны хлестали скалу, и девушку могло смыть в любую минуту. Присмотревшись, Бануин увидел, что ее поддерживает на плаву седой мужчина, который тщетно пытается хоть как-то закрепиться на скале.